, не осталось ли масла. Все были немного притихшие, но довольные.
– Здорово старик рассказывает, – сказал Стив. Потом взял меня за руку и указал глазами на Мелиссу – она сидела по другую сторону от костра.
Я высвободил руку, но через некоторое время обошел-таки костер и сел рядом с ней. Она тут же меня обняла. Едва ее маленькая ладошка коснулась моего бока, выпивка ударила мне в голову. Мы отошли от огня и стали жадно целоваться рядом с грудой железяк. Меня всегда удивляло, как это просто с Мелиссой.
– Я рада, что ты вернулся, – сказала она. – Ты еще ничего не рассказал мне о своей поездке, я все слышу от других! Может, зайдешь к нам попозже и расскажешь? Папка тоже будет дома, но, может, завалится спать.
Я тут же согласился, думая больше о поцелуях, чем о сведениях, которые должен получить от Эда. Однако когда я вспомнил о них (прижимаясь лицом к Мелиссиной шейке, такой красивой в свете костра), то даже возгордился. Все оказалось легче, чем я думал.
– Пойдем глянем, не осталось ли рома, – предложил я.
Мы нашли ром и вылакали, потом нас нашел Эдисон.
– Домой пошли, – грубо сказал он Мелиссе.
– Еще рано, – возразила она. – Можно Хэнку с нами? Я хочу послушать про поездку и показать ему дом.
– Конечно, – безразлично ответил Эдисон.
Я за спиной у Мелиссы попрощался со Стивом и Кэтрин и, видя удивленное лицо Стива, почувствовал себя ловким парнем. Мы трое двинулись по тропке вдоль гребня. Эд за все время не сказал ни слова и даже не обернулся, так что не видел, как Мелисса обняла меня за талию и сунула руку мне в карман. В кармане была дыра, Мелиссе только того и надо было, но я стеснялся идущего впереди Эда и не отвечал, только поцеловал ее на мосту, где точно знал, что не оступлюсь. На подъеме к Бэзилону меня слегка качало от выпитого, и еще Мелиссины пальчики щупали в трусах. Ух! Но в то же время я думал, как подъехать к Эдисону с расспросами про мусорщиков и японцев? Конечно, спьяну я соображал туго, но дело было не только в этом. Куда ни кинь, все выходило, что ни с какого бока ловко не подъедешь. Придется спрашивать напрямик и надеяться на удачу.
Дом у Шенксов старый – Эд его построил, когда в Онофре еще почти никто не жил. Каркасом ему послужила опора высоковольтной линии, так что дом получился в высоту больше, чем в ширину, и мощный, как дерево Дощатые стены были слегка наклонены внутрь, а из крыши торчали четыре железных бруса, которые оканчивались металлическим переплетением высоко наверху.
– Заходи, – радушно сказал Эд, вынув из кармана ключ и отпирая дверь. Открыл ее, чиркнул спичкой, зажег фонарь. В комнате сразу завоняло горящим китовым жиром. Здесь стояли ящики и инструменты, но мебели не было. Эд повел нас к крутой дощатой лестнице в углу, и Мелисса пояснила, что они живут на втором этаже. Когда мы поднимались, она хихикала и подталкивала меня сзади, так что я чуть не вмазался башкой в железную опору.
Насколько я знаю, никому из моих односельчан не доводилось бывать на втором этаже. Однако ничего He-обыкновенного там не было: в одном углу кухонька, светлые деревянные столы, старый диван и несколько стульев. Все купленное у мусорщиков. Еще одна лестница вела к люку – значит, там еще один этаж. Эд поставил фонарь на печь, начал снимать ставни. Ставней было много. Когда он закончил, нам открылся вид на все четыре стороны: темные древесные вершины, куда ни глянь.
– Много У вас окон, – с пьяной рассудительностью заметил я. Эд кивнул.
– Садись, – сказал он.
– Пойду переоденусь, – сказала Мелисса и побежала по лесенке наверх.
Я плюхнулся в большое мягкое кресло напротив дивана.
– А где ты раздобыл столько стекла? – спросил я Эда, надеясь со стекла перевести разговор на интересующую меня тему. Но Эд знал, что мне известно, откуда берется стекло, и криво ухмыльнулся:
– Да тут, неподалеку. На, выпей. У меня ром получше, чем у Николенов.
Я, как уже упоминалось, был вполне тепленький, но стакан взял.
– Садись сюда, на диван, – сказал Эд и подержал стакан, пока я пересяду. – Отсюда лучше обзор. В ясную погоду видно Каталину. В ненастную – океан. Слыхал, это твой второй дом.
– Чуть последним не стал. Он длинно и громко рассмеялся.
– Слыхал, слыхал. – Отхлебнул рому. – Приятный сегодня вечерок получился. Люблю Тома послушать.
– Я тоже.
