Она заявила, что твой парень – хозяин смерти и ее слуга.
– О господи!
– Это еще не все. Смерть призвала его и обеспечила работой. Белый человек, – Надин передвинулась, чтобы прочитать текст на экране своего компьютера, – с черной душой. Смерть живет в нем как в доме, и он живет в доме смерти. Музыка взмывает ввысь, пока течет кровь. Музыка играет для нее – божественной дивы, которая пела для него. Он их отыскивает – цветы для букета. И этот букет для нее. Для алтаря, воздвигнутого в ее честь.
– Надин, дай мне…
– Погоди, погоди. Белый человек, – продолжала Надин, – несущий древо жизни и живущий смертью. Эта программа Тессы имела оглушительный успех.
– Ну разве я не говорила, что румыны – странные люди?
– Погоди, тут есть еще кое-что странное. Через два дня после выхода программы в эфир ее тело – с перерезанным горлом – выловили из Дуная.
– Как же ясновидящая это пропустила?
– Ха-ха. Следствие решило, что это убийство с ограблением. Ее сумка и драгоценности так и не были найдены. Но я вот тут подумала: может, те, кто вел следствие, просто лишены моей иронии и твоего цинизма?
– Интересно, почему это ирония досталась тебе? – обиделась Ева. – У меня этой самой иронии – завались. Что ж, может быть, может быть… Она так занялась своим магическим кристаллом, что не заметила, как некий парень решил украсть у нее побрякушки. – «Слишком много совпадений, – подумала Ева. – Я на это не куплюсь». – А может, парень убил ее, потому что ее слова ему не понравились. Снаряд лег слишком близко.
– Да, мне это тоже в голову пришло, – согласилась Надин. – Это не его стиль, но…
– Скажем так: он не дал ей статуса своей избранной жертвы. Она его просто раздражала, вот он ее и убрал. У тебя есть запись ее программы?
– Есть.
– Перешли мне. Я еще раз свяжусь с Румынией, пусть перегонят мне материалы по ее делу. У тебя еще что-нибудь есть?
– Куча кричащих газетных заголовков. То же самое на экране. Мои прилежные пчелки прошерстят их, вдруг что-то выплывет?
– Дай мне знать.
Отключив связь, Ева записала: «Белый человек. Музыка. Древо жизни. Дом смерти».
Потом она отправилась на поиски Пибоди.
– По-моему, уже теплеет. – Пибоди съежилась, стараясь повернуться боком к пронизывающему до костей ледяному мартовскому ветру.
– А ты стоишь на той же стороне от экватора, что и я? – покосилась на нее Ева.
– Нет, серьезно, по-моему, сегодня на пару градусов теплее, чем вчера. А поскольку сейчас март, можно считать, что уже апрель. Так что, если подумать, лето уже близко.
– По-моему, ветер выдул из тебя все мозги. – Ева извлекла жетон и подставила его под луч сканера на двери дома, в котором жил Кэл Маршалл. – С учетом этого факта я, пожалуй, пересмотрю свое решение поручить допрос приятеля Сарифины Йорк тебе.
– Нет, почему же! Я могу это сделать. Да, ветрила ледяной. Я чувствую, как он проникает мне через роговицу прямо на сетчатку. Но до мозга он пока не добрался.
Когда их наконец впустили в здание, Пибоди стащила с головы шапку с наушниками.
– У меня волосы не примяты? Нельзя проводить допрос, если голова не в порядке.
– Волосы как волосы. Удовольствуйся этим.
– Волосы примяты, – пробормотала Пибоди и принялась ворошить их пальцами, взбивать, прихорашиваться, встряхивать головой.
Они вошли в лифт.
– Прекрати! Перестань вести себя как девчонка. Тьфу, смотреть противно. Вот был бы у меня напарник без сисек, не стал бы возиться со своими волосами.
– Бакстер обязательно поправил бы волосы перед допросом.
Это была неоспоримая истина, и Ева лишь нахмурилась в ответ.
– Бакстер не в счет.
– А ты вспомни Миники. Он…
– Если ты не заткнешься сию же минуту, я тебя свяжу и обрею наголо. И тебе никогда больше не придется страдать из-за примятых шапкой волос.
Ева вышла из лифта и направилась к двери с номером квартиры Кэла Маршалла.
– А допрос буду вести я? – спросила Пибоди благонравным голоском.
Бросив на нее уничтожающий взгляд, Ева позвонила в дверь. Когда дверь открылась, она слегка отодвинулась в сторону, пропуская Пибоди вперед.
– Мистер Маршалл? Я детектив Пибоди. Мы с вами говорили по телефону. Это моя напарница, лейтенант Даллас. Разрешите нам войти?
– Да, конечно. Входите.
Светловолосый, загорелый, спортивный, с голубыми глазами, холодными, как вода горного озера. Впрочем, сейчас глаза казались несколько запавшими, потухшими, и заговорил он таким же потухшим голосом:
– Это из-за Сари? Вы пришли поговорить о Сари?
– Почему бы нам не присесть?
– Что? Да-да, давайте сядем.
