"Я
чувствую себя здесь на удивление счастливым, -- писал тот. --
Странно, к чему бы это?"
Вы даже не можете принять счастья без того, чтобы не спросить
"почему". Для ума принять что-нибудь -- невозможно: в ту же
секунду рождаются тысячи этих "почему", и "почему" все
разрушают. Поэтому все религии так настаивают на вере. В этом
смысл, суть веры: не позволять уму задавать эти свои "почему".
Вера -- это не убеждение, это не верование в какую-то
определенную теорию; вера -- это верование в жизнь саму по себе.
Вера -- это не верование в Библию, или Коран, или Гиту. Вера это
не убеждение -- вера это доверие, несомневающееся доверие. И
только те, кто полон веры, те, кто способен доверять, смогут
узнать, что такое жизнь и что такое смерть.
Для нас жизнь -- это проблема, и, стало быть, смерть тоже не
может не быть проблемой. Мы постоянно пытаемся ее разрешить, мы
тратим время и силы на ее разрешение. Но она уже решена. Она
вообще никогда не была проблемой. Вы -- тот, кто эту проблему
придумал. Поднимите глаза к звездам -- проблемы нет; посмотрите
на деревья -- где проблема? Оглянитесь на все вокруг... Если бы
не было человека, то все было бы уже давно решено. Где вы
найдете проблему? Деревья никогда не спрашивают о том, кто
сотворил мир -- они просто им наслаждаются. Что за глупость --
спрашивать, кто сотворил мир. Да какая разница, кто его
сотворил: А, Б, В, Г или Д, ну какая вам разница? И вообще,
сотворяли его, или никто его не сотворял, или он такой всегда
был -- ну какое вам до этого дело? Как вас может затронуть то,
что А сотворил мир, или Б сотворил мир, или вообще никто ничего
не творил? Вы останетесь прежним, жизнь останется той же. Так
зачем спрашивать о том, что незачем знать, задавать вопрос, не
имеющий вообще никакого значения, -- и запутываться во всем
этом?
Реки продолжают течь, не интересуясь, не спрашивая, куда они
идут. Они достигают моря, впадают в него. Если они начнут
задаваться вопросами, они вполне могут и не добраться; их
энергия может растратиться по пути. Они так озаботятся тем, куда
они направляются -- где же цель, каков замысел, и где смысл --
настолько погрязнут в этой проблеме, что они могут и вовсе сойти
с ума. Но они продолжают течь, не волнуясь о том, куда, и они
всегда добираются до моря.
Если деревья и реки способны совершить такое чудо, то почему же
вы этого не можете? В этом заключена вся философия Чжуан Цзы,
весь путь его жизни: "Если все и так происходит, что вы
волнуетесь? Позвольте этому случиться. Уж коли реки могут
добраться, доберется и человек. Уж раз добираются деревья,
человек-то доберется и подавно. Если все сущее пребывает в
движении -- ведь вы же часть этого всего. Не превращайтесь в
водоворот думания, иначе вы начинаете двигаться по кругу, по
кругу -- и будете вращаться, вращаться, вращаться... до
бесконечности, а поток будет утерян. И тогда не будет в конце
вашего пути океана.
Жизнь -- загадка для вас, потому что вы смотрите на нее через
призму ума; если вы смотрите сквозь не-ум, то жизнь оказывается
таинством. Стоит вам глянут на нее глазами ума, и жизнь уже
мертва; но жизнь никогда не умирает, она бессмертна -- если на
нее смотрит ваш не-ум. Ум не способен ощутить живое. Ум лишь
может дотрагиваться до мертвого, материального. Жизнь же столь
тонка, незаметна, а ум так груб и неотесан -- этот инструмент во
много крат грубее жизни. И когда вы пытаетесь дотронуться до нее
этим инструментом, он не может уловить биений ее. Он теряет их.
Биение жизни очень тонкое -- вы и есть это биение.
Чжуан Цзы -- на смертном одре, а когда такой человек, как Чжуан
Цзы, умирает, ученикам следует быть абсолютно безмолвными. Этот
момент нельзя упускать, потому что смерть -- это пик, это
кульминация всей жизни. Когда умирает Чжуан Цзы, он умирает на
гребне волны. Очень редко случается, чтобы сознание достигало
такой абсолютной полноты. Ученикам стоило бы помолчать; им нужно
было бы наблюдать за тем, что происходит; они должны были бы
вглядеться в глубину души Чжуан Цзы и не позволять вмешиваться
уму, не начинать задавать дурацкие вопросы.
А ум всегда начинает спрашивать. Они обеспокоены похоронами,
хотя Чжуан Цзы пока еще жив. Но ум не жив, он никогда не бывает
жив; ум всегда мыслит на языке смерти. Для учеников мастер уже
умер. Они думают о похоронах -- что нужно сделать, чего не
делать. Они придумали проблему, которой вообще не существует,
благо Чжуан Цзы жив.
