— Со мной? — Мартинелли зло рассмеялась: — Что со мной может произойти? В худшем случае я достанусь на обед здешним рыбкам. Это не такой уж плохой конец для моряка.
— Но ты врач.
— Врач! Я была когда-то врачом, а сейчас, — она оборвала фразу и крепко взяла Галку за руку. — Идем в «Бристоль». Посмотришь, как я напьюсь.
Непонятная нервозность спутницы насторожила Галку. Вильма чего-то недоговаривала. Именно поэтому Галка догадалась, что отнюдь не любовные домогательства престарелого начальника гарнизона и порта взволновали итальянку. О чем умалчивает обычно откровенная Вильма? Возможно, у нее неприятности на службе? И вдруг мысль о том, что Вильма не столько врач, сколько морской офицер, поразила Галку. Месяц назад, когда она познакомилась с итальянкой, ее интересовали только медикаменты. В другой связи она как-то не думала о Вильме. Но вот сейчас Галка вспомнила фразу, однажды оброненную Мартинелли: «…наши раненые не возвращаются на базу». Значит, в порту базируется какое-то подразделение итальянского военно-морского флота? Но за все время оккупации Галка не видела у причалов ни одного итальянского корабля.
В одно мгновение Галка забыла о провале явки в ателье и о своих недавних тревогах. Теперь ее занимало только одно — подразделение, в котором служит Вильма. Галка вынуждена была признать, что, несмотря на кажущуюся беспечность, ее знакомая не любила распространяться о служебных делах.
— Ну, что ж — в «Бристоль» так в «Бристоль», — согласилась Галка.
Укрываясь от палящего солнца, они шли в тени развесистых каштанов. Был первый по-настоящему летний день. На углу Садовой улицы и Приморского бульвара, в каких-то ста метрах от «Бристоля», дорогу им преградили два подвыпивших эсэсовских офицера.
— Эрнст, посмотри, какие красотки! — заорал кривоногий штурмфюрер с рыжими всклокоченными усиками над верхней губой. Другой — худощавый высокий блондин с угрюмым ассиметричным лицом — вразвалку подошел к Вильме и бесцеремонно ущипнул ее за подбородок.
— Я давно мечтал о такой…
Он не договорил. Молча и абсолютно спокойно Вильма повернулась к нему боком и коротко, по всем правилам бокса, ударила эсэсовца в лицо. Удар был так силен, что офицер упал на тротуар.
— Che bestianote 1, — сквозь зубы процедила итальянка.
Второй эсэсовец, отпрянув назад, рванул с пояса пистолет. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Галка подскочила к нему и схватила за руку. Кривоногий попытался оттолкнуть ее, но с Галкой не так-то легко было справиться. А тем временем Вильма уже выхватила из сумочки маленький пистолет,
— Партизаны! — не своим голосом заорал кривоногий.
— Галина, отойди, я убью эту скотину! — крикнула Вильма.
От «Бристоля», расстегивая на ходу кобуры, к ним бежали немецкие офицеры. У Галки засосало под ложечкой. Только сейчас она поняла, в какую историю попала… Кто-то из подбежавших рванул ее за ворот, кто-то больно ударил по щеке. На Вильму набросились два офицера. Галка с ужасом подумала, что итальянка сейчас начнет стрелять и тогда — конец. Но Вильма не выстрелила. Размахивая пистолетом, она лихорадочно оглядывалась по сторонам и вдруг, пронзительно свистнув, закричала:
— Друзья, на помощь!
Галка не сразу поняла, что произошло потом. Четыре офицера итальянского военно-морского флота врезались в свалку. Немцам пришлось туго, хотя численный перевес был на их стороне. Толстый обер-лейтенант, крутивший Галке руки, получил такой удар, что потом долго не мог повернуть головы. Особенно досталось двум эсэсовцам. Галка не понимала, почему немцы не стреляют. Они вообще не особенно церемонились с итальянцами, а тут еще такая драка. Но она удивилась еще больше, когда немецкий майор с рассеченной в потасовке губой сердито сказал одному из итальянцев:
— Стыдитесь, капитан-лейтенант, вы ударили старшего по званию. Только то, что вы награждены высшим орденом рейха, удержало меня от применения оружия. Но я этого так не оставлю.
— Вам ли говорить о стыде, господин майор, после того, как вы подняли руку на женщину! — на чистом немецком языке резко ответил итальянец.
Майор, круто повернувшись, ушел.
Другой немец — толстый обер-лейтенант, потирая шею, сказал примирительно, обращаясь к тому же итальянцу:
— Не сердись, Фарино. Мы не знали, что это ваши дамы. — И тут же осклабил металлические зубы. — Ну и дерешься же ты, черт!
— Утешьте себя мыслью, Мюллер, — рассмеялся третий немец — молоденький лейтенант в очках, — что вы получили затрещину от чемпиона мира.
С кислыми улыбками немцы принесли извинения девушкам и ретировались.
Пока Вильма рассказывала своим товарищам, из-за чего началась драка, Галка внимательно разглядывала итальянских моряков Все четверо были довольно молоды: старшему из них — Умберто Фарино — не было и тридцати лет. Они, по-видимому, были боевыми офицерами — у каждого на тужурке в несколько рядов пестрели орденские ленточки, а у Фарино, кроме того, красовался немецкий Рыцарский крест. Еще раньше Галка обратила внимание на то, что все четверо были плечистыми, физически развитыми людьми…
— Amici miei!note 2 — спохватилась Вильма. — Я забыла вам представить мою подругу. Это Галина Ортынская — та, о которой я говорила тебе, Умберто. Ее бабушка — наша соотечественница.
Галка вмиг оказалась в центре внимания. Драка была забыта. Выслушав за минуту не менее сотни комплиментов, сыпавшихся одновременно с четырех сторон, Галка невольно рассмеялась и закрыла уши.
— Синьоры, прошу пощадить мои барабанные перепонки!
— О, вы прекрасно говорите по-итальянски!
— Настоящая римлянка!
— Наше знакомство следует отметить!
— Внимание! Курс на «Бристоль». Гвидо идет в авангарде, Анастазио замыкает. Полный вперед!
Время было обеденное, но на эстраде ресторана уже играл оркестр, и пышнотелая, ярко накрашенная девица хрипло пела двусмысленные куплеты. Сидящие за столиками немецкие офицеры вяло аплодировали. Появление итальянцев было встречено настороженным любопытством. Видимо, тут уже знали о драке.
— Идемте в отдельный кабинет, — сказала Вильма. — Я не могу видеть эти самодовольные рожи.
Но все кабинеты были заняты.
— Не желаете ли пройти в Голубой зал? — на ломаном немецком языке предложил метрдотель. — Там мало посетителей.
В небольшом зале, окрашенном в лазурные тона, не было ни эстрады, ни декольтированных девиц, не было тут и немцев. Два румынских морских офицера сосредоточенно пили водку.
— Мамалыжники поминают свои корыта, — усмехнулся один из итальянцев.
— Я не понимаю твоей шутки, Гвидо, — заметил коренастый, крепко сбитый Анастазио. — Румыны — наши союзники, и гибель их транспортов — факт довольно печальный.
— Иди ты к богу со своими наставлениями, — огрызнулся тот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68