Попытается взять меня – или по пути туда, или прямо там, внутри.
Тут вошел Янси, и Ева предупреждающе вскинула руку.
– Фини, добудь нам ордер. Я хочу пройти по зданию беспрепятственно. Янси, дай мне портрет.
– Вот она.
Сильное лицо, подумала Ева. Сильное и очень женственное. Миндалевидные глаза, тонкий нос, крупный рот, полные губы и каскад темных волос. Она улыбалась, глядя прямо перед собой. Плечи были обнажены, если не считать двух тонких, сверкающих алмазами бретелек. А на шее блестящая цепочка с кулоном в виде дерева.
«Древо жизни», – вспомнила Ева.
– Разрази меня гром! Еще одно очко в пользу румынской цыганки. Каллендар, скопируй это лицо. Найди ее. Прокачай данные, найди совпадение с портретом. Ищи в газетах, в журналах, в теленовостях с 1980 по 2015 год. Пересечения ее с оперой.
– Слушаюсь.
– Янси. – Ева дернула подбородком, указывая на изображение на экране. – Вот как он выглядит на официальном удостоверении личности.
– Нет. – Янси решительно покачал головой. – Ни в коем случае. Трина его точно описала. Может, это родственник? Брат, кузен… Но это не тот парень, которого мне описала Трина. И миссис Прюитт из «Тиффани» видела не его.
– Ладно! Моррис, ты можешь один поработать по препаратам?
– Я справлюсь.
– Что-то будет – звони. Все, люди, давайте двигаться. С отставанием на десять минут. И внутрь никто не сунется, пока я не дам сигнал.
– Там будет проходить прощание с Сарифиной Йорк, – вмешался в разговор Рорк. – Будет выглядеть вполне логично, если я там появлюсь. Разве я не могу отдать последний долг?
Ева задумалась.
– С отставанием на десять минут, – повторила она. – Если только я не дам сигнал раньше, войдешь через десять минут после меня и отдашь последний долг. Фини, добудь нам ордер.
– Жилет и прослушка, – строго напомнил Рорк.
– Ладно, ладно.
И Ева вышла из зала.
Выезжая из гаража, она сосредоточила все свои ощущения и инстинкты на возможном «хвосте». А все ее мысли были обращены к Ариэль.
Она молилась, чтобы бог послал ей обморок, но боль не давала забыться. Даже когда он остановился, когда он наконец-то остановился, непрекращающаяся боль продолжала держать ее в сознании. Ариэль попыталась вспомнить о друзьях, о родственниках, о жизни, которую вела до сих пор, но все это казалось таким далеким, таким нереальным. Ей не удавалось четко представить себе ни одну деталь своего прошлого.
Было только сейчас, только боль, только он.
И часы на стене, старомодные тикающие часы, отмеряющие время. Семь часов, двадцать три минуты, бегущие секунды.
Тогда Ариэль начала думать о том, как отомстит ему за все, что он у нее отнял. Ее жизнь, стремление к порядку, ее удовольствия, ее надежды. Если бы только она могла освободиться, уж она бы заставила его заплатить за то, что он у нее отнял.
«Говори, – напомнила она себе. – Найди способ заставить его опять заговорить. Пока он говорит, ты жива».
Ева не заметила «хвоста», и это ее жутко злило. Неужели он передумал? Неужели она для него больше не объект? Что, если каким-то образом она его отпугнула, и он прямо сейчас нацеливается на другую ни о чем не подозревающую женщину?
– На месте, – сказала она. – Направляюсь внутрь. Фини, заставь меня улыбнуться.
– Ордер сейчас будет.
– Отлично. Прекратить болтовню. Через десять минут.
Изучая взглядом здание, она пересекла улицу. Четыре этажа, включая подвальный. Защитные решетки, надежная система сигнализации. Крепкие, хотя и поблекшие от старости, кирпичные стены. Два входа спереди, два сзади, на третьем этаже спереди и сзади лестницы пожарной эвакуации.
Если Ариэль где-то внутри, то в подвале. На первом этаже – клиенты, публика, на втором и третьем – служащие.
Ева поднялась по ступенькам к двери, нажала кнопку звонка.
Дверь открыла темнокожая женщина в подобающем такому заведению черном костюме.
– Добрый день. Чем я могу вам помочь?
Ева показала жетон.
– Сарифина Йорк.
– Да, мы собираемся в Зале Упокоения. Входите, пожалуйста.
Ева вошла и огляделась. Широкий центральный коридор разделял первый этаж на две части. В воздухе стоял запах цветов и полировочного воска. Слева от себя Ева увидела сквозь открытые раздвижные двери, что кое-какие люди уже собрались, чтобы проститься с Сарифиной.
– Мне нужно поговорить с тем, кто тут за все отвечает.
– О ритуале?
– О деле.
– Вот как. Да, конечно. Мистер Трэверс в настоящую минуту занят с клиентом, но…
– Как насчет мистера Лоуэлла?
