«Пустяки, – подумала она. Она сомневалась, что они видели друг друга хотя бы пять минут в течение предшествующей недели. – Не надо давить на меня, Питер? Поверь, мне и так трудно».
– Слегка умаялся, да? – спросила она.
– Да, вот именно. – Он взглянул на ее черное с тонкими чертами лицо. – Очень забавно.
Аннали напомнила себе, что чувство юмора у отца было развито в значительно меньшей степени, чем остальные его замечательные качества. Она поступит правильно во время этого разговора, если поубавит свою склонность все вышучивать. Она потянулась всем своим длинным стройным телом и подумала, заметил ли он небольшую выпуклость под ее обтягивающими спортивными брюками.
– У меня немного побаливает живот, – сказала она.
– Может быть, выпьешь чая с джинсенгом?
Он посмотрел в окно на скрепер, который с грохотом спускался с холма, направляясь к строительной площадке, раскинувшейся амфитеатром у озера.
– И слегка вспучило.
– В таком случае, может быть, добавим немного настоя на коре яблони и шафране.
– И... и у меня уже пять месяцев нет менструации.
Питер заметно напрягся и медленно повернулся в ее сторону. – Сколько времени?
– Пять месяцев.
Его глаза сузились.
– Значит, надо полагать, что ты забеременела?
Аннали удалось изобразить слабую улыбку.
– Вполне вероятное предположение, – отозвалась она.
– Вест? Музыкант?
– Да. Его зовут Тейлор, отец, если ты не забыл.
– Ты уверена в этом?
– В том, что его зовут Тейлор?
– Нет, что ты в положении.
Аннали изучающе смотрела в лицо отцу и вслушивалась в его голос, чтобы понять, о чем он думал и что чувствовал. На первый взгляд признаки были обнадеживающие.
– Уверена, провели тест. И, Питер, прежде чем ты задашь очевидный вопрос, хочу сказать, что я очень счастлива и взволнована всем, что произошло.
– Очень приятно.
– Папа, не ругайся.
Питер натягивал на себя просторную махровую водолазку. Аннали видела, что он пытается осмыслить услышанные новости. Его неудовольствие просматривалось легко. Но в этом не было ничего удивительного. Ему мало что нравилось из того, что делалось не по его инициативе или не под его контролем.
– А Тейлор?
– Он будет продолжать разъезжать со своим оркестром. Но, рано или поздно, мы поженимся.
Питер схватил десятифунтовую гирю и рассеянно с полдюжины раз покрутил ею сначала одной рукой, потом другой.
– Ты любишь его? – неожиданно спросил он.
Вопрос застал Аннали врасплох – особенно учитывая то обстоятельство, что он задал его до расспросов о доходах или материальных перспективах Тейлора.
– Да... да, я очень его люблю.
– И он серьезно относится к своим занятиям музыки?
– Да, очень серьезно.
Аннали не верила своим ушам. На такую реакцию она даже не могла рассчитывать, Питер открывался ей с совершенно неожиданной стороны.
– У меня есть знакомый, – собственно, пациент – вице-президент компании пластинок «Блю ноут». Тебе известна эта компания?
– Туда попадают только лучшие джазы...
– Могу для оркестра Тейлора устроить прослушивание с целью записи.
– Питер, это было бы замечательно.
– После свадьбы.
– Такое, собственно, условие... это зависит от...
– И если мой знакомый сочтет, что они на уровне, я материально поддержу выпуск их альбома.
– Понимаю.
– При условии, что вы оба и ребенок поселитесь здесь, в «Ксанаду» – во всяком случае, до тех пор, пока не встанете на ноги в финансовом отношении.
– Очень великодушное предложение.
– Аннали, ты мое единственное дитя. Хочу, чтобы тебе жилось хорошо.
– Понимаю, – отозвалась она, все еще удивленная и сбитая с толку. – Не могу поручиться, что Тейлор примет твои условия, но надеюсь, что согласится.
– Так же думаю и я, – продолжал Питер. – И конечно, я хочу, чтобы роды состоялись здесь, в «Ксанаду». Мы привезем сюда лучших в мире акушерок.
– Питер... я... я, в общем-то, решила рожать ребенка в больнице под присмотром профессионального врача-акушера.
– Вот как?
Аннали остро чувствовала, что отец уже догадывался, что за этим последует.
– Я уже ходила к одному врачу. Она согласилась взять меня в свои пациентки.
– Она?
Аннали вздохнула.
– Сара. Сара Болдуин. Я ходила к ней на прием в больницу.
Взрыва, которого она опасалась, опять не произошло.
– Знаю, – спокойно заметил Питер.
– Что?
– Видел тебя в зрительном зале в вечерней сводке новостей. Не будет преувеличением сказать, что ты явно выделялась в этой толпе.
– Почему же ты ничего не сказал мне об этом?
– Говорю теперь кое-что. А теперь, когда я узнал, зачем ты ходила туда, скажу значительно больше. Я не допущу, чтобы мой внук появился на этот свет в зараженной микробами, провонявшей антисептическими средствами, подверженной множеству ошибок больнице. И особенно не допущу к этому Сару Болдуин.
– Но...
– Аннали, вон там на скамейке лежат экземпляры вчерашней «Геральд» и сегодняшней «Глоб». В обеих этих газетах помещены статьи о Саре. Похоже, что ты не читала их и не слушала новостей вчера вечером. Иначе ты наверняка сказала бы об этом.
Он терпеливо ждал, пока она пробежит статьи в этих газетах.
– Рекомендовала ли она, тебе эти травы? – спросил он.
– Да. Я... я думала, что к этому ты отнесешься одобрительно.
– Я ничего не одобряю из того, что делает или когда-либо сделает Сара, за исключением разве лишь ее отказа, полного отказа от вредных усилий сочетать медицину и целительное лечение.
– Но...
– Аннали, мне надо встречаться с людьми в два часа пополудни. Думаю, что тебе следует поприсутствовать на этой встрече.
– Кто такие?
– Два часа. В моем кабинете. И пожалуйста, ни слова Саре Болдуин... во всяком случае, до тех пор, пока ты не выслушаешь этих людей. Договорились?
Аннали внимательно всматривалась в выражение боли и злобы на лице отца. Она знала, что Сара уязвила его своим уходом. Но до настоящего момента не представляла себе, как глубоко.
– Договорились, – наконец сказала она.
Глава 16
8 июля
Лидия Пендергаст согнулась в пояснице и медленно, очень медленно стала вытягивать руки к полу. С одной стороны небольшой комнаты для осмотров внимательно наблюдали за ней Сара, костоправ Захарий Риммер и одна из сестер группы снятия боли.
– Все ниже и ниже мы сгибаемся, – произнесла Лидия, – и никто не знает, где остановимся.
Это была бодрая для своих семидесяти лет женщина, которая практически слегла из-за болей в пояснице и радикулита. Целый ряд ортопедов и нейрохирургов в качестве причины ее недомогания называли перерождение и отвердение артрических шпор. Они указывали на ненадежность хирургического вмешательства ввиду ее преклонного возраста и застарелого характера шпор, а поэтому-де ее нельзя оперировать. В конце концов, один из них направил ее в группу снятия боли МЦБ, междисциплинарную клинику, которая быстро становилась известной и уважаемой на всем северо-востоке страны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117