Космические вопросы эти мы будем решать после того, как разрешим социальные. И будут решать их не единицы, устрашенные сознанием одиночества своего, беззащитности своей, а миллионы умов, освобожденные от забот о добыче куска хлеба…»
Святослав Николаевич, которому я процитировал Горького, согласился, что это — пророческое предвидение и что оно созвучно мыслям Махатм о том, что грубое "я" должно смениться, как они говорят, творческим «мы».
— В общине, которая, как вы знаете, нередко ассоциируется с коммуной, — это синонимы, — сказал Святослав Николаевич, — так оно и будет. Вот почему община называется Махатмами источником кипящих возможностей и чашей солнечной радости.
Пафос и духовная наполненность книги «Община» таковы, что она воспринимается как своего рода программный манифест современных Учителей Востока. Симптоматична резкая антибуржуазная, антиимпериалистическая направленность этого манифеста. Подлинное единство человечества несовместимо с эксплуатацией. Несовместимо оно также и с любыми узконационалистическими тенденциями (в том числе и с религиозно-националистическими). Надежда на спасение человечества, на обновление мира в книге связывается — это остается незыблемым и по сей день — с Советской Россией, с величественным образом Ивана Стотысячного, олицетворяющим ее.
"Кто-то ждет Мессию для одного народа, — говорится в книге, — это невежественно, ибо эволюция планеты имеет лишь планетарный размер. Именно явление всемирности должно быть усвоено. Красный цвет является символом твердости стремления уничтожить различия рас. Кровь едина течет, и внешний мир не будет больше разделяем расами первичных формаций.
В горне уже закалился клинок. Утверждены явления чудесного нового мира. Ярый Иван Стотысячный приближается. Он знает, что ему доверен сад. Copy еще много, но пепел шлаков есть колыбель клинка. Можно знать все несовершенства, но хула на Ивана будет камнем на пути. Ящер лежит еще живой. Каждый клинок Должен подняться из пепла. Не порицайте Ивана, если он умеет лишь разить. Хребет Ящера для него закрыл дальние миры. Он полагает, что враг закрыл вход в мир света. Звезды покажутся через расселины хребта.
Трудно рушится домик ветхих предрассудков. Прежде всего запомним, что невозможно удержать роды созревшего плода. Оглянемся на страницы истории: пришло время освобождения мысли, и запылали костры, но мысль потекла. Пришло время народоправава, и загремели расстрелы, но воспряли народы. Пришло время Развития техники, ужаснулись стародумы, но двинулись машины, пульсируя с темпом эволюции. Теперь пришло время осознания психической энергии. Все инквизиторы, реакционеры, стародумы и невежды могут ужасаться, но возможность новых достижений человечества созрела во всех неисчислимых возможностях мощи. Инквизиторы и реакционеры могут строить тюрьмы и сумасшедшие дома, которые годятся для них же в виде рабочих колоний. Но созревшую ступень эволюции отодвинуть нельзя".
Когда знакомишься с письмом Махатм, равно как и с «Общиной», становится понятным, что никак не могло быть случайностью или недоразумением все то, что произошло потом, на заключительном этапе экспедиции Рериха. Детективная история, разыгравшаяся на северном нагорье Тибета, имела прямое отношение к его поездке в Москву и Улан-Батор. А события, как известно, развивались следующим образом.
В сентябре двадцать седьмого года в нескольких переходах от Лхассы экспедицию остановил отряд вооруженных тибетцев. У путешественников отобрали оружие, паспорта. Им строго ограничили район передвижения: ни вперед, ни назад. До физической расправы дело не дошло, но в условиях начавшейся суровой зимы, да еще на высоте четырех тысяч метров — а у путешественников не было ни теплых палаток, ни теплого белья, — людей обрекли на постепенное вымирание. Ситуация грозила обернуться трагедией. В дневнике Рерих лаконично сообщает: «Из ста двух животных мы потеряли девяносто два. На тибетских нагорьях осталось пять человек из наших спутников».
Он шлет в Гангток — столицу княжества Сикким — британским представителям письма с просьбой о помощи. Никакого отклика. До конца жизни для художника так и остались невыясненными мотивы более чем странного поведения тибетского правительства.
Но нет ничего тайного, что со временем не стало бы явным. В 1969 году в Дели были обнаружены документы, вскрывающие подоплеку этой загадочной истории. Выяснилось, что акция по уничтожению экспедиции Рериха была заранее спланирована и до деталей разработана британской разведкой. Оказывается, Интеллин-дженс сервис давно уже бдительно следила за всеми передвижениями Рериха; не ускользнула от ее внимания и московская поездка: прекрасно здесь были осведомлены и о его политических взглядах. Не являлось секретом и то, каким исключительным авторитетом пользуется художник во влиятельных буддийских кругах. Еще в двадцать четвертом году в Дарджилинге высокопоставленные ламы устроили Рериху триумфальную встречу. Дело в том, что они «опознали» в нем пятого Далай-Ламу, великого реформатора Тибета, жившего в семнадцатом веке. «Опознали» оригинальным образом: по бородавкам на правой щеке художника; их было семь, и своей конфигурацией они напоминали созвездие Большой Медведицы.
Все перепуталось в умах руководителей английской секретной службы. Они пришли к выводу, предопределившему дальнейшие действия: Рерих хочет проникнуть в священную столицу буддизма — Лхассу, с тем чтобы провозгласить себя Далай-Ламой и установить большевистский контроль чуть ли не над всей Азией.
