Но вы ж не можете их отбросить, потому что вы боитесь,
вы напуганы сами собой. Если нет радио, нет телевидения, нет
газет, не с кем поговорить, то чем же вам заняться?
Как-то раз умер один священник. Конечно, он с самого начала был
уверен, что попадет в Рай, на небеса. Он прибыл туда, и все было
прекрасно. Дом, в который он попал, был просто великолепен, это
был самый восхитительный дом из всех, о которых он только мог
мечтать. В тот миг, как у него появлялось желание, немедленно
возникал слуга. Если он был голоден, слуга держал в руках поднос
с едою, самой изысканной из той, что он когда-либо пробовал.
Если он испытывал жажду, то еще до того, как его желание
формировалось в мысль, пока оно все еще было чувством, появлялся
человек с напитками.
Так это и продолжалось, и он был очень счастлив два или три дня,
а потом он начал ощущать беспокойство, потому что человеку
необходимо что-нибудь делать, вы не можете просто сидеть в
кресле. Только человек Дао может вот так сидеть в кресле и
сидеть, сидеть, сидеть... Вы этого не можете.
Священник забеспокоился. Два-три дня выходных, небольшой отдых
-- это нормально. При жизни он был так активен -- множество
публичных служб, миссии, церкви, проповеди; он был настолько
вовлечен в дела общины и паствы, что теперь он с удовольствием
отдыхал. Но сколько ж можно отдыхать? Отдыхать хорошо до тех
пор, пока, рано или поздно, выходные не закончатся, и тогда вы
возвращаетесь в мир, в свой привычный круг деятельности. Он стал
беспокоен, начал чувствовать какое-то неудобство.
Вдруг появился слуга и спросил: "Чего ты хочешь? Это твое
чувство -- не потребность, ты не голоден, не испытываешь жажду,
ты просто неспокоен. Так что же мне сделать?"
"Я не могу всегда сидеть здесь, не могу же я сидеть вечно, я
хочу чем-нибудь заняться", -- объяснил священник.
"Это невозможно... -- возразил слуга. -- Все твои желания здесь
будут нами исполнены, что за нужда тебе что-то делать? Это ни к
чему, и поэтому такое тут не предусмотрено".
Священник обеспокоился еще больше и воскликнул: "Да что же это
за Рай такой?"
"Какой Рай? Какой еще Рай? С чего ты взял, что это Рай? --
удивился слуга. -- Это -- Ад. Кто тебе сказал, что это Рай?"
И это действительно был ад. Теперь-то он понял: без деятельности
-- это был ад. Он должен был рано или поздно сойти с ума. Без
общения и без разговоров, без необходимости проводить службы,
без язычников, которых нужно обращать в христианство, без глупых
людей, которых надо делать мудрыми, чем он мог заниматься?
Только человек Дао смог бы изменить тот ад и обратить его в
небеса. Человек Дао, где бы он ни был, умиротворен, покоен. Он
делает только самое необходимое, и, если вы сделаете это
необходимое за него, то он станет еще счастливее. Все
несущественное отброшено.
Вы не можете отбросить несущественное. В самом деле, девяносто
девять процентов вашей энергии растрачивается на несущественное.
Существенного недостаточно, и ум всегда страстно жаждет еще
несущественного, потому что существенное такое небольшое, такое
маленькое, его можно легко выполнить. А что вам делать потом?
Люди не особо озабочены тем, чтобы иметь хорошую пищу. Они более
заинтересованы иметь дорогую машину, потому что хорошей пищи
можно легко достигнуть. И что потом? Люди не хотят иметь хорошие
здоровые тела. Это то, чего можно слишком легко достигнуть. Они
хотят чего-то такого, чего достигнуть весьма непросто, чего-то
невозможного, а несущественное -- это всегда невозможное. Всегда
есть дома, что побольше, машины, что подороже, и они продолжают
становиться все больше и все дороже, так что вам никогда не
придется отдыхать.
Целый мир пытается заниматься несущественным. Девяносто
процентов индустрии занято несущественным. Пятьдесят процентов
человеческого труда тратится на то, что вообще никому не нужно.
Половина индустрии посвящена женскому уму, более того, женскому
телу: моделирование новых платьев каждые три месяца,
проектирование новых домов, одежды, пудры, мыла, кремов;
пятьдесят процентов индустрии посвящено этакому нонсенсу.
Человечество голодает, люди умирают без пищи -- и половина
человечества занимается абсолютно несущественным.