– Мистера Лоуэлла здесь нет. Он живет в Европе. Бизнесом руководит мистер Трэверс.
– Когда мистер Лоуэлл был здесь в последний раз?
– Не могу сказать. Я работаю у Лоуэллов уже два года и за это время ни разу его не видела. Пожалуй, можно сказать, что он, по сути, ушел на покой. Желаете поговорить с мистером Трэверсом?
– Да. Вам придется его прервать. Это официальное полицейское расследование.
– Да, конечно. – Женщина понимающе улыбнулась, словно ей чуть ли не каждый день приходилось слышать слова «официальное полицейское расследование», и сделала приглашающий жест рукой. – Прошу вас, следуйте за мной, я провожу вас в одну из комнат ожидания наверху.
Проходя мимо, Ева заглянула в Зал Упокоения. Фотографии Сарифины, горы цветов, музыка в стиле ретро: джазовый оркестр в записи играл музыку сороковых годов прошлого века, которую любила покойная.
– Что у вас в подвале? – спросила Ева, когда они поднимались на второй этаж.
– Это рабочая зона. Там идет подготовка. Родные и близкие многих покойных требуют, чтобы тело во время церемонии прощания было в открытом гробу.
– Бальзамирование? Косметика?
– Да.
– Сколько человек там, внизу, обычно работает?
– У нас в штате состоят бальзамировщик, гробовщик и косметолог-стилист.
«Косметолог-стилист, – подумала Ева. – Даже в смерти нельзя обойтись без стилиста».
Женщина провела ее в небольшую комнату ожидания, обставленную мягкой мебелью. Здесь царила тишина, и было много цветов.
– Я передам мистеру Трэверсу, что вы его ждете. Располагайтесь поудобнее.
Оставшись одна, Ева обошла комнату. «Не здесь, – думала она. – Ему нет смысла привозить сюда Ариэль и других. Тут повсюду идет работа. Слишком много людей. Слишком много суеты».
Он не был членом труппы, он был солистом.
Но здесь имелась связь, в этом она была уверена. И она была столь же твердо уверена, что Роберт Лоуэлл, или как там он себя теперь называет, пребывает вовсе не в Лондоне.
Вошел Трэверс. Высокий, тощий как жердь, с приличествующим случаю похоронным выражением на лице. Если бы Еве пришлось подбирать актера на роль директора похоронной конторы, он возглавил бы первую десятку.
– Офицер?
– Лейтенант Даллас.
– Кеннет Трэверс. – Поскольку он протянул руку, подойдя к ней, Ева пожала ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Тут вошел Янси, и Ева предупреждающе вскинула руку.
– Фини, добудь нам ордер. Я хочу пройти по зданию беспрепятственно. Янси, дай мне портрет.
– Вот она.
Сильное лицо, подумала Ева. Сильное и очень женственное. Миндалевидные глаза, тонкий нос, крупный рот, полные губы и каскад темных волос. Она улыбалась, глядя прямо перед собой. Плечи были обнажены, если не считать двух тонких, сверкающих алмазами бретелек. А на шее блестящая цепочка с кулоном в виде дерева.
«Древо жизни», – вспомнила Ева.
– Разрази меня гром! Еще одно очко в пользу румынской цыганки. Каллендар, скопируй это лицо. Найди ее. Прокачай данные, найди совпадение с портретом. Ищи в газетах, в журналах, в теленовостях с 1980 по 2015 год. Пересечения ее с оперой.
– Слушаюсь.
– Янси. – Ева дернула подбородком, указывая на изображение на экране. – Вот как он выглядит на официальном удостоверении личности.
– Нет. – Янси решительно покачал головой. – Ни в коем случае. Трина его точно описала. Может, это родственник? Брат, кузен… Но это не тот парень, которого мне описала Трина. И миссис Прюитт из «Тиффани» видела не его.
– Ладно! Моррис, ты можешь один поработать по препаратам?
– Я справлюсь.
– Что-то будет – звони. Все, люди, давайте двигаться. С отставанием на десять минут. И внутрь никто не сунется, пока я не дам сигнал.
– Там будет проходить прощание с Сарифиной Йорк, – вмешался в разговор Рорк. – Будет выглядеть вполне логично, если я там появлюсь. Разве я не могу отдать последний долг?
Ева задумалась.
– С отставанием на десять минут, – повторила она. – Если только я не дам сигнал раньше, войдешь через десять минут после меня и отдашь последний долг. Фини, добудь нам ордер.
– Жилет и прослушка, – строго напомнил Рорк.
– Ладно, ладно.
И Ева вышла из зала.
Выезжая из гаража, она сосредоточила все свои ощущения и инстинкты на возможном «хвосте». А все ее мысли были обращены к Ариэль.
Она молилась, чтобы бог послал ей обморок, но боль не давала забыться. Даже когда он остановился, когда он наконец-то остановился, непрекращающаяся боль продолжала держать ее в сознании. Ариэль попыталась вспомнить о друзьях, о родственниках, о жизни, которую вела до сих пор, но все это казалось таким далеким, таким нереальным. Ей не удавалось четко представить себе ни одну деталь своего прошлого.
