Я не понимаю, как с такими людьми бизнес вести. И люди ли
они вообще. Н-да... Укатали сивку крутые урки...
Вместо приличествующей моменту скорби Татарский, к своему стыду,
испытал облегчение, граничащее с эйфорией.
- Да, - сказал он, - теперь понимаю. Я сегодня одну из этих машин
видел. Он прошлый раз на другой был, так что я ничего плохого не подумал
даже. Мало ли, думаю, кого грохнули - каждый день ведь кого-то... А
теперь вижу - все один к одному. И что это для нас значит в практическом
плане?
- Отпуск, - сказал Ханин. - На неопределенный срок. Очень большой
вопрос надо решать. Гамлетовский. Мне уже звонили с утра два раза.
- Из милиции? - спросил Татарский.
- Да. А потом из кавказского землячества. Пронюхали, гады, что
коммерсант освободился. Как акулы. По запаху крови. Так что вопрос стоит
теперь чисто конкретный. Черножопые крышу дают реально, а мусора просто
деньги тянут. Чтоб на стрелку поехали, надо все сапоги им вылизать. Но
грохнуть могут те и эти. А мусора, между прочем, особенно. Как они на
меня сегодня наехали... Мы, говорят, знаем, что у тебя бриллианты. А
какие у меня бриллианты? Скажи, какие?
- Не знаю, - ответил Татарский, вспомнив фотографию бриллиантового
колье с обещанием вечности, виденную у Ханина в туалете.
- Ладно, ты не бери в голову. Живи, люби, работай... Тебя, кстати,
ждут в соседней комнате.
- Кто? - вздрогнул Татарский.
- Да какой-то знакомый твой. Говорит, у него к тебе дело.
Морковин выглядел так же, как во время последней встречи, только в
его проборе стало больше седых волос, а глаза сделались печальней и
мудрее. На нем был строгий темный костюм, полосатый галстук и такой же
платок в нагрудном кармане. Увидев Татарского, он встал со стула, широко
улыбнулся и раскрыл руки для объятий.
- Ух, - сказал он, хлопая Татарского по спине, - ну и морда у тебя,
Ваван. Давно пьешь-то?
- Только из штопора выхожу, - виновато ответил Татарский. - Мне тут
такое задание дали, что иначе невозможно.
- Это ты о нем по телефону рассказывал?
- Когда?
- Не помнишь, что ли? Я так и думал. Ты сильно не в себе был.
Говорил, что концепцию пишешь для Бога, а на тебя за это древний змей
наезжает. Еще работу просил новую найти - говорил, что устал от
мирского...
- Хватит, - сказал Татарский, поднимая ладонь. - Не гони волну. Я и
так в говне по уши.
- Так тебе правда работа нужна?
- Еще как. Нас за одну ногу мусора тянут, а за другую чечены. Всех
в отпуск гонят.
- Ну так пойдем. У меня, кстати, в машине пиво есть.
Морковин приехал на крошечном синем "БМВ", похожем на торпеду на
колесах. Сидеть в нем было непривычно - тело принимало полулежачее
положение, колени поднимались к груди, а дно кузова неслось так близко к
асфальту, что мышцы живота непроизвольно сжимались каждый раз, когда
машина подпрыгивала на очередной выбоине.
- Тебе на такой ездить не страшно? - спросил Татарский. - Вдруг
кто-нибудь лом забудет в люке. Или железный прут из асфальта будет
торчать...
Морковин ухмыльнулся.
- Я понимаю, о чем ты говоришь, - сказал он. - Но к этому ощущению
я давно привык на работе.
Машина затормозила на перекрестке. Справа остановился красный джип
с шестью мощными фарами на крыше. Татарский покосился на водителя - это
был низколобый мужчина с мощными надбровными дугами, практически вся
кожа которого была покрыта густой черной шерстью. Одна его рука
поглаживала руль, а в другой была пластиковая бутылка "Пепси". Татарский
вдруг сообразил, что машина Морковина гораздо круче, и испытал крайне
редкое в своей жизни воздействие анального вау-фактора. Чувство, надо
признать, было захватывающим. Высунув локоть в окно, он отхлебнул пива и
поглядел на водителя джипа примерно так, как моряки с кормы авианосца
смотрят на пигмея, подплывшего на плоту торговать гнилыми бананами.
Водитель поймал взгляд Татарского, и некоторое время они смотрели друг
другу в глаза. Татарский почувствовал, что мужчина в джипе воспринимает
этот затянувшийся обмен взглядами как приглашение к схватке - когда
машина Морковина наконец тронулась, на неглубоком дне его глаз уже
закипала ярость. Татарский отметил, что уже видел где-то это лицо.
"Наверно, киноактер", - подумал он.
Морковин выехал на свободную полосу и поехал быстрее.