Добраться до Луны -- ну совершенно бессмысленно. Если бы мы были
хоть немного мудрее, мы бы даже не думали об этом. Это абсолютно
пустая трата таких огромных денег, на которые можно было бы
накормить всю землю. Войны бесполезны, бессмысленны; но
человечество безумно, и в войнах нуждается более, нежели в пище.
Оно нуждается в том, чтобы отправиться на Луну, больше, чем в
пище, больше, чем в одежде, больше, чем в существенном, потому
что существенного недостаточно.
И сейчас наука породила величайший ужас; этот ужас заключается в
том, что теперь существенное может быть выполнено очень легко. В
течении десяти лет все потребности человечества могут быть
удовлетворены, вся эта земля может быть удовлетворена в том, что
касается необходимого. И что же потом? Что же вы будете делать
после этого? Вы будете в таком же положении, как и тот
священник. Он был уверен, что попал на небеса, а затем
обнаружилось, что это был ад. Всего за десять лет вся земля
может стать адом.
Несущественное необходимо вашему безумию, чтобы не оставаться
без дела. Тут никаких Лун не хватит, нам придется пойти
подальше, нам придется продолжать создавать бесполезное. Это
нужно. Людям это необходимо, чтобы чем-то занять себя.
Человек Дао -- это не активный человек. Его действия -- это лишь
самое существенное: те, которых не избежать. Тех, которых можно
избежать, он избегает. Он настолько счастлив сам по себе, что
ему нет нужды выражаться в действиях. Его деятельность скорее
похожа на недеятельность: он делает, не становясь тем, кто
делает, не становясь деятелем.
Он -- это пустая лодка, свободно плывущая по морю, никуда не
направляющаяся.
Хоть и не мыслит себя добрым и мягким.
Позвольте этой мысли этого проникнуть глубоко в ваше сердце.
Хоть и не мыслит себя добрым и мягким. --
потому что, если вы считаете себя таким, то суть этого вы уже
упустили; если вы знаете, что вы простой человек, то это не так.
Именно знание все усложняет. Если вы знаете, что вы религиозный
человек, то это не так, потому что этот хитрый ум, который,
собственно, и знает, все еще продолжает существовать.
Когда вы мягкий, но вы не знаете этого, когда вы просты, а вы не
осознаете этого, -- тогда это и вправду становится самим вашим
естеством, вашей природой. Когда что-то действительно
естественно, тогда вы этого не осознаете, но когда что-нибудь
навязанно, искусственно, вы о нем знаете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
вы напуганы сами собой. Если нет радио, нет телевидения, нет
газет, не с кем поговорить, то чем же вам заняться?
Как-то раз умер один священник. Конечно, он с самого начала был
уверен, что попадет в Рай, на небеса. Он прибыл туда, и все было
прекрасно. Дом, в который он попал, был просто великолепен, это
был самый восхитительный дом из всех, о которых он только мог
мечтать. В тот миг, как у него появлялось желание, немедленно
возникал слуга. Если он был голоден, слуга держал в руках поднос
с едою, самой изысканной из той, что он когда-либо пробовал.
Если он испытывал жажду, то еще до того, как его желание
формировалось в мысль, пока оно все еще было чувством, появлялся
человек с напитками.
Так это и продолжалось, и он был очень счастлив два или три дня,
а потом он начал ощущать беспокойство, потому что человеку
необходимо что-нибудь делать, вы не можете просто сидеть в
кресле. Только человек Дао может вот так сидеть в кресле и
сидеть, сидеть, сидеть... Вы этого не можете.
Священник забеспокоился. Два-три дня выходных, небольшой отдых
-- это нормально. При жизни он был так активен -- множество
публичных служб, миссии, церкви, проповеди; он был настолько
вовлечен в дела общины и паствы, что теперь он с удовольствием
отдыхал. Но сколько ж можно отдыхать? Отдыхать хорошо до тех
пор, пока, рано или поздно, выходные не закончатся, и тогда вы
возвращаетесь в мир, в свой привычный круг деятельности. Он стал
беспокоен, начал чувствовать какое-то неудобство.
Вдруг появился слуга и спросил: "Чего ты хочешь? Это твое
чувство -- не потребность, ты не голоден, не испытываешь жажду,
ты просто неспокоен. Так что же мне сделать?"
"Я не могу всегда сидеть здесь, не могу же я сидеть вечно, я
хочу чем-нибудь заняться", -- объяснил священник.
"Это невозможно... -- возразил слуга. -- Все твои желания здесь
будут нами исполнены, что за нужда тебе что-то делать? Это ни к
чему, и поэтому такое тут не предусмотрено".
Священник обеспокоился еще больше и воскликнул: "Да что же это
за Рай такой?"
