— Может быть, лучше вы начнете с того, что объясните их мне?
Дженнингс покачал головой:
— Нет, пока я не буду уверен, что могу доверять вам.
— Я сейчас, пожалуй, единственный человек во всем мире, кому вы можете доверять.
— Возможно, — сказал Дженнингс, — но я предпочел бы знать наверняка. Я должен быть уверен, что вы здесь не затем, чтобы заткнуть мне рот.
— Я ваш адвокат, — повторил Беккер. — Если вы хотите заявить о своей невиновности, я должен, по закону, представить суду вашу историю, независимо от того, верю я в нее или нет.
— Может быть, — сказал Дженнингс.
— Почему — может быть? — все больше раздражаясь, осведомился Беккер.
— Потому что, майор, как только я объясню вам свои действия, вы решите, что я намерен сослаться на невменяемость, а когда я откажусь это сделать, вы попросту бросите дело, и мне дадут другого адвоката, который тоже мне не поверит.
— Я заранее настроен на то, чтобы верить вам, — терпеливо проговорил Беккер. — Вы мой клиент. — Он помолчал. — Если вы не можете убедить меня в том, что у вас были смягчающие обстоятельства, как же вы собираетесь убедить в этом суд?
— Это уже моя проблема, майор.
— Это должна быть наша проблема, — поправил его Беккер.
— Это моя проблема, — твердо повторил Дженнингс. — Именно мне грозит смертный приговор.
— Так не пойдет, — сказал Беккер. — Мы должны прийти к пониманию здесь и сейчас. — Он вновь помолчал. — Я ваш адвокат, и если вы хотите заявить о своей невиновности, я приложу все силы к тому, чтобы подготовить защиту на основании вашей невиновности. Но я не могу действовать в вакууме. Вы должны дать мне хоть какую-то информацию.
Дженнингс вновь уставился на него, затем, казалось, решился.
— Я кажусь вам ненормальным, майор?
— Во всяком случае, не сию минуту.
— И вы хотите, чтобы я целиком и полностью рассказал вам всю эту историю?
— Я настаиваю на этом.
— А если я скажу вам, что, пытаясь найти подтверждение моему рассказу, вы, возможно, подвергнете свою жизнь опасности?
— Я вам не поверю, — откровенно признался Беккер.
— У меня нет причин вам лгать. В моих же интересах, чтобы вы доказали мою невиновность.
— Почему бы вам просто не рассказать мне вашу историю, а об остальном мы побеспокоимся позже?
Дженнингс глубоко вздохнул, затем открыл ящик стола и достал блокнот.
— Все здесь, майор, — сказал он. — Что я сделал, почему я сделал, почему я убежден, что действовал в интересах моего корабля.
Он протянул блокнот Беккеру. Тот наскоро полистал его и положил в портфель.
— Я прочту его сегодня же вечером, — пообещал он. — Но сейчас я предпочел бы услышать всю историю из первых уст, чтобы иметь возможность задавать любые вопросы, какие только придут мне в голову.
— Хорошо, майор. С чего мне начать?
— Начните с того, почему вы убили Гринберга и Провоста.
— Я их не убивал.
Беккер нахмурился.
— Погодите-ка минутку. Вы только что признались в том, что убили их.
— Не так, — сказал Дженнингc. — Вы спросили, убил ли я двоих членов моего экипажа, и я сказал — да.
— И что же? — непонимающе спросил Беккер.
— Вы не спрашивали, убил ли я Гринберга и Провоста.
Беккер вынул из портфеля бумагу.
— Вот здесь сказано, что вы застрелили Роберта Гринберга и Джонатана Провоста-младшего.
— Я знаю, что здесь сказано — и это ложь.
— Ну ладно, — сказал Беккер. — Кого же вы убили?
— Не знаю — но это были не Гринберг и Провост.
— Не знаете? — переспросил Беккер.
— Нет.
— Ладно. Кто же они, по-вашему, были?
Дженнингc набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул.
— Инопланетяне.
— О, черт! — пробормотал Беккер. — Так-таки инопланетяне? Почему не шпионы?
— Они вполне могли быть и шпионами.
— Инопланетяне?
— Инопланетяне.
— Ладно, — мрачно сказал Беккер, — поехали дальше. Они выглядели как люди?
— Да.
— Кто-нибудь из ваших подчиненных когда-нибудь высказывал предположение, что они не люди?
— Нет.
— Во время полета они проходили еженедельное медицинское обследование?
— Да.
— Они говорили с акцентом?
— Даже без намека на акцент.
— Вы знаете, какова вероятность существования инопланетной расы, неотличимой от людей?
— Миллион к одному, я полагаю, — ответил Дженнингс.
— Миллиард к одному, — поправил его Беккер.
— И тем не менее они были инопланетянами, — твердо сказал Дженнингс.
— А вы — единственный, кто сумел распознать в них инопланетян?
— Насколько мне известно — да.
— Как вы засекли их? Что они такого сделали?
— Мелочи, — сказал Дженнингс. — Ничего такого, во что можно было бы ткнуть пальцем и назвать неоспоримым свидетельством.
— Приведите пример.
— Как-то вечером, когда я был на мостике, Гринберг принес мне кофе. Он окунул в кофе большой палец и держал его так все время, пока нес чашку — а я еще и заставил его ждать, покуда вводил кое-какие команды, изменявшие наш курс, — но когда я принялся за кофе, он был еще таким горячим, что я обжегся. А когда я осмотрел его палец, он даже не покраснел.
— И вы застрелили его потому, что его большой палец был нечувствителен к горячему? — не веря собственным ушам, осведомился Беккер.
Дженнингс покачал головой:
— Нет, конечно, нет. Были и другие мелочи, пропасть мелочей. Например, компьютер в уборной для экипажа показал, что Провост не мочился больше недели.
— Может быть, он писал в кровать, — сказал Беккер. — Может быть, использовал офицерскую уборную или отливал в ванну вместо писсуара. Может, он напивался вусмерть каждую ночь и мочился прямо в раковину. Может быть…
— Я же сказал вам, что было не только это, — раздраженно пояснил Дженнингс. — Все четыре месяца нашего полета в глубоком космосе я только и делал, что замечал разные мелочи. Будь их одна-две, это еще можно было бы объяснить — но не десять и не двадцать. Они все записаны здесь, — продолжал он, указывая на краешек блокнота, торчавший из портфеля Беккера. — Когда я окончательно убедился, что я прав, я решил, что безопасность корабля и самой Земли требует, чтобы я как можно скорее ликвидировал их.
— Почему бы просто не посадить их под арест?
— Они были инопланетянами. Я понятия не имел об их физических или умственных возможностях. Наш карцер мог не удержать их, или же они были бы способны испортить корабль, оставаясь в заключении.
— Вы сделали еще кое-что, не так ли? — спросил Беккер, просматривая извлеченные из портфеля бумаги. — Я имею в виду — помимо того, что убили их.
— Верно, — ответил Дженнингс. — Я передал командование «Рузвельтом» своему помощнику и заперся в своей каюте, под домашним арестом.
Беккер покачал головой.
— Еще до этого.
— Я освободил главного судового врача Джиллетта от обязанностей и поместил его под арест.
— Точно, — сказал Беккер. — Почему вы это сделали?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66