его лицо скривилось от злости. Необычная реакция для Беренски.
– Думаешь, я тут дурака валяю? – возмутился он. – Гуся щиплю?
– Это было бы не в первый раз.
– И этот случай у нас не первый, верно?
Ева покопалась в памяти.
– Девять лет назад ты не был здесь главным.
– Но это я девять лет назад обрабатывал кожу и волосы тех четырех женщин. Всю славу присвоил себе Харт, а всю работу проделал я. Черт бы ее побрал.
– Ладно, работу проделал ты. Браво, браво! А теперь мне нужен анализ кожи и волос этой женщины.
– Я сделал всю работу, – с горечью повторил Дикхед. – Я провел анализы, я провел исследование и идентифицировал продукты, хотя их было кот наплакал. Это вы упустили ублюдка.
– Хочешь сказать, что ты свою работу сделал, а я не сделала? – Ева наклонилась и оказалась нос к носу с ним. – Лучше ты сам осади назад, Дикхед.
– Э-э-э, прошу прощения. Только не бейте рефери! – Пибоди отважно втиснулась между заведующим лабораторией и ведущим следователем. – Все, кто работал девять лет назад, разделяют ваши чувства.
– А ты-то откуда знаешь? – накинулся на нее Дикхед. – Девять лет назад ты хипповала в какой-нибудь коммуне, сидела на земле и выла на луну с другими оболтусами.
– Эй! – воскликнула возмущенная Пибоди.
– Она права. – Ева говорила тихо, но ее голос резал воздух, как кинжал. – Ты не можешь заниматься этим в одиночку, Беренски. Я затребую другого лаборанта.
– Я здесь главный. Это не твоя лавочка. Тут я решаю, кто над чем работает. – Дикхед вскинул руку, он почти кричал. – Дай мне минутку, одну минутку, вот все, о чем я прошу. Черт бы тебя побрал, Ева!
Такая реакция была нетипична для Беренски, Ева молча отступила на шаг. Дикхед уставился на свои длинные пальцы, которые не прекращали двигаться.
– Некоторые дела не так-то легко закрыть, верно? Они остаются с тобой, влезают прямо в печенку. Прилипают, как дерьмо к подошвам. Работаешь над ними, и вроде бы все уходит. А потом возвращается да как врежет тебе по шарам!
Он тяжело вздохнул и взглянул на Еву. Она прочла в его глазах не просто досаду из-за нераскрытого дела, а горькое разочарование, которое с легкостью могло превратиться в отчаяние.
– Помнишь, когда это прекратилось, просто замерло намертво, все подумали, что он сдох или его посадили по другому делу? Мы его не сцапали, и это всех здорово злило, но это прекратилось. – Беренски тяжело вздохнул. – Но оно не прекратилось. Он не сдох, его не посадили. Он просто прыгал с места на место по планете Земля и развлекался, как мог. И вот теперь он опять у меня на столе, и меня это здорово злит.
– Я исполняю обязанности президента клуба Здорово Разозленных. Приму к рассмотрению твою заявку на вступление в клуб.
Дикхед фыркнул, рассмеялся… Кризис миновал.
– Я получил результаты. Просто перепроверял данные. Тройная проверка. Другие продукты, не те, что раньше.
– А старые продукты еще есть в продаже?
– Да-да, в том-то и дело. На первых четырех жертвах он использовал мыло с экстрактом масляного дерева с добавлением оливкового и пальмового масел, розового масла и ромашковой эссенции. Мыло, сваренное вручную, импортированное из Франции. Фирменное название – «Эссанс». Не знаю точно, как лягушатники сами это произносят, но вроде так. Твердое мыло, по пятнадцать баксов за кусок. Это было девять лет назад. Теперь шампунь. Тот же производитель, то же название, экстракт икры и фенхеля.
– Они кладут икру в шампунь? – изумилась Пибоди. – Какая идиотская трата продукта!
– Да это всего лишь рыбьи яйца. На вкус гадость, если хочешь знать мое мнение, – усмехнулся Дикхед. – Лаборант в Уэльсе был хорош. Сумел взять след, получил тот же результат, что и я. То же самое во Флориде. В Румынии и Боливии ничего не сумели. А теперь он переключился на другую торговую марку.
– Какую?
– Так, что мы тут имеем? По-прежнему мыло, сваренное вручную, по-прежнему экстракт масляного дерева. С добавлением масла какао, оливкового масла, экстракта грейпфрута и абрикоса. Есть уточнение, и тут пришлось немного повозиться: экстракт не просто грейпфрута, а грейпфрута-королька с розовой мякотью. Производится исключительно в Италии и – вот тут слушай внимательно! – обойдется тебе в пятьдесят баксов за кусок.
– Значит, он повысил уровень.