Как-то раз трое стариков сидели на скамейке в парке, обсуждая
неизбежное -- смерть. Один старик семидесяти трех лет заметил:
"Когда я умру, хотел бы я быть похоронен рядом с Авраамом
Линкольном, величайшим человеком, любимым всеми".
"А я хотел бы быть похоронен рядом с Альбертом Эйнштейном, --
признался другой, которому недавно исполнилось восемьдесят три,
-- величайшим ученым, гуманистом, философом, сторонником мира".
Затем оба они посмотрели на третьего. Тому уже стукнуло
девяносто три года. "Хорошо бы, чтобы меня похоронили вместе с
Софи Лорен", -- сказал им тот.
Оба его собеседника возмутились. "Да она ведь еще жива", --
гневно воскликнули они.
"Ну да, -- согласился третий старик, -- так и я тоже!"
Это, пожалуй, был редкостный старик. Девяносто три года, а он
заявляет: "Так и я тоже пока жив, и пока еще очень ничего!"
Почему жизнь должна беспокоиться о смерти? Зачем жизни думать о
смерти? Но ум создает проблему. И теперь вы озадачены.
Когда Сократ умирал, произошла та же самая история, что и с
Чжуан Цзы. Ученики были очень озабочены предстоящими похоронами.
Они подступили к нему с вопросами: "Что нам нужно делать?"
Говорят, что Сократ ответил: "Мои враги дают мне яд, чтобы
убить, а вы строите планы, как меня похоронить, -- так кто же
мне друг, а кто враг? Вы, и те, и другие, интересуетесь моей
смертью; похоже, вообще никого не интересует моя жизнь".
Ум каким-то образом страдает манией смерти. Ученики Чжуан Цзы
спорили о том, что им надо делать -- а умирал мастер, и это
уникальное явление происходило прямо на их глазах.
Будда -- Чжуан Цзы -- достигал своей конечной кульминации. Такое
случается очень редко, раз-другой в миллионы лет. Пламя пылало.
Его жизнь подошла к точке абсолютной чистоты, где она становится
божественной, не человеческой, где она -- это итог, а не
частица, где начало и конец встречаются, сливаясь воедино, где
все секреты раскрыты и все двери распахнуты, где не остается
замков. Там было все таинство... А ученики думали о похоронах --
слепо, абсолютно слепо, в упор не видя того, что происходит
перед ними. Их глаза были плотно закрыты.
Почему же так случилось? Эти ученики, -- уж не думаете ли вы,
что они знали Чжуан Цзы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
чувствую себя здесь на удивление счастливым, -- писал тот. --
Странно, к чему бы это?"
Вы даже не можете принять счастья без того, чтобы не спросить
"почему". Для ума принять что-нибудь -- невозможно: в ту же
секунду рождаются тысячи этих "почему", и "почему" все
разрушают. Поэтому все религии так настаивают на вере. В этом
смысл, суть веры: не позволять уму задавать эти свои "почему".
Вера -- это не убеждение, это не верование в какую-то
определенную теорию; вера -- это верование в жизнь саму по себе.
Вера -- это не верование в Библию, или Коран, или Гиту. Вера это
не убеждение -- вера это доверие, несомневающееся доверие. И
только те, кто полон веры, те, кто способен доверять, смогут
узнать, что такое жизнь и что такое смерть.
Для нас жизнь -- это проблема, и, стало быть, смерть тоже не
может не быть проблемой. Мы постоянно пытаемся ее разрешить, мы
тратим время и силы на ее разрешение. Но она уже решена. Она
вообще никогда не была проблемой. Вы -- тот, кто эту проблему
придумал. Поднимите глаза к звездам -- проблемы нет; посмотрите
на деревья -- где проблема? Оглянитесь на все вокруг... Если бы
не было человека, то все было бы уже давно решено. Где вы
найдете проблему? Деревья никогда не спрашивают о том, кто
сотворил мир -- они просто им наслаждаются. Что за глупость --
спрашивать, кто сотворил мир. Да какая разница, кто его
сотворил: А, Б, В, Г или Д, ну какая вам разница? И вообще,
сотворяли его, или никто его не сотворял, или он такой всегда
был -- ну какое вам до этого дело? Как вас может затронуть то,
что А сотворил мир, или Б сотворил мир, или вообще никто ничего
не творил? Вы останетесь прежним, жизнь останется той же. Так
зачем спрашивать о том, что незачем знать, задавать вопрос, не
имеющий вообще никакого значения, -- и запутываться во всем
этом?
Реки продолжают течь, не интересуясь, не спрашивая, куда они
идут. Они достигают моря, впадают в него. Если они начнут
задаваться вопросами, они вполне могут и не добраться; их
энергия может растратиться по пути. Они так озаботятся тем, куда
они направляются -- где же цель, каков замысел, и где смысл --
настолько погрязнут в этой проблеме, что они могут и вовсе сойти
с ума. Но они продолжают течь, не волнуясь о том, куда, и они
всегда добираются до моря.
