Но возвратимся к рассказу и гостеприимным хозяевам, заботами которых мы были размещены как нельзя лучше.
Нине Степановне отвели комнату внизу, мне — две комнаты с примыкающей к ним ванной наверху. Одна из комнат — бывшая спальня Елены Ивановны и Николая Константиновича Рериха. Это я понял из слов Девики: она любезно взялась показать мне мои апартаменты. Указывая на деревянные кровати, разделенные небольшим промежутком, она сказала: «This is a bed of madam Roerich», «This is a bed of mister Roerich». Здесь все сохраняет прежний вид. Тяжелые тумбочки (от времени они потемнели, потрескались). На стенах на специальных подставках — керосиновые лампы с белыми матовыми пузырями. Электричества тогда не было, и приходилось рассчитывать лишь на такое освещение. Впрочем, нужда в них не отпала и сейчас. При мне несколько раз выходила из строя электростанция, и мы в темноте, чиркая спичками, зажигали керосиновые светильники.
Дверь из спальни вела в другую комнату с книжным шкафом у стены и массивным письменным столом у окна. Это был кабинет Елены Ивановны Рерих. Здесь она работала: ранним утром при свете восходящего солнца, вечером — при свечах. К свечам у Елены Ивановны было особое пристрастие, и она не отказалась от них даже тогда, когда в доме появилось электричество. Выступающие стены угловой комнаты застеклены, и из окон открывается воистину божественная перспектива. Голубой простор. Горы, покрытые лесом. Заснеженные вершины. Видна двуглавая гора, напоминающая букву "М". С легкой руки Елены Ивановны ее так и называли:
«гора М». За окнами стояла тишина, прерываемая ровным рокотом реки Биас, бегущей по ущелью с севера на юг. Река считается священной. По преданию, на ее каменистом берегу мудрец и поэт Древней Индии Вьяси писал «Махабхарату». Впоследствии река получила его имя: Биас — трансформированное временем Вьяси.
Святослав Николаевич провел нас по дому, который теперь больше уже походит на музей, а мы соответственно этому — на экскурсантов. Дом построен, сказал он, сто с небольшим лет назад. Строил его англичанин, хирург по профессии, полковник по званию. Хватка военного человека тут угадывается во всем. Здание надежное, основательное, кирпичные стены чуть ли не метровой толщины. Вознесенное на высоту двух тысяч метров, окруженное высоким забором, оно напоминает крепость.
От прежнего владельца, хотя усадьба попала потом в другие руки, осталось немало вещей. Когда Рерихи договорились о покупке дома, они были удивлены, что на столовом серебре, равно как и на садовой утвари, стояли буквы Н. R. — английские инициалы Елены Ивановны (Helene Roerich). Это было совпадением: британского полковника звали Хенри Ренник.
Дом спланирован отлично. К комнатам для хозяев, для гостей, Для прислуги примыкают ванные, совмещенные с туалетом.
Из спальни Рерихов — а именно отсюда мы начали свой обход — мы попали в широкий просторный холл. Здесь, в этом зале, где некогда стояла большая позолоченная статуя Будды — впоследствии старший сын Рериха Юрий Николаевич привез ее в Москву, — по вечерам собиралась семья Рерихов. Часы отдыха, часы сокровенных бесед. Заводили патефон, слушали любимые пластинки. Вагнер, Римский-Корсаков, Стравинский, Скрябин. От прежних времен в холле остались: на полу огромный персидский ковер, на стенах тибетские танки.
Дверь из комнаты направо ведет в гостиную с верандой, или, точнее, с балконом, превращенным в веранду. Дверь налево ведет в комнату Святослава Николаевича и Девики.
Холл и гостиная — святая святых рериховского дома. Сюда в былые времена допускались лишь самые близкие люди. Обычно гостей принимали на первом этаже в столовой — главной официальной зале всей усадьбы. Столовая расположена симметрично холлу на втором этаже. Только дверь направо ведет не в гостиную, а в студию Николая Константиновича. Эта комната — мы задержались в ней надолго — с двумя гигантскими окнами, глядящими на запад, почти в течение двух десятилетий была рабочим местом художника.
Последний — гималайский — период был особенно интенсивным в творчестве Рериха. Из пяти или семи тысяч картин (точное количество полотен Рериха до сих пор не установлено) здесь написано около половины. Мастер гор, как его называли уже в те годы, почти ежедневно писал с натуры гималайские пейзажи. Гималайская серия по справедливости считается вершиной творчества Рериха. Она являет собой пример небывалого в истории мировой живописи одухотворенного синтеза тем, мотивов, сюжетов (очень часто легендарных) всех стран, всех континентов, всех народов. Но, как : известно — и об этом не раз заявлял сам художник, — главные, ведущие темы ему дали две страны, в его сознании слившиеся в единую Державу Света: Россия и Индия.
Сейчас мастерская превращена в галерею, открытую для каждодневного посещения. На стенах развешано несколько десятков работ художника: этюды, небольшие полотна. Посетителей, когда наступает туристский сезон, немало.
Выйдя из галереи, мы очутились в саду, который не только ночью, но и днем нам показался похожим на чащу леса. Магнолии, лимонные деревья, высокие сосны. С крыши вниз головами свисают ящерицы. То и дело они срываются и шлепаются тяжело и звучно на землю. А вот царь и повелитель здешнего сада — гигантский кедр, а под ним скульптура Гугу-Чохана — покровителя долины Кулу. Эта старинная скульптура знакома и по многочисленным фотографиям, и по портрету, написанному Святославом Николаевичем : он изобразил рядом с ней своего отца. Увековечена она и на картине Николая Константиновича. Кто бывал на его выставках, тот, наверное, запомнил выразительную фигуру каменного всадника на фоне фантастического цветения деревьев. Правда, пейзаж с той поры несколько изменился. Деревья вырублены, и сейчас Гугу-Чохан как бы парит в открытом пространстве.
По тропинке, выложенной камнями, мы спустились вниз к мемориалу Рериха. Мемориал, пожалуй, слишком громкое слово. Оно может ввести в заблуждение ибо предполагает целый комплекс неких сооружений. А памятник художнику очень скромен. Это гранитный камень, некогда сорвавшийся с вершины. На нем на языке хинди высечена известная ныне всему миру надпись: «Тело Маха-риши Николая Рериха, великого русского друга Индии, было предано сожжению на сем месте 30 магхар 2004 года Викрам эры, отвечающего 15 декабря 1947 года. ОМ РАМ».
Невысокая ограда. Цветы. Несколько минут мы стояли молча. Потом Святослав Николаевич в задумчивости сказал:
— Когда отцу говорили, дескать, трудно жить на чужбине, он возражал: «Индия не чужбина, а родная сестра Руси». Тем не менее до самой смерти все мысли его были о России. И даже после смерти. Когда сжигали тело отца, я помню, как в языках пламени лицо его медленно повернулось на север.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121