– Вот именно. Я все это проверил по Интернету. – Дикхед вывел изображения двух кусков мыла на экран. Мыло было прозрачным и ярким, насыщенным по цвету, оба куска, украшенные по краям цветами и травами, казались драгоценными камнями. – Здесь, в городе, продается только в одном магазине. Шампунь оттуда же. Масло белых трюфелей, сто пятьдесят баксов за флакон в восемь унций. – Он презрительно фыркнул. – Я бы столько не заплатил даже за бутылку первоклассного спиртного.
– А тебе не надо платить за спиртное, – рассеянно заметила Ева. – Ты взятки выпивкой берешь.
– Ну, допустим. Все равно я прав.
«Дорогие, эксклюзивные продукты. Престиж, – подумала Ева. – Для меня и моих женщин все только самое лучшее?»
– И где находится этот магазин? – спросила она.
– Называется «Сентуаль». В средней части Манхэттена, на пересечении Мэдисон и Пятьдесят третьей. Да, есть еще филиал в Гринвич-Виллидж, на Кристофер-стрит.
– Хорошо. Что насчет простыни?
– Ирландский лен, плотность – семьсот денье. Опять перемена. Раньше он использовал египетский хлопок, плотность – пятьсот денье. Производится в Ирландии и в Шотландии. Продается во многих магазинах. Дорогие универмаги, магазины тканей и постельного белья. Марка называется «Фальт».
Беренски чудовищно исказил произношение этого ирландского слова, но Ева уже слышала его раньше и знала, что оно означает. «Добро пожаловать».
– Ладно, пришли копии мне, Уитни, Тибблу и Фини. С водой закончил?
– Все еще работаю. Если грубо и весьма приблизительно, и строго между нами, я бы сказал, что это обыкновенная водопроводная вода, но фильтрованная. Обычная вода из-под крана, но система фильтров очищает ее. У нас в Нью-Йорке хорошая вода. Я думаю, этот парень – просто фанатик чистоты.
– Чего-то он, безусловно, фанатик. Ладно, спасибо. Пибоди, мы идем в поход по магазинам.
– Клево!
– Даллас? – Беренски снова повернулся в кресле. – В следующий раз принеси мне что-нибудь посущественней. Дай мне что-нибудь.
– Я над этим работаю.
По дороге Пибоди подошла к автомату, взяла банку диетической пепси для себя и классической – для Евы.
– Надо поддерживать уровень кофеина. В жизни не работала над чем-то подобным. Тебе дают дело, и, не успели мы глазом моргнуть, как у нас уже есть опергруппа, штаб-квартира и напутствие шефа полиции.
– Это просто дело. Мы над ним работаем.
– Это не просто дело. Плюс еще то, что было девять лет назад, да еще те, что во Флориде и в других странах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
– Думаешь, я тут дурака валяю? – возмутился он. – Гуся щиплю?
– Это было бы не в первый раз.
– И этот случай у нас не первый, верно?
Ева покопалась в памяти.
– Девять лет назад ты не был здесь главным.
– Но это я девять лет назад обрабатывал кожу и волосы тех четырех женщин. Всю славу присвоил себе Харт, а всю работу проделал я. Черт бы ее побрал.
– Ладно, работу проделал ты. Браво, браво! А теперь мне нужен анализ кожи и волос этой женщины.
– Я сделал всю работу, – с горечью повторил Дикхед. – Я провел анализы, я провел исследование и идентифицировал продукты, хотя их было кот наплакал. Это вы упустили ублюдка.
– Хочешь сказать, что ты свою работу сделал, а я не сделала? – Ева наклонилась и оказалась нос к носу с ним. – Лучше ты сам осади назад, Дикхед.
– Э-э-э, прошу прощения. Только не бейте рефери! – Пибоди отважно втиснулась между заведующим лабораторией и ведущим следователем. – Все, кто работал девять лет назад, разделяют ваши чувства.
– А ты-то откуда знаешь? – накинулся на нее Дикхед. – Девять лет назад ты хипповала в какой-нибудь коммуне, сидела на земле и выла на луну с другими оболтусами.
– Эй! – воскликнула возмущенная Пибоди.
– Она права. – Ева говорила тихо, но ее голос резал воздух, как кинжал. – Ты не можешь заниматься этим в одиночку, Беренски. Я затребую другого лаборанта.
– Я здесь главный. Это не твоя лавочка. Тут я решаю, кто над чем работает. – Дикхед вскинул руку, он почти кричал. – Дай мне минутку, одну минутку, вот все, о чем я прошу. Черт бы тебя побрал, Ева!
Такая реакция была нетипична для Беренски, Ева молча отступила на шаг. Дикхед уставился на свои длинные пальцы, которые не прекращали двигаться.
– Некоторые дела не так-то легко закрыть, верно? Они остаются с тобой, влезают прямо в печенку. Прилипают, как дерьмо к подошвам. Работаешь над ними, и вроде бы все уходит. А потом возвращается да как врежет тебе по шарам!
Он тяжело вздохнул и взглянул на Еву. Она прочла в его глазах не просто досаду из-за нераскрытого дела, а горькое разочарование, которое с легкостью могло превратиться в отчаяние.