Если деревья и реки способны совершить такое чудо, то почему же
вы этого не можете? В этом заключена вся философия Чжуан Цзы,
весь путь его жизни: "Если все и так происходит, что вы
волнуетесь? Позвольте этому случиться. Уж коли реки могут
добраться, доберется и человек. Уж раз добираются деревья,
человек-то доберется и подавно. Если все сущее пребывает в
движении -- ведь вы же часть этого всего. Не превращайтесь в
водоворот думания, иначе вы начинаете двигаться по кругу, по
кругу -- и будете вращаться, вращаться, вращаться... до
бесконечности, а поток будет утерян. И тогда не будет в конце
вашего пути океана.
Жизнь -- загадка для вас, потому что вы смотрите на нее через
призму ума; если вы смотрите сквозь не-ум, то жизнь оказывается
таинством. Стоит вам глянут на нее глазами ума, и жизнь уже
мертва; но жизнь никогда не умирает, она бессмертна -- если на
нее смотрит ваш не-ум. Ум не способен ощутить живое. Ум лишь
может дотрагиваться до мертвого, материального. Жизнь же столь
тонка, незаметна, а ум так груб и неотесан -- этот инструмент во
много крат грубее жизни. И когда вы пытаетесь дотронуться до нее
этим инструментом, он не может уловить биений ее. Он теряет их.
Биение жизни очень тонкое -- вы и есть это биение.
Чжуан Цзы -- на смертном одре, а когда такой человек, как Чжуан
Цзы, умирает, ученикам следует быть абсолютно безмолвными. Этот
момент нельзя упускать, потому что смерть -- это пик, это
кульминация всей жизни. Когда умирает Чжуан Цзы, он умирает на
гребне волны. Очень редко случается, чтобы сознание достигало
такой абсолютной полноты. Ученикам стоило бы помолчать; им нужно
было бы наблюдать за тем, что происходит; они должны были бы
вглядеться в глубину души Чжуан Цзы и не позволять вмешиваться
уму, не начинать задавать дурацкие вопросы.
А ум всегда начинает спрашивать. Они обеспокоены похоронами,
хотя Чжуан Цзы пока еще жив. Но ум не жив, он никогда не бывает
жив; ум всегда мыслит на языке смерти. Для учеников мастер уже
умер. Они думают о похоронах -- что нужно сделать, чего не
делать. Они придумали проблему, которой вообще не существует,
благо Чжуан Цзы жив.
Как-то раз трое стариков сидели на скамейке в парке, обсуждая
неизбежное -- смерть. Один старик семидесяти трех лет заметил:
"Когда я умру, хотел бы я быть похоронен рядом с Авраамом
Линкольном, величайшим человеком, любимым всеми".
"А я хотел бы быть похоронен рядом с Альбертом Эйнштейном, --
признался другой, которому недавно исполнилось восемьдесят три,
-- величайшим ученым, гуманистом, философом, сторонником мира".
Затем оба они посмотрели на третьего. Тому уже стукнуло
девяносто три года. "Хорошо бы, чтобы меня похоронили вместе с
Софи Лорен", -- сказал им тот.
Оба его собеседника возмутились. "Да она ведь еще жива", --
гневно воскликнули они.
"Ну да, -- согласился третий старик, -- так и я тоже!"
Это, пожалуй, был редкостный старик. Девяносто три года, а он
заявляет: "Так и я тоже пока жив, и пока еще очень ничего!"
Почему жизнь должна беспокоиться о смерти? Зачем жизни думать о
смерти? Но ум создает проблему. И теперь вы озадачены.
Когда Сократ умирал, произошла та же самая история, что и с
Чжуан Цзы. Ученики были очень озабочены предстоящими похоронами.
Они подступили к нему с вопросами: "Что нам нужно делать?"
Говорят, что Сократ ответил: "Мои враги дают мне яд, чтобы
убить, а вы строите планы, как меня похоронить, -- так кто же
мне друг, а кто враг? Вы, и те, и другие, интересуетесь моей
смертью; похоже, вообще никого не интересует моя жизнь".
Ум каким-то образом страдает манией смерти. Ученики Чжуан Цзы
спорили о том, что им надо делать -- а умирал мастер, и это
уникальное явление происходило прямо на их глазах.
Будда -- Чжуан Цзы -- достигал своей конечной кульминации. Такое
случается очень редко, раз-другой в миллионы лет. Пламя пылало.
Его жизнь подошла к точке абсолютной чистоты, где она становится
божественной, не человеческой, где она -- это итог, а не
частица, где начало и конец встречаются, сливаясь воедино, где
все секреты раскрыты и все двери распахнуты, где не остается
замков. Там было все таинство... А ученики думали о похоронах --
слепо, абсолютно слепо, в упор не видя того, что происходит
перед ними. Их глаза были плотно закрыты.
Почему же так случилось? Эти ученики, -- уж не думаете ли вы,
что они знали Чжуан Цзы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99