Последние наставления:
— Я иду первым. Трави веревку до счета десять! Потом ныряй. Иди прямо на дно. Работай ногами. Только ногами. Ласты — отличная штука.
Легко сказать: работай ногами. А если разбито колено, если нога едва сгибается и при малейшем прикосновении боль электрическим током пронизывает все тело? Впрочем, это не так уж существенно: ногами или руками, только бы поскорее вырваться из того каменного мешка. Ничего не видно — хоть глаз выколи. Куда идти?
— Прямо.
Вот и край площадки. Еще шаг, и тело, потеряв опору, упадет в воду.
Сверху бьет сноп яркого света…
— А-а, черт!
Сергей толкает Галку за какой-то выступ, прижимает к стене, щелкает затвором автомата. Луч уходит вправо, неторопливо обшаривая грот, и вдруг замирает, коснувшись воды. Галка совершенно отчетливо слышит несущиеся сверху возгласы. Гулкое эхо грота повторяет их. Там, наверху, говорят без опаски. Галка различает отдельные фразы. Говорят по-итальянски.
— Джузеппе, что за лужа внизу?
— Это аквариум, в котором живет золотая рыбка.
— Мы полезем в эту помойную яму?
— Эй, тащи веревку!
— Что случилось?
— Синьор каперанг, здесь озеро.
— Проклятье! Это грот! Антонио, передайте в отряд: группу «Гамма» — в порт!
Галка прислоняется щекой к шершавой стене.
— Сережа, это конец.
— Ну, это еще посмотрим, — сквозь зубы цедит Сергей.
Грохот автоматной очереди оглушает Галку. Наверху раздается вопль. Гаснет прожектор, но тотчас же по гроту метеором проносится осветительная ракета. Она с отчаянным треском ударяется о стену над нишей и рассыпается огненным фонтаном. Сергей хватает Галку за руку.
— Быстро в воду! Надень маску!
Гаснут искры разорвавшейся ракеты, последними судорожными вспышками озаряя неподвижную, будто остекленевшую поверхность озера. Какой неприятный цвет воды в этом гроге: темно-синий, с красноватым оттенком. Словно чернила, в которые упала капля крови…
«Уважаемый Леонид Борисович! Простите, что не ответил Вам сразу. Честно говоря, у меня не хватало духу взяться за перо. Хотя со времени событий, о которых Вы просите рассказать, прошло четыре года, но горечь и боль пережитого не утеряли для меня своей остроты. И все же дело не только в том, что мне было страшно возвращаться к прошлому — еще недавно я мог бы рассказать Вам о последних днях Галины Ортынской немного больше тою, что в свое время сообщил командиру партизанского отряда в Старых каменоломнях. Но вот неделю назад мне прислали из Италии копию подготовленной к печати рукописи, отдельные главы которой имеют самое непосредственное отношение к интересующим Вас событиям. Речь идет о „Военном дневнике“ бывшего капитана первого ранга, а ныне одного из главных директоров компании „Фиат“, князя Виктора дель Сарто. Я не думаю, что в рукописи, сданной в издательство в сорок шестом году, дель Сарто полностью воспроизводит записи, сделанные им в сорок втором, — наивно было бы полагать, что промышленник и депутат Учредительного собрания от христианско-демократической партии дель Сарто не пытался реабилитировать фашистского офицера дель Сарто. Однако его „Военный дневник“ пока что единственный документ, освещающий целый ряд ранее не известных мне фактов. Я его сам перевел, как мог, и высылаю Вам вместе с этим письмом.
О существовании этого дневника я узнал полгода назад, когда короткое время работал в союзной комиссии по Италии.
Право, не знаю, с чего начать свой рассказ. Начну с того, что я любил Галю. Я понял это — как ни странно — уже после нашей «свадьбы», обстоятельства которой Вам хорошо известны. Много позже, когда я вернулся в действующий флот, один большой начальник сказал, что я, по его мнению, допустил опасное легкомыслие, связав свою жизнь с девушкой, за которой наблюдала вражеская контрразведка. Но вся беда была как раз в том, что я до последнего дня ничего не знал о второй — настоящей жизни Гали, о ее работе в подполье. Мне часто кажется, что, узнай я об этом раньше, все могло быть по-другому и я сумел бы уберечь ее…
Не буду останавливаться на всех событиях, происшедших после «свадьбы». Одни из них имели значение лишь для меня (я имею ввиду мою встречу с дель Сарто, о которой он довольно подробно пишет в своем дневнике), другие касались моих с Галей отношений. Отмечу только, что «свадьба» едва не помешала одной из моих вылазок. Я тогда не придумал ничего лучшего, как напоить Галю до бесчувствия. Конечно, это было жестоко, но я не мог довериться ей. Не доверяла мне и Галя, хотя вскоре между нами установились довольно хорошие, если не сказать дружеские отношения.