– Помнишь, когда это прекратилось, просто замерло намертво, все подумали, что он сдох или его посадили по другому делу? Мы его не сцапали, и это всех здорово злило, но это прекратилось. – Беренски тяжело вздохнул. – Но оно не прекратилось. Он не сдох, его не посадили. Он просто прыгал с места на место по планете Земля и развлекался, как мог. И вот теперь он опять у меня на столе, и меня это здорово злит.
– Я исполняю обязанности президента клуба Здорово Разозленных. Приму к рассмотрению твою заявку на вступление в клуб.
Дикхед фыркнул, рассмеялся… Кризис миновал.
– Я получил результаты. Просто перепроверял данные. Тройная проверка. Другие продукты, не те, что раньше.
– А старые продукты еще есть в продаже?
– Да-да, в том-то и дело. На первых четырех жертвах он использовал мыло с экстрактом масляного дерева с добавлением оливкового и пальмового масел, розового масла и ромашковой эссенции. Мыло, сваренное вручную, импортированное из Франции. Фирменное название – «Эссанс». Не знаю точно, как лягушатники сами это произносят, но вроде так. Твердое мыло, по пятнадцать баксов за кусок. Это было девять лет назад. Теперь шампунь. Тот же производитель, то же название, экстракт икры и фенхеля.
– Они кладут икру в шампунь? – изумилась Пибоди. – Какая идиотская трата продукта!
– Да это всего лишь рыбьи яйца. На вкус гадость, если хочешь знать мое мнение, – усмехнулся Дикхед. – Лаборант в Уэльсе был хорош. Сумел взять след, получил тот же результат, что и я. То же самое во Флориде. В Румынии и Боливии ничего не сумели. А теперь он переключился на другую торговую марку.
– Какую?
– Так, что мы тут имеем? По-прежнему мыло, сваренное вручную, по-прежнему экстракт масляного дерева. С добавлением масла какао, оливкового масла, экстракта грейпфрута и абрикоса. Есть уточнение, и тут пришлось немного повозиться: экстракт не просто грейпфрута, а грейпфрута-королька с розовой мякотью. Производится исключительно в Италии и – вот тут слушай внимательно! – обойдется тебе в пятьдесят баксов за кусок.
– Значит, он повысил уровень.
– Вот именно. Я все это проверил по Интернету. – Дикхед вывел изображения двух кусков мыла на экран. Мыло было прозрачным и ярким, насыщенным по цвету, оба куска, украшенные по краям цветами и травами, казались драгоценными камнями. – Здесь, в городе, продается только в одном магазине. Шампунь оттуда же. Масло белых трюфелей, сто пятьдесят баксов за флакон в восемь унций. – Он презрительно фыркнул. – Я бы столько не заплатил даже за бутылку первоклассного спиртного.
– А тебе не надо платить за спиртное, – рассеянно заметила Ева. – Ты взятки выпивкой берешь.
– Ну, допустим. Все равно я прав.
«Дорогие, эксклюзивные продукты. Престиж, – подумала Ева. – Для меня и моих женщин все только самое лучшее?»
– И где находится этот магазин? – спросила она.
– Называется «Сентуаль». В средней части Манхэттена, на пересечении Мэдисон и Пятьдесят третьей. Да, есть еще филиал в Гринвич-Виллидж, на Кристофер-стрит.
– Хорошо. Что насчет простыни?
– Ирландский лен, плотность – семьсот денье. Опять перемена. Раньше он использовал египетский хлопок, плотность – пятьсот денье. Производится в Ирландии и в Шотландии. Продается во многих магазинах. Дорогие универмаги, магазины тканей и постельного белья. Марка называется «Фальт».
Беренски чудовищно исказил произношение этого ирландского слова, но Ева уже слышала его раньше и знала, что оно означает. «Добро пожаловать».
– Ладно, пришли копии мне, Уитни, Тибблу и Фини. С водой закончил?
– Все еще работаю. Если грубо и весьма приблизительно, и строго между нами, я бы сказал, что это обыкновенная водопроводная вода, но фильтрованная. Обычная вода из-под крана, но система фильтров очищает ее. У нас в Нью-Йорке хорошая вода. Я думаю, этот парень – просто фанатик чистоты.
– Чего-то он, безусловно, фанатик. Ладно, спасибо. Пибоди, мы идем в поход по магазинам.
– Клево!
– Даллас? – Беренски снова повернулся в кресле. – В следующий раз принеси мне что-нибудь посущественней. Дай мне что-нибудь.
– Я над этим работаю.
По дороге Пибоди подошла к автомату, взяла банку диетической пепси для себя и классической – для Евы.
– Надо поддерживать уровень кофеина. В жизни не работала над чем-то подобным. Тебе дают дело, и, не успели мы глазом моргнуть, как у нас уже есть опергруппа, штаб-квартира и напутствие шефа полиции.
– Это просто дело. Мы над ним работаем.
– Это не просто дело. Плюс еще то, что было девять лет назад, да еще те, что во Флориде и в других странах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96