"Какой Рай? Какой еще Рай? С чего ты взял, что это Рай? --
удивился слуга. -- Это -- Ад. Кто тебе сказал, что это Рай?"
И это действительно был ад. Теперь-то он понял: без деятельности
-- это был ад. Он должен был рано или поздно сойти с ума. Без
общения и без разговоров, без необходимости проводить службы,
без язычников, которых нужно обращать в христианство, без глупых
людей, которых надо делать мудрыми, чем он мог заниматься?
Только человек Дао смог бы изменить тот ад и обратить его в
небеса. Человек Дао, где бы он ни был, умиротворен, покоен. Он
делает только самое необходимое, и, если вы сделаете это
необходимое за него, то он станет еще счастливее. Все
несущественное отброшено.
Вы не можете отбросить несущественное. В самом деле, девяносто
девять процентов вашей энергии растрачивается на несущественное.
Существенного недостаточно, и ум всегда страстно жаждет еще
несущественного, потому что существенное такое небольшое, такое
маленькое, его можно легко выполнить. А что вам делать потом?
Люди не особо озабочены тем, чтобы иметь хорошую пищу. Они более
заинтересованы иметь дорогую машину, потому что хорошей пищи
можно легко достигнуть. И что потом? Люди не хотят иметь хорошие
здоровые тела. Это то, чего можно слишком легко достигнуть. Они
хотят чего-то такого, чего достигнуть весьма непросто, чего-то
невозможного, а несущественное -- это всегда невозможное. Всегда
есть дома, что побольше, машины, что подороже, и они продолжают
становиться все больше и все дороже, так что вам никогда не
придется отдыхать.
Целый мир пытается заниматься несущественным. Девяносто
процентов индустрии занято несущественным. Пятьдесят процентов
человеческого труда тратится на то, что вообще никому не нужно.
Половина индустрии посвящена женскому уму, более того, женскому
телу: моделирование новых платьев каждые три месяца,
проектирование новых домов, одежды, пудры, мыла, кремов;
пятьдесят процентов индустрии посвящено этакому нонсенсу.
Человечество голодает, люди умирают без пищи -- и половина
человечества занимается абсолютно несущественным.
Добраться до Луны -- ну совершенно бессмысленно. Если бы мы были
хоть немного мудрее, мы бы даже не думали об этом. Это абсолютно
пустая трата таких огромных денег, на которые можно было бы
накормить всю землю. Войны бесполезны, бессмысленны; но
человечество безумно, и в войнах нуждается более, нежели в пище.
Оно нуждается в том, чтобы отправиться на Луну, больше, чем в
пище, больше, чем в одежде, больше, чем в существенном, потому
что существенного недостаточно.
И сейчас наука породила величайший ужас; этот ужас заключается в
том, что теперь существенное может быть выполнено очень легко. В
течении десяти лет все потребности человечества могут быть
удовлетворены, вся эта земля может быть удовлетворена в том, что
касается необходимого. И что же потом? Что же вы будете делать
после этого? Вы будете в таком же положении, как и тот
священник. Он был уверен, что попал на небеса, а затем
обнаружилось, что это был ад. Всего за десять лет вся земля
может стать адом.
Несущественное необходимо вашему безумию, чтобы не оставаться
без дела. Тут никаких Лун не хватит, нам придется пойти
подальше, нам придется продолжать создавать бесполезное. Это
нужно. Людям это необходимо, чтобы чем-то занять себя.
Человек Дао -- это не активный человек. Его действия -- это лишь
самое существенное: те, которых не избежать. Тех, которых можно
избежать, он избегает. Он настолько счастлив сам по себе, что
ему нет нужды выражаться в действиях. Его деятельность скорее
похожа на недеятельность: он делает, не становясь тем, кто
делает, не становясь деятелем.
Он -- это пустая лодка, свободно плывущая по морю, никуда не
направляющаяся.
Хоть и не мыслит себя добрым и мягким.
Позвольте этой мысли этого проникнуть глубоко в ваше сердце.
Хоть и не мыслит себя добрым и мягким. --
потому что, если вы считаете себя таким, то суть этого вы уже
упустили; если вы знаете, что вы простой человек, то это не так.
Именно знание все усложняет. Если вы знаете, что вы религиозный
человек, то это не так, потому что этот хитрый ум, который,
собственно, и знает, все еще продолжает существовать.
Когда вы мягкий, но вы не знаете этого, когда вы просты, а вы не
осознаете этого, -- тогда это и вправду становится самим вашим
естеством, вашей природой. Когда что-то действительно
естественно, тогда вы этого не осознаете, но когда что-нибудь
навязанно, искусственно, вы о нем знаете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99