Мы оба выпили, и мне показалось, что обоим нечего сказать. К счастью, на лесенке появилась Мелисса, в белом домашнем платье, приподнимавшем грудь. Она улыбнулась, налила себе рому и уселась рядом со мной на диван, прижавшись к локтю и коленке. Я смутился, но Эд улыбнулся своей кривой усмешкой (совсем не похожей на кривую улыбку Тома – у старика это от нехватки зубов, а Эд губы растягивает только с одной стороны) и кивнул, как будто ему нравится, что мы такие пьяненькие. Он откинулся в кресле и приладил стакан на ободранный подлокотник.
– Правда, хороший ром? – спросила Мелисса. Я согласился.
– Мы его купили за две дюжины крабов. Мы покупаем только самый лучший.
– Жаль, что мы не будем торговать с Сан-Диего, – проворчал Эд. – А это и впрямь такой большой город, как Том говорит?
– Ага, – ответил я. – Может, даже больше. Мелисса прилегла головой мне на плечо.
– Тебе там понравилось?
– Да вроде. Вообще, было здорово.
Они начали выспрашивать подробности. Много ли там отдельных поселков? Между всеми ли проложены рельсы? Любят ли в народе мэра? Когда я рассказал, как мэр утром стрелял по тарелкам, оба рассмеялись.
– И так он каждое утро? – спросил Эд, вставая, чтобы подлить нам рому.
– Говорят.
– Видать, у них навалом патронов, – сказал он из кухни. – А бутылку-то мы прикончили.
– Еще бы не навалом, – сказал я. Мне казалось, что вот-вот удастся перевести разговор на мусорщиков, поэтому я расслабился и стал ловить кайф. – Им достались военные склады, и мэр велел осмотреть все до единого.
– Угу. Погоди, я схожу вниз за новой бутылкой. Едва его голова исчезла в люке, мы с Мелиссой поцеловались. У нее на языке был ром. Я взял ее за коленку, а она потянула подол, и моя рука оказалась на ее бедре. Мы еще поцеловались, у меня участилось дыхание. Я все задирал ей платье и вдруг понял, что под ним ничего не надето. Я обалдел, у меня аж в ушах застучало. Ее живот колыхался, она качалась на моей руке взад-вперед, давя на нее сверху. Мы снова стали целоваться, она через штаны сжала мой конец, и тут я совсем задохнулся.
Бум, бум, загремели по лестнице Эдовы башмаки. Мелисса отпрянула от меня и одернула подол. Ей-то хорошо, а у меня стоит, а она еще хихикает, глядя на мое перепуганное лицо. Я выпил ром и забился в уголок дивана. Когда Эд вошел в комнату и откупорил бутыль, на меня уже можно было смотреть, хотя сердце и продолжало колотиться вдвое быстрее обычного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
– Здорово старик рассказывает, – сказал Стив. Потом взял меня за руку и указал глазами на Мелиссу – она сидела по другую сторону от костра.
Я высвободил руку, но через некоторое время обошел-таки костер и сел рядом с ней. Она тут же меня обняла. Едва ее маленькая ладошка коснулась моего бока, выпивка ударила мне в голову. Мы отошли от огня и стали жадно целоваться рядом с грудой железяк. Меня всегда удивляло, как это просто с Мелиссой.
– Я рада, что ты вернулся, – сказала она. – Ты еще ничего не рассказал мне о своей поездке, я все слышу от других! Может, зайдешь к нам попозже и расскажешь? Папка тоже будет дома, но, может, завалится спать.
Я тут же согласился, думая больше о поцелуях, чем о сведениях, которые должен получить от Эда. Однако когда я вспомнил о них (прижимаясь лицом к Мелиссиной шейке, такой красивой в свете костра), то даже возгордился. Все оказалось легче, чем я думал.
– Пойдем глянем, не осталось ли рома, – предложил я.
Мы нашли ром и вылакали, потом нас нашел Эдисон.
– Домой пошли, – грубо сказал он Мелиссе.
– Еще рано, – возразила она. – Можно Хэнку с нами? Я хочу послушать про поездку и показать ему дом.
– Конечно, – безразлично ответил Эдисон.
Я за спиной у Мелиссы попрощался со Стивом и Кэтрин и, видя удивленное лицо Стива, почувствовал себя ловким парнем. Мы трое двинулись по тропке вдоль гребня. Эд за все время не сказал ни слова и даже не обернулся, так что не видел, как Мелисса обняла меня за талию и сунула руку мне в карман. В кармане была дыра, Мелиссе только того и надо было, но я стеснялся идущего впереди Эда и не отвечал, только поцеловал ее на мосту, где точно знал, что не оступлюсь. На подъеме к Бэзилону меня слегка качало от выпитого, и еще Мелиссины пальчики щупали в трусах. Ух! Но в то же время я думал, как подъехать к Эдисону с расспросами про мусорщиков и японцев? Конечно, спьяну я соображал туго, но дело было не только в этом. Куда ни кинь, все выходило, что ни с какого бока ловко не подъедешь. Придется спрашивать напрямик и надеяться на удачу.