За несколько дней до того злополучного воскресенья, в которое нам предстоял выездной спектакль, Галя стала вести себя как-то ровнее, увереннее. Она не подозревала, что гестаповцы следят за ней, это выяснилось перед самым спектаклем. Галя оказалась в критическом положении и была вынуждена обратиться ко мне. О себе она не думала — ее волновало лишь то, что при создавшейся ситуации она не может выполнить задание, к которому так долго и тщательно готовилась. Я до сих пор толком не знаю, что произошло затем (буквально в последнюю минуту были изменены время и место встречи со связным портовой организации) и почему Галя отказалась от моей помощи. Возможно, она в тот момент еще не полностью доверяла мне, а возможно, думая, что обстановка несколько разрядилась не захотела уступать мне (это похоже на нее) порученное ей задание. Как бы то ни было, она категорически запретила мне сопровождать ее в городе. Я понял, что спорить бесполезно, но в то же время не хотел отпускать ее одну. Пришлось схитрить: попрощавшись, я выждал, пока она отойдет на несколько десятков шагов, и пошел следом. Я видел, как она встретилась со связным портовой организации (им оказался шофер военного грузовика), и как почти тотчас же на Красноармейской улице (встреча произошла неподалеку от Галиного дома) появилась гестаповская машина. Укрывшись в подъезде на противоположной стороне улицы, я видел, как из машины вышел Хюбе, а оставшиеся в машине гестаповцы поехали вдогонку за грузовиком. Галя была уже у своего дома, когда к ней подошел Хюбе. Я не мог сразу вмешаться, так как в это время из соседнего подъезда вывалилась компания подвыпивших солдат. Галя и Хюбе скрылись во дворе Ортынских. Мне понадобилась вся моя выдержка, чтобы дождаться удобного момента. Наконец, солдаты свернули за угол. Я перебежал дорогу и заглянул во двор. Неподалеку от ограды на земле лежала Галя. Хюбе, шипя угрозы, пытался поднять ее за волосы. Я рванул калитку и, едва Хюбе оглянулся, метнул в него нож. Хюбе упал, но одновременно в глубине палисадника показался дель Сарто.
Я выскочил на улицу — связываться с дель Сарто было неразумно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
— Я иду первым. Трави веревку до счета десять! Потом ныряй. Иди прямо на дно. Работай ногами. Только ногами. Ласты — отличная штука.
Легко сказать: работай ногами. А если разбито колено, если нога едва сгибается и при малейшем прикосновении боль электрическим током пронизывает все тело? Впрочем, это не так уж существенно: ногами или руками, только бы поскорее вырваться из того каменного мешка. Ничего не видно — хоть глаз выколи. Куда идти?
— Прямо.
Вот и край площадки. Еще шаг, и тело, потеряв опору, упадет в воду.
Сверху бьет сноп яркого света…
— А-а, черт!
Сергей толкает Галку за какой-то выступ, прижимает к стене, щелкает затвором автомата. Луч уходит вправо, неторопливо обшаривая грот, и вдруг замирает, коснувшись воды. Галка совершенно отчетливо слышит несущиеся сверху возгласы. Гулкое эхо грота повторяет их. Там, наверху, говорят без опаски. Галка различает отдельные фразы. Говорят по-итальянски.
— Джузеппе, что за лужа внизу?
— Это аквариум, в котором живет золотая рыбка.
— Мы полезем в эту помойную яму?
— Эй, тащи веревку!
— Что случилось?
— Синьор каперанг, здесь озеро.
— Проклятье! Это грот! Антонио, передайте в отряд: группу «Гамма» — в порт!
Галка прислоняется щекой к шершавой стене.
— Сережа, это конец.
— Ну, это еще посмотрим, — сквозь зубы цедит Сергей.
Грохот автоматной очереди оглушает Галку. Наверху раздается вопль. Гаснет прожектор, но тотчас же по гроту метеором проносится осветительная ракета. Она с отчаянным треском ударяется о стену над нишей и рассыпается огненным фонтаном. Сергей хватает Галку за руку.
— Быстро в воду! Надень маску!