Через открытую дверь Ева заметила кровать – застеленную – и брошенный на нее большой рюкзак. К стене был прислонен сноуборд. В гостиной висела на спинке стула теплая лыжная куртка с все еще прикрепленным к ней пропуском на фуникулер.
Перед темно-синим гелевым диваном стоял черный литой стол, а на нем – несколько пустых бутылок из-под пива.
«Вошел, – подумала Ева, – бросил свои манатки, проверил голосовую почту. Узнал, что ее больше нет. Сидел тут и пил всю ночь».
– Я только что узнал. Вернулся домой и узнал… – Он потер глаза. – Э-э-э… Вейл… он узнал от Зилы. Она работает вместе с Сари в клубе. Она сказала Вейлу… а он сказал мне.
– Для вас это, наверно, было шоком, – сочувственно заметила Пибоди. – Вы впервые услышали о ее смерти в тот момент? У вас не было с собой сотового телефона? Не смотрели новости по телевизору?
– Телефон я отключил, телевизор не смотрел. Хотел только покататься на сноуборде. Мы с Вейлом специально поехали в Колорадо. На доске покататься и ни с кем не общаться. Скверная шутка, – добавил он. – Прилетели обратно вчера вечером. Вейл – он живет ближе к аэропорту – первым добрался до дому. Зила оставила ему сообщение. Зила с ним поговорила. А он позвонил. Я приехал домой, а он…
– У вас с Сарифиной был роман?
– Мы… мы с ней расстались пару недель назад. – Он потер лицо обеими руками. – Пару недель назад. Мы расстались.
– Почему вы расстались?
– Вечно она была занята. Вечно она… – Он замолчал и поднял взгляд на Пибоди. – Мне хотелось большего, понимаете? Я хотел, чтобы она была ближе, чтобы проявляла интерес к тому, что я делаю. И не задним числом, а в тот момент, когда я это делаю. У нас ничего не получалось. Не получалось так, как я хотел. Вот я и сказал, что мне надоело. Что между нами все кончено.
– Вы поссорились?
– Да, крупно поговорили. Обменялись резкостями. Она сказала, что я инфантильный эгоист, а я сказал: «Сама такая». Что-то в этом роде. Черт, черт, черт! Она же мертва! Вейл сказал… Мы катались на доске, и я рассказывал о ней Вейлу. Гадости о ней говорил. А она была мертва. – Кэл стукнул себя кулаком в грудь. – Думаете, я сделал ей больно? Черт, я ведь и хотел сделать ей больно. – Вот здесь, – он опять стукнул себя кулаком по груди, – в глубине души я хотел сделать ей больно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
– О господи!
– Это еще не все. Смерть призвала его и обеспечила работой. Белый человек, – Надин передвинулась, чтобы прочитать текст на экране своего компьютера, – с черной душой. Смерть живет в нем как в доме, и он живет в доме смерти. Музыка взмывает ввысь, пока течет кровь. Музыка играет для нее – божественной дивы, которая пела для него. Он их отыскивает – цветы для букета. И этот букет для нее. Для алтаря, воздвигнутого в ее честь.
– Надин, дай мне…
– Погоди, погоди. Белый человек, – продолжала Надин, – несущий древо жизни и живущий смертью. Эта программа Тессы имела оглушительный успех.
– Ну разве я не говорила, что румыны – странные люди?
– Погоди, тут есть еще кое-что странное. Через два дня после выхода программы в эфир ее тело – с перерезанным горлом – выловили из Дуная.
– Как же ясновидящая это пропустила?
– Ха-ха. Следствие решило, что это убийство с ограблением. Ее сумка и драгоценности так и не были найдены. Но я вот тут подумала: может, те, кто вел следствие, просто лишены моей иронии и твоего цинизма?
– Интересно, почему это ирония досталась тебе? – обиделась Ева. – У меня этой самой иронии – завались. Что ж, может быть, может быть… Она так занялась своим магическим кристаллом, что не заметила, как некий парень решил украсть у нее побрякушки. – «Слишком много совпадений, – подумала Ева. – Я на это не куплюсь». – А может, парень убил ее, потому что ее слова ему не понравились. Снаряд лег слишком близко.
– Да, мне это тоже в голову пришло, – согласилась Надин. – Это не его стиль, но…
– Скажем так: он не дал ей статуса своей избранной жертвы. Она его просто раздражала, вот он ее и убрал. У тебя есть запись ее программы?
– Есть.
– Перешли мне. Я еще раз свяжусь с Румынией, пусть перегонят мне материалы по ее делу. У тебя еще что-нибудь есть?
– Куча кричащих газетных заголовков. То же самое на экране. Мои прилежные пчелки прошерстят их, вдруг что-то выплывет?
– Дай мне знать.
Отключив связь, Ева записала: «Белый человек. Музыка. Древо жизни. Дом смерти».
Потом она отправилась на поиски Пибоди.
– По-моему, уже теплеет. – Пибоди съежилась, стараясь повернуться боком к пронизывающему до костей ледяному мартовскому ветру.
– А ты стоишь на той же стороне от экватора, что и я? – покосилась на нее Ева.
