Я положил трубку на рычаг аппарата.
– ПОЛУЧИЛОСЬ! – закричал я на всю комнату. – ВСЕ ПОЛУЧИЛОСЬ!
Беглец спустился с карниза и был в безопасности, он снова был у нас в руках. Я чувствовал себя, как планер, который запустили в стратосферу.
– В этот момент, – подумал я, – альтернативный я пошел по другому пути, повернул налево у развилки, где я пошел направо. Где-то в другом времени тот-Ричард бросил трубку, поговорив с той-Лесли час, а может десять, или он вообще ей первым не позвонил. Он выбросил ее письмо в мусорную корзинку, поехал на такси в аэропорт, взлетел и, забравшись на уровень девять-тысяча-пять, взял курс на северо-восток, в Монтану. Дальше мне не удалось за ним проследить – все заполнил сплошной мрак.
Тридцать три
– Я не могу это сделать, – сказала она. – Я стараюсь, Ричи; я боюсь до смерти, но я стараюсь. Я начинаю штопор, мой планер несется вниз, – и я теряю сознание! А когда я снова прихожу в себя, планер летит горизонтально, а Сью спрашивает: «Лесли! С тобой все в порядке?» – Она взглянула на меня подавленно и без всякой надежды. – Как она может научить меня? Как я могу научиться вращаться, если я теряю сознание?
Голливуд исчез за горизонтом на расстоянии четырехсот миль к западу от нас, мой дом во Флориде был продан, и мы жили в трейлере, который затерялся на десяти тысячах квадратных миль полыни и гор в пустыне Аризоны, возле аэродрома для планеров. Планерный центр Эстрелла. Облака на закате здесь будто пропитаны реактивным топливом и подожжены бесшумной спичкой. А планеры стоят, как гладкие цельные губки, вбирающие свет, стекающий красными и золотыми красками на песок.
– Милый маленький вук, – сказал я ей. – Ты знаешь это, я знаю это, и нам бесполезно пытаться с этим бороться; не существует ничего, что Лесли Парриш не могла бы сделать, если она твердо решит сделать это. И вот мы берем простую маленькую вещь, такую, как умение штопорить на планере. У этой вещи нет никаких шансов устоять. Ты же можешь управлять, этим летательным аппаратом!
– Но ведь я в обмороке, – сказала она мрачно. – Когда находишься без сознания, управлять самолетом довольно трудно.
Я сходил и принес из трейлера маленький веник, который нашел там в нашем небольшом шкафу. Она сидела на краю кровати.
– Вот этот веник – твой рычаг управления, – сказал я. – Давай сделаем все вместе. Мы будем кружиться прямо здесь на земле до тех пор, пока тебе не наскучит.
– Мне не скучно, мне страшно!
– Тебе не будет страшно. Итак, представь себе, что веник – это рычаг, а твои ноги находятся на рулевых педалях. Сейчас ты летишь высоко в небе, горизонтально и вперед. Теперь ты отводишь рычаг назад медленно-медленно, а нос планера при этом уходит вверх. Затем планер начинает замедляться и почти останавливается так, как тебе нужно. И тут ты возвращаешь рычаг назад, и нос уходит вниз. А ТЕПЕРЬ ты до упора нажимаешь на правую педаль, вот так, а рычаг держишь в прежнем положении. Дальше сидишь и считаешь обороты; раз: два: три: считаешь сколько раз пик Монтесумы обернется вокруг кабины. На счет «три» выравниваешь левую педаль и в то же самое время подаешь рычаг вперед, чуть дальше среднего положения. Тут планер перестанет вращаться, и его нос плавно поднимется вверх до горизонтального положения. И это все. Разве это так трудно?
– Здесь, в трейлере, не трудно.
– Сделай это еще несколько раз, и в воздухе тоже будет не трудно, вот увидишь. Со мной когда-то случилось то же самое, и я знаю, о чем сейчас говорю. Я тоже ужасно боялся штопора. Итак, еще раз. Вот мы летим горизонтально. Ты отводишь рычаг назад:
Штопор – это самый сложный урок во всем курсе основ полета. Такой страшный, что правительство много лет назад выбросило его из списка требований, предъявляемых к ученикам летных курсов: они доходили до штопора и заканчивали обучение. Но чемпион страны по планеризму Ласло Хорват, которому принадлежит Эстрелла, настаивал на том, чтобы каждый ученик изучил выход из штопора, прежде чем он перейдет к свободной программе. Сколько пилотов погибло, потому что они попали в штопор и не смогли выйти из него? Слишком много, считал он, и этого не должно происходить в его полетном центре.
– Теперь ты хочешь, чтобы планер пошел вниз, – объяснял я ей. – Это то, что должно произойти. Ты хочешь, чтобы нос был направлен прямо вниз, а мир закружился вокруг тебя! Если этого не происходит, ты делаешь что-то не так. Еще раз:
Для Лесли серьезным испытанием было столкновение с этим страхом и /`%.$.+%-(% его, когда она училась летать на аэроплане, у которого не было даже мотора для стабилизации движения.
У меня тоже было испытание, но не связанное со страхом. Я пообещал, что научусь у нее любви, откажусь от своего устоявшегося идеала Совершенной Женщины и дам возможность Лесли подойти к себе так близко, как она меня подпустит. Каждый из нас доверял доброте другого – в этом спокойном месте не было колючек и кинжалов.
Идея поселиться в трейлере среди пустыни была моей. Если мы не выдержим изоляции от мира, то я предпочитал, чтобы наши отношения быстро зашли в тупик и мы быстро расстались. Как можно проверить друг друга лучше, чем живя вместе в маленькой комнатке под пластиковой крышей и не имея собственного дома для отступления? Можно ли предложить более серьезное испытание для двух закоренелых индивидуалистов? Если мы сможем найти радость в этом, живя так месяцами, то ясно, что мы имеем дело с чудом.
Но вместо ожидаемого раздражения мы расцвели, оказавшись вместе.
Мы вместе бегали наблюдать восход солнца, гуляли по пустыне с определителями растений и справочником туристов, летали на планерах, разговаривали по двое, по четверо суток без перерыва, изучали испанский язык, дышали свежим воздухом, фотографировали закаты солнца и начали решать задачу всей жизни: понять одно-единственное человеческое существо, находящееся рядом с тобой. Откуда мы пришли? Чему научились? Как нам создать какой-то другой мир, если нам суждено его создать?
К ужину мы надевали свои лучшие наряды и ставили на освещенный свечами стол вазу с цветами пустыни. Мы разговаривали и слушали музыку, пока свечи не сгорали до конца.
– Двое начинают скучать, – сказала она однажды вечером, – не тогда, когда они долго находятся физически в одном месте. Они скучают, если далеки друг от друга ментально и духовно.
Очевидная для нее, эта мысль так поразила меня, что я ее записал. До сих пор, – думал я, мы не могли пожаловаться на скуку. Но никогда не знаешь, что может случиться в будущем:
Настал день, когда я стоял на земле и наблюдал ее схватку с драконом. Я видел, как буксирный самолет с ревом тянул в небо ее тренировочный планер для новых занятий штопором. Через несколько минут белый крестик планера отделился от троса, которым он был связан с буксиром, и спокойно заскользил в одиночестве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89