- Понимаю, зачем ты на такой машине ездишь, - задумчиво сказал
Татарский, косясь на красные угли приборной доски.
- Ну и зачем?
- Как бы это сказать... Для баланса ощущений.
Морковин поднял брови:
- А что. Можно и так сказать.
Татарский выкинул пустую банку в окно.
- Слушай, - спросил он, - а куда мы едем? - В нашу организацию. -
Что за организация? - Увидишь. Не хочу портить впечатление.
Через несколько минут машина затормозила у ворот в высокой
решетчатой ограде. Ограда выглядела солидно - ее прутья походили на
циклопические чугунные копья с позолоченными наконечниками. Морковин
показал милиционеру в будке какую-то карточку, и ворота медленно
раскрылись. За ними был огромный сталинский дом конца сороковых годов,
похожий на что-то среднее между ступенчатой мексиканской пирамидой и
приземистым небоскребом, выстроенным в расчете на низкое советское небо.
Верхняя часть фасада была покрыта лепными украшениями - склоненными
знаменами, мечами, звездами и какими-то зазубренными пиками; это
напоминало о древних войнах и забытом запахе пороха и славы. Сощурив
глаза, Татарский прочитал лепную надпись под самой крышей: "Вечная слава
героям!"
"Вечная слава - это им многовато будет, - мрачно подумал он. -
Хватило бы и пенсии".
Татарский много раз проходил мимо этого здания; давным-давно кто-то
говорил ему, что это секретный институт, где разрабатывают новые виды
оружия- Это было похоже на правду, потому что у ворот висела казавшаяся
приветом из античности доска с гербом СССР и золотой надписью "Институт
пчеловодства". Татарский успел рассмотреть под ней неброскую
металлическую табличку со словами: "Межбанковский комитет по
информационным технологиям".
Место для парковки было плотно заставлено машинами; Морковин с
трудом втиснулся между огромным белым "линкольном" и серебристой
гоночной "маздой",
- Я хочу представить тебя своему начальству, - сказал Морковин,
запирая машину, - Веди себя естественно. Но не говори лишнего.
- А что значит "лишнее"? С чьей точки зрения?
Морковин покосился на него:
- Например, вот это твое высказывание. Оно совершенно лишнее.
Пройдя через двор, они вошли в боковой подъезд и оказались в сером
мраморном зале с ненатурально высоким потолком, где сидело несколько
охранников в черной униформе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
они вообще. Н-да... Укатали сивку крутые урки...
Вместо приличествующей моменту скорби Татарский, к своему стыду,
испытал облегчение, граничащее с эйфорией.
- Да, - сказал он, - теперь понимаю. Я сегодня одну из этих машин
видел. Он прошлый раз на другой был, так что я ничего плохого не подумал
даже. Мало ли, думаю, кого грохнули - каждый день ведь кого-то... А
теперь вижу - все один к одному. И что это для нас значит в практическом
плане?
- Отпуск, - сказал Ханин. - На неопределенный срок. Очень большой
вопрос надо решать. Гамлетовский. Мне уже звонили с утра два раза.
- Из милиции? - спросил Татарский.
- Да. А потом из кавказского землячества. Пронюхали, гады, что
коммерсант освободился. Как акулы. По запаху крови. Так что вопрос стоит
теперь чисто конкретный. Черножопые крышу дают реально, а мусора просто
деньги тянут. Чтоб на стрелку поехали, надо все сапоги им вылизать. Но
грохнуть могут те и эти. А мусора, между прочем, особенно. Как они на
меня сегодня наехали... Мы, говорят, знаем, что у тебя бриллианты. А
какие у меня бриллианты? Скажи, какие?
- Не знаю, - ответил Татарский, вспомнив фотографию бриллиантового
колье с обещанием вечности, виденную у Ханина в туалете.
- Ладно, ты не бери в голову. Живи, люби, работай... Тебя, кстати,
ждут в соседней комнате.
- Кто? - вздрогнул Татарский.
- Да какой-то знакомый твой. Говорит, у него к тебе дело.
Морковин выглядел так же, как во время последней встречи, только в
его проборе стало больше седых волос, а глаза сделались печальней и
мудрее. На нем был строгий темный костюм, полосатый галстук и такой же
платок в нагрудном кармане. Увидев Татарского, он встал со стула, широко
улыбнулся и раскрыл руки для объятий.
- Ух, - сказал он, хлопая Татарского по спине, - ну и морда у тебя,
Ваван. Давно пьешь-то?
- Только из штопора выхожу, - виновато ответил Татарский. - Мне тут
такое задание дали, что иначе невозможно.
- Это ты о нем по телефону рассказывал?
- Когда?
- Не помнишь, что ли? Я так и думал. Ты сильно не в себе был.