Гаснут искры разорвавшейся ракеты, последними судорожными вспышками озаряя неподвижную, будто остекленевшую поверхность озера. Какой неприятный цвет воды в этом гроге: темно-синий, с красноватым оттенком. Словно чернила, в которые упала капля крови…
«Уважаемый Леонид Борисович! Простите, что не ответил Вам сразу. Честно говоря, у меня не хватало духу взяться за перо. Хотя со времени событий, о которых Вы просите рассказать, прошло четыре года, но горечь и боль пережитого не утеряли для меня своей остроты. И все же дело не только в том, что мне было страшно возвращаться к прошлому — еще недавно я мог бы рассказать Вам о последних днях Галины Ортынской немного больше тою, что в свое время сообщил командиру партизанского отряда в Старых каменоломнях. Но вот неделю назад мне прислали из Италии копию подготовленной к печати рукописи, отдельные главы которой имеют самое непосредственное отношение к интересующим Вас событиям. Речь идет о „Военном дневнике“ бывшего капитана первого ранга, а ныне одного из главных директоров компании „Фиат“, князя Виктора дель Сарто. Я не думаю, что в рукописи, сданной в издательство в сорок шестом году, дель Сарто полностью воспроизводит записи, сделанные им в сорок втором, — наивно было бы полагать, что промышленник и депутат Учредительного собрания от христианско-демократической партии дель Сарто не пытался реабилитировать фашистского офицера дель Сарто. Однако его „Военный дневник“ пока что единственный документ, освещающий целый ряд ранее не известных мне фактов. Я его сам перевел, как мог, и высылаю Вам вместе с этим письмом.
О существовании этого дневника я узнал полгода назад, когда короткое время работал в союзной комиссии по Италии.
Право, не знаю, с чего начать свой рассказ. Начну с того, что я любил Галю. Я понял это — как ни странно — уже после нашей «свадьбы», обстоятельства которой Вам хорошо известны. Много позже, когда я вернулся в действующий флот, один большой начальник сказал, что я, по его мнению, допустил опасное легкомыслие, связав свою жизнь с девушкой, за которой наблюдала вражеская контрразведка. Но вся беда была как раз в том, что я до последнего дня ничего не знал о второй — настоящей жизни Гали, о ее работе в подполье. Мне часто кажется, что, узнай я об этом раньше, все могло быть по-другому и я сумел бы уберечь ее…
Не буду останавливаться на всех событиях, происшедших после «свадьбы». Одни из них имели значение лишь для меня (я имею ввиду мою встречу с дель Сарто, о которой он довольно подробно пишет в своем дневнике), другие касались моих с Галей отношений. Отмечу только, что «свадьба» едва не помешала одной из моих вылазок. Я тогда не придумал ничего лучшего, как напоить Галю до бесчувствия. Конечно, это было жестоко, но я не мог довериться ей. Не доверяла мне и Галя, хотя вскоре между нами установились довольно хорошие, если не сказать дружеские отношения.
За несколько дней до того злополучного воскресенья, в которое нам предстоял выездной спектакль, Галя стала вести себя как-то ровнее, увереннее. Она не подозревала, что гестаповцы следят за ней, это выяснилось перед самым спектаклем. Галя оказалась в критическом положении и была вынуждена обратиться ко мне. О себе она не думала — ее волновало лишь то, что при создавшейся ситуации она не может выполнить задание, к которому так долго и тщательно готовилась. Я до сих пор толком не знаю, что произошло затем (буквально в последнюю минуту были изменены время и место встречи со связным портовой организации) и почему Галя отказалась от моей помощи. Возможно, она в тот момент еще не полностью доверяла мне, а возможно, думая, что обстановка несколько разрядилась не захотела уступать мне (это похоже на нее) порученное ей задание. Как бы то ни было, она категорически запретила мне сопровождать ее в городе. Я понял, что спорить бесполезно, но в то же время не хотел отпускать ее одну. Пришлось схитрить: попрощавшись, я выждал, пока она отойдет на несколько десятков шагов, и пошел следом. Я видел, как она встретилась со связным портовой организации (им оказался шофер военного грузовика), и как почти тотчас же на Красноармейской улице (встреча произошла неподалеку от Галиного дома) появилась гестаповская машина. Укрывшись в подъезде на противоположной стороне улицы, я видел, как из машины вышел Хюбе, а оставшиеся в машине гестаповцы поехали вдогонку за грузовиком. Галя была уже у своего дома, когда к ней подошел Хюбе. Я не мог сразу вмешаться, так как в это время из соседнего подъезда вывалилась компания подвыпивших солдат. Галя и Хюбе скрылись во дворе Ортынских. Мне понадобилась вся моя выдержка, чтобы дождаться удобного момента. Наконец, солдаты свернули за угол. Я перебежал дорогу и заглянул во двор. Неподалеку от ограды на земле лежала Галя. Хюбе, шипя угрозы, пытался поднять ее за волосы. Я рванул калитку и, едва Хюбе оглянулся, метнул в него нож. Хюбе упал, но одновременно в глубине палисадника показался дель Сарто.
Я выскочил на улицу — связываться с дель Сарто было неразумно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68