Было только сейчас, только боль, только он.
И часы на стене, старомодные тикающие часы, отмеряющие время. Семь часов, двадцать три минуты, бегущие секунды.
Тогда Ариэль начала думать о том, как отомстит ему за все, что он у нее отнял. Ее жизнь, стремление к порядку, ее удовольствия, ее надежды. Если бы только она могла освободиться, уж она бы заставила его заплатить за то, что он у нее отнял.
«Говори, – напомнила она себе. – Найди способ заставить его опять заговорить. Пока он говорит, ты жива».
Ева не заметила «хвоста», и это ее жутко злило. Неужели он передумал? Неужели она для него больше не объект? Что, если каким-то образом она его отпугнула, и он прямо сейчас нацеливается на другую ни о чем не подозревающую женщину?
– На месте, – сказала она. – Направляюсь внутрь. Фини, заставь меня улыбнуться.
– Ордер сейчас будет.
– Отлично. Прекратить болтовню. Через десять минут.
Изучая взглядом здание, она пересекла улицу. Четыре этажа, включая подвальный. Защитные решетки, надежная система сигнализации. Крепкие, хотя и поблекшие от старости, кирпичные стены. Два входа спереди, два сзади, на третьем этаже спереди и сзади лестницы пожарной эвакуации.
Если Ариэль где-то внутри, то в подвале. На первом этаже – клиенты, публика, на втором и третьем – служащие.
Ева поднялась по ступенькам к двери, нажала кнопку звонка.
Дверь открыла темнокожая женщина в подобающем такому заведению черном костюме.
– Добрый день. Чем я могу вам помочь?
Ева показала жетон.
– Сарифина Йорк.
– Да, мы собираемся в Зале Упокоения. Входите, пожалуйста.
Ева вошла и огляделась. Широкий центральный коридор разделял первый этаж на две части. В воздухе стоял запах цветов и полировочного воска. Слева от себя Ева увидела сквозь открытые раздвижные двери, что кое-какие люди уже собрались, чтобы проститься с Сарифиной.
– Мне нужно поговорить с тем, кто тут за все отвечает.
– О ритуале?
– О деле.
– Вот как. Да, конечно. Мистер Трэверс в настоящую минуту занят с клиентом, но…
– Как насчет мистера Лоуэлла?
– Мистера Лоуэлла здесь нет. Он живет в Европе. Бизнесом руководит мистер Трэверс.
– Когда мистер Лоуэлл был здесь в последний раз?
– Не могу сказать. Я работаю у Лоуэллов уже два года и за это время ни разу его не видела. Пожалуй, можно сказать, что он, по сути, ушел на покой. Желаете поговорить с мистером Трэверсом?
– Да. Вам придется его прервать. Это официальное полицейское расследование.
– Да, конечно. – Женщина понимающе улыбнулась, словно ей чуть ли не каждый день приходилось слышать слова «официальное полицейское расследование», и сделала приглашающий жест рукой. – Прошу вас, следуйте за мной, я провожу вас в одну из комнат ожидания наверху.
Проходя мимо, Ева заглянула в Зал Упокоения. Фотографии Сарифины, горы цветов, музыка в стиле ретро: джазовый оркестр в записи играл музыку сороковых годов прошлого века, которую любила покойная.
– Что у вас в подвале? – спросила Ева, когда они поднимались на второй этаж.
– Это рабочая зона. Там идет подготовка. Родные и близкие многих покойных требуют, чтобы тело во время церемонии прощания было в открытом гробу.
– Бальзамирование? Косметика?
– Да.
– Сколько человек там, внизу, обычно работает?
– У нас в штате состоят бальзамировщик, гробовщик и косметолог-стилист.
«Косметолог-стилист, – подумала Ева. – Даже в смерти нельзя обойтись без стилиста».
Женщина провела ее в небольшую комнату ожидания, обставленную мягкой мебелью. Здесь царила тишина, и было много цветов.
– Я передам мистеру Трэверсу, что вы его ждете. Располагайтесь поудобнее.
Оставшись одна, Ева обошла комнату. «Не здесь, – думала она. – Ему нет смысла привозить сюда Ариэль и других. Тут повсюду идет работа. Слишком много людей. Слишком много суеты».
Он не был членом труппы, он был солистом.
Но здесь имелась связь, в этом она была уверена. И она была столь же твердо уверена, что Роберт Лоуэлл, или как там он себя теперь называет, пребывает вовсе не в Лондоне.
Вошел Трэверс. Высокий, тощий как жердь, с приличествующим случаю похоронным выражением на лице. Если бы Еве пришлось подбирать актера на роль директора похоронной конторы, он возглавил бы первую десятку.
– Офицер?
– Лейтенант Даллас.
– Кеннет Трэверс. – Поскольку он протянул руку, подойдя к ней, Ева пожала ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96