– Нет, серьезно, по-моему, сегодня на пару градусов теплее, чем вчера. А поскольку сейчас март, можно считать, что уже апрель. Так что, если подумать, лето уже близко.
– По-моему, ветер выдул из тебя все мозги. – Ева извлекла жетон и подставила его под луч сканера на двери дома, в котором жил Кэл Маршалл. – С учетом этого факта я, пожалуй, пересмотрю свое решение поручить допрос приятеля Сарифины Йорк тебе.
– Нет, почему же! Я могу это сделать. Да, ветрила ледяной. Я чувствую, как он проникает мне через роговицу прямо на сетчатку. Но до мозга он пока не добрался.
Когда их наконец впустили в здание, Пибоди стащила с головы шапку с наушниками.
– У меня волосы не примяты? Нельзя проводить допрос, если голова не в порядке.
– Волосы как волосы. Удовольствуйся этим.
– Волосы примяты, – пробормотала Пибоди и принялась ворошить их пальцами, взбивать, прихорашиваться, встряхивать головой.
Они вошли в лифт.
– Прекрати! Перестань вести себя как девчонка. Тьфу, смотреть противно. Вот был бы у меня напарник без сисек, не стал бы возиться со своими волосами.
– Бакстер обязательно поправил бы волосы перед допросом.
Это была неоспоримая истина, и Ева лишь нахмурилась в ответ.
– Бакстер не в счет.
– А ты вспомни Миники. Он…
– Если ты не заткнешься сию же минуту, я тебя свяжу и обрею наголо. И тебе никогда больше не придется страдать из-за примятых шапкой волос.
Ева вышла из лифта и направилась к двери с номером квартиры Кэла Маршалла.
– А допрос буду вести я? – спросила Пибоди благонравным голоском.
Бросив на нее уничтожающий взгляд, Ева позвонила в дверь. Когда дверь открылась, она слегка отодвинулась в сторону, пропуская Пибоди вперед.
– Мистер Маршалл? Я детектив Пибоди. Мы с вами говорили по телефону. Это моя напарница, лейтенант Даллас. Разрешите нам войти?
– Да, конечно. Входите.
Светловолосый, загорелый, спортивный, с голубыми глазами, холодными, как вода горного озера. Впрочем, сейчас глаза казались несколько запавшими, потухшими, и заговорил он таким же потухшим голосом:
– Это из-за Сари? Вы пришли поговорить о Сари?
– Почему бы нам не присесть?
– Что? Да-да, давайте сядем.
Через открытую дверь Ева заметила кровать – застеленную – и брошенный на нее большой рюкзак. К стене был прислонен сноуборд. В гостиной висела на спинке стула теплая лыжная куртка с все еще прикрепленным к ней пропуском на фуникулер.
Перед темно-синим гелевым диваном стоял черный литой стол, а на нем – несколько пустых бутылок из-под пива.
«Вошел, – подумала Ева, – бросил свои манатки, проверил голосовую почту. Узнал, что ее больше нет. Сидел тут и пил всю ночь».
– Я только что узнал. Вернулся домой и узнал… – Он потер глаза. – Э-э-э… Вейл… он узнал от Зилы. Она работает вместе с Сари в клубе. Она сказала Вейлу… а он сказал мне.
– Для вас это, наверно, было шоком, – сочувственно заметила Пибоди. – Вы впервые услышали о ее смерти в тот момент? У вас не было с собой сотового телефона? Не смотрели новости по телевизору?
– Телефон я отключил, телевизор не смотрел. Хотел только покататься на сноуборде. Мы с Вейлом специально поехали в Колорадо. На доске покататься и ни с кем не общаться. Скверная шутка, – добавил он. – Прилетели обратно вчера вечером. Вейл – он живет ближе к аэропорту – первым добрался до дому. Зила оставила ему сообщение. Зила с ним поговорила. А он позвонил. Я приехал домой, а он…
– У вас с Сарифиной был роман?
– Мы… мы с ней расстались пару недель назад. – Он потер лицо обеими руками. – Пару недель назад. Мы расстались.
– Почему вы расстались?
– Вечно она была занята. Вечно она… – Он замолчал и поднял взгляд на Пибоди. – Мне хотелось большего, понимаете? Я хотел, чтобы она была ближе, чтобы проявляла интерес к тому, что я делаю. И не задним числом, а в тот момент, когда я это делаю. У нас ничего не получалось. Не получалось так, как я хотел. Вот я и сказал, что мне надоело. Что между нами все кончено.
– Вы поссорились?
– Да, крупно поговорили. Обменялись резкостями. Она сказала, что я инфантильный эгоист, а я сказал: «Сама такая». Что-то в этом роде. Черт, черт, черт! Она же мертва! Вейл сказал… Мы катались на доске, и я рассказывал о ней Вейлу. Гадости о ней говорил. А она была мертва. – Кэл стукнул себя кулаком в грудь. – Думаете, я сделал ей больно? Черт, я ведь и хотел сделать ей больно. – Вот здесь, – он опять стукнул себя кулаком по груди, – в глубине души я хотел сделать ей больно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96