Дом у Шенксов старый – Эд его построил, когда в Онофре еще почти никто не жил. Каркасом ему послужила опора высоковольтной линии, так что дом получился в высоту больше, чем в ширину, и мощный, как дерево Дощатые стены были слегка наклонены внутрь, а из крыши торчали четыре железных бруса, которые оканчивались металлическим переплетением высоко наверху.
– Заходи, – радушно сказал Эд, вынув из кармана ключ и отпирая дверь. Открыл ее, чиркнул спичкой, зажег фонарь. В комнате сразу завоняло горящим китовым жиром. Здесь стояли ящики и инструменты, но мебели не было. Эд повел нас к крутой дощатой лестнице в углу, и Мелисса пояснила, что они живут на втором этаже. Когда мы поднимались, она хихикала и подталкивала меня сзади, так что я чуть не вмазался башкой в железную опору.
Насколько я знаю, никому из моих односельчан не доводилось бывать на втором этаже. Однако ничего He-обыкновенного там не было: в одном углу кухонька, светлые деревянные столы, старый диван и несколько стульев. Все купленное у мусорщиков. Еще одна лестница вела к люку – значит, там еще один этаж. Эд поставил фонарь на печь, начал снимать ставни. Ставней было много. Когда он закончил, нам открылся вид на все четыре стороны: темные древесные вершины, куда ни глянь.
– Много У вас окон, – с пьяной рассудительностью заметил я. Эд кивнул.
– Садись, – сказал он.
– Пойду переоденусь, – сказала Мелисса и побежала по лесенке наверх.
Я плюхнулся в большое мягкое кресло напротив дивана.
– А где ты раздобыл столько стекла? – спросил я Эда, надеясь со стекла перевести разговор на интересующую меня тему. Но Эд знал, что мне известно, откуда берется стекло, и криво ухмыльнулся:
– Да тут, неподалеку. На, выпей. У меня ром получше, чем у Николенов.
Я, как уже упоминалось, был вполне тепленький, но стакан взял.
– Садись сюда, на диван, – сказал Эд и подержал стакан, пока я пересяду. – Отсюда лучше обзор. В ясную погоду видно Каталину. В ненастную – океан. Слыхал, это твой второй дом.
– Чуть последним не стал. Он длинно и громко рассмеялся.
– Слыхал, слыхал. – Отхлебнул рому. – Приятный сегодня вечерок получился. Люблю Тома послушать.
– Я тоже.
Мы оба выпили, и мне показалось, что обоим нечего сказать. К счастью, на лесенке появилась Мелисса, в белом домашнем платье, приподнимавшем грудь. Она улыбнулась, налила себе рому и уселась рядом со мной на диван, прижавшись к локтю и коленке. Я смутился, но Эд улыбнулся своей кривой усмешкой (совсем не похожей на кривую улыбку Тома – у старика это от нехватки зубов, а Эд губы растягивает только с одной стороны) и кивнул, как будто ему нравится, что мы такие пьяненькие. Он откинулся в кресле и приладил стакан на ободранный подлокотник.
– Правда, хороший ром? – спросила Мелисса. Я согласился.
– Мы его купили за две дюжины крабов. Мы покупаем только самый лучший.
– Жаль, что мы не будем торговать с Сан-Диего, – проворчал Эд. – А это и впрямь такой большой город, как Том говорит?
– Ага, – ответил я. – Может, даже больше. Мелисса прилегла головой мне на плечо.
– Тебе там понравилось?
– Да вроде. Вообще, было здорово.
Они начали выспрашивать подробности. Много ли там отдельных поселков? Между всеми ли проложены рельсы? Любят ли в народе мэра? Когда я рассказал, как мэр утром стрелял по тарелкам, оба рассмеялись.
– И так он каждое утро? – спросил Эд, вставая, чтобы подлить нам рому.
– Говорят.
– Видать, у них навалом патронов, – сказал он из кухни. – А бутылку-то мы прикончили.
– Еще бы не навалом, – сказал я. Мне казалось, что вот-вот удастся перевести разговор на мусорщиков, поэтому я расслабился и стал ловить кайф. – Им достались военные склады, и мэр велел осмотреть все до единого.
– Угу. Погоди, я схожу вниз за новой бутылкой. Едва его голова исчезла в люке, мы с Мелиссой поцеловались. У нее на языке был ром. Я взял ее за коленку, а она потянула подол, и моя рука оказалась на ее бедре. Мы еще поцеловались, у меня участилось дыхание. Я все задирал ей платье и вдруг понял, что под ним ничего не надето. Я обалдел, у меня аж в ушах застучало. Ее живот колыхался, она качалась на моей руке взад-вперед, давя на нее сверху. Мы снова стали целоваться, она через штаны сжала мой конец, и тут я совсем задохнулся.
Бум, бум, загремели по лестнице Эдовы башмаки. Мелисса отпрянула от меня и одернула подол. Ей-то хорошо, а у меня стоит, а она еще хихикает, глядя на мое перепуганное лицо. Я выпил ром и забился в уголок дивана. Когда Эд вошел в комнату и откупорил бутыль, на меня уже можно было смотреть, хотя сердце и продолжало колотиться вдвое быстрее обычного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99