Говорил, что концепцию пишешь для Бога, а на тебя за это древний змей
наезжает. Еще работу просил новую найти - говорил, что устал от
мирского...
- Хватит, - сказал Татарский, поднимая ладонь. - Не гони волну. Я и
так в говне по уши.
- Так тебе правда работа нужна?
- Еще как. Нас за одну ногу мусора тянут, а за другую чечены. Всех
в отпуск гонят.
- Ну так пойдем. У меня, кстати, в машине пиво есть.
Морковин приехал на крошечном синем "БМВ", похожем на торпеду на
колесах. Сидеть в нем было непривычно - тело принимало полулежачее
положение, колени поднимались к груди, а дно кузова неслось так близко к
асфальту, что мышцы живота непроизвольно сжимались каждый раз, когда
машина подпрыгивала на очередной выбоине.
- Тебе на такой ездить не страшно? - спросил Татарский. - Вдруг
кто-нибудь лом забудет в люке. Или железный прут из асфальта будет
торчать...
Морковин ухмыльнулся.
- Я понимаю, о чем ты говоришь, - сказал он. - Но к этому ощущению
я давно привык на работе.
Машина затормозила на перекрестке. Справа остановился красный джип
с шестью мощными фарами на крыше. Татарский покосился на водителя - это
был низколобый мужчина с мощными надбровными дугами, практически вся
кожа которого была покрыта густой черной шерстью. Одна его рука
поглаживала руль, а в другой была пластиковая бутылка "Пепси". Татарский
вдруг сообразил, что машина Морковина гораздо круче, и испытал крайне
редкое в своей жизни воздействие анального вау-фактора. Чувство, надо
признать, было захватывающим. Высунув локоть в окно, он отхлебнул пива и
поглядел на водителя джипа примерно так, как моряки с кормы авианосца
смотрят на пигмея, подплывшего на плоту торговать гнилыми бананами.
Водитель поймал взгляд Татарского, и некоторое время они смотрели друг
другу в глаза. Татарский почувствовал, что мужчина в джипе воспринимает
этот затянувшийся обмен взглядами как приглашение к схватке - когда
машина Морковина наконец тронулась, на неглубоком дне его глаз уже
закипала ярость. Татарский отметил, что уже видел где-то это лицо.
"Наверно, киноактер", - подумал он.
Морковин выехал на свободную полосу и поехал быстрее.
- Понимаю, зачем ты на такой машине ездишь, - задумчиво сказал
Татарский, косясь на красные угли приборной доски.
- Ну и зачем?
- Как бы это сказать... Для баланса ощущений.
Морковин поднял брови:
- А что. Можно и так сказать.
Татарский выкинул пустую банку в окно.
- Слушай, - спросил он, - а куда мы едем? - В нашу организацию. -
Что за организация? - Увидишь. Не хочу портить впечатление.
Через несколько минут машина затормозила у ворот в высокой
решетчатой ограде. Ограда выглядела солидно - ее прутья походили на
циклопические чугунные копья с позолоченными наконечниками. Морковин
показал милиционеру в будке какую-то карточку, и ворота медленно
раскрылись. За ними был огромный сталинский дом конца сороковых годов,
похожий на что-то среднее между ступенчатой мексиканской пирамидой и
приземистым небоскребом, выстроенным в расчете на низкое советское небо.
Верхняя часть фасада была покрыта лепными украшениями - склоненными
знаменами, мечами, звездами и какими-то зазубренными пиками; это
напоминало о древних войнах и забытом запахе пороха и славы. Сощурив
глаза, Татарский прочитал лепную надпись под самой крышей: "Вечная слава
героям!"
"Вечная слава - это им многовато будет, - мрачно подумал он. -
Хватило бы и пенсии".
Татарский много раз проходил мимо этого здания; давным-давно кто-то
говорил ему, что это секретный институт, где разрабатывают новые виды
оружия- Это было похоже на правду, потому что у ворот висела казавшаяся
приветом из античности доска с гербом СССР и золотой надписью "Институт
пчеловодства". Татарский успел рассмотреть под ней неброскую
металлическую табличку со словами: "Межбанковский комитет по
информационным технологиям".
Место для парковки было плотно заставлено машинами; Морковин с
трудом втиснулся между огромным белым "линкольном" и серебристой
гоночной "маздой",
- Я хочу представить тебя своему начальству, - сказал Морковин,
запирая машину, - Веди себя естественно. Но не говори лишнего.
- А что значит "лишнее"? С чьей точки зрения?
Морковин покосился на него:
- Например, вот это твое высказывание. Оно совершенно лишнее.
Пройдя через двор, они вошли в боковой подъезд и оказались в сером
мраморном зале с ненатурально высоким потолком, где сидело несколько
охранников в черной униформе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74