Любопытно и в высшей степени знаменательно то, что руководство операцией поручалось Бейли. Этот опытный английский шпион и разведчик в 1918 году подготовил контрреволюционный мятеж в Ташкенте; был причастен к расстрелу 26 бакинских комиссаров. Теперь он должен был убрать со сцены «большевистского эмиссара» и «агента Коминтерна» Рериха (так именовали художника в письмах-распоряжениях из Лондона).
Но Елена Ивановна недаром называла Англию «страной лукавой». Мировая слава художника, естественно, исключала возможность прямой акции со стороны официальных британских служб. Эту акцию предполагалось совершить руками тибетских властей. Надо сказать, что в то время независимость тибетского государства была чистой фикцией. Англичане распоряжались в стране как хозяева.
Пять с половиной месяцев находились путешественники на положении пленников. Лишь весной двадцать восьмого года из Лхассы наконец-то было получено указание: разрешить оставшимся в живых продолжить маршрут. Узнав об этом, Бейли направляет в Лхассу срочное послание. С нескрываемым раздражением напоминает он о предыдущей телеграмме, где говорилось;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
Святослав Николаевич, которому я процитировал Горького, согласился, что это — пророческое предвидение и что оно созвучно мыслям Махатм о том, что грубое "я" должно смениться, как они говорят, творческим «мы».
— В общине, которая, как вы знаете, нередко ассоциируется с коммуной, — это синонимы, — сказал Святослав Николаевич, — так оно и будет. Вот почему община называется Махатмами источником кипящих возможностей и чашей солнечной радости.
Пафос и духовная наполненность книги «Община» таковы, что она воспринимается как своего рода программный манифест современных Учителей Востока. Симптоматична резкая антибуржуазная, антиимпериалистическая направленность этого манифеста. Подлинное единство человечества несовместимо с эксплуатацией. Несовместимо оно также и с любыми узконационалистическими тенденциями (в том числе и с религиозно-националистическими). Надежда на спасение человечества, на обновление мира в книге связывается — это остается незыблемым и по сей день — с Советской Россией, с величественным образом Ивана Стотысячного, олицетворяющим ее.
"Кто-то ждет Мессию для одного народа, — говорится в книге, — это невежественно, ибо эволюция планеты имеет лишь планетарный размер. Именно явление всемирности должно быть усвоено. Красный цвет является символом твердости стремления уничтожить различия рас. Кровь едина течет, и внешний мир не будет больше разделяем расами первичных формаций.
В горне уже закалился клинок. Утверждены явления чудесного нового мира. Ярый Иван Стотысячный приближается. Он знает, что ему доверен сад. Copy еще много, но пепел шлаков есть колыбель клинка. Можно знать все несовершенства, но хула на Ивана будет камнем на пути. Ящер лежит еще живой. Каждый клинок Должен подняться из пепла. Не порицайте Ивана, если он умеет лишь разить. Хребет Ящера для него закрыл дальние миры. Он полагает, что враг закрыл вход в мир света. Звезды покажутся через расселины хребта.
Трудно рушится домик ветхих предрассудков. Прежде всего запомним, что невозможно удержать роды созревшего плода. Оглянемся на страницы истории: пришло время освобождения мысли, и запылали костры, но мысль потекла. Пришло время народоправава, и загремели расстрелы, но воспряли народы. Пришло время Развития техники, ужаснулись стародумы, но двинулись машины, пульсируя с темпом эволюции. Теперь пришло время осознания психической энергии. Все инквизиторы, реакционеры, стародумы и невежды могут ужасаться, но возможность новых достижений человечества созрела во всех неисчислимых возможностях мощи. Инквизиторы и реакционеры могут строить тюрьмы и сумасшедшие дома, которые годятся для них же в виде рабочих колоний. Но созревшую ступень эволюции отодвинуть нельзя".
Когда знакомишься с письмом Махатм, равно как и с «Общиной», становится понятным, что никак не могло быть случайностью или недоразумением все то, что произошло потом, на заключительном этапе экспедиции Рериха. Детективная история, разыгравшаяся на северном нагорье Тибета, имела прямое отношение к его поездке в Москву и Улан-Батор. А события, как известно, развивались следующим образом.
В сентябре двадцать седьмого года в нескольких переходах от Лхассы экспедицию остановил отряд вооруженных тибетцев. У путешественников отобрали оружие, паспорта. Им строго ограничили район передвижения: ни вперед, ни назад. До физической расправы дело не дошло, но в условиях начавшейся суровой зимы, да еще на высоте четырех тысяч метров — а у путешественников не было ни теплых палаток, ни теплого белья, — людей обрекли на постепенное вымирание. Ситуация грозила обернуться трагедией. В дневнике Рерих лаконично сообщает: «Из ста двух животных мы потеряли девяносто два. На тибетских нагорьях осталось пять человек из наших спутников».
Он шлет в Гангток — столицу княжества Сикким — британским представителям письма с просьбой о помощи. Никакого отклика. До конца жизни для художника так и остались невыясненными мотивы более чем странного поведения тибетского правительства.
Но нет ничего тайного, что со временем не стало бы явным. В 1969 году в Дели были обнаружены документы, вскрывающие подоплеку этой загадочной истории. Выяснилось, что акция по уничтожению экспедиции Рериха была заранее спланирована и до деталей разработана британской разведкой. Оказывается, Интеллин-дженс сервис давно уже бдительно следила за всеми передвижениями Рериха; не ускользнула от ее внимания и московская поездка: прекрасно здесь были осведомлены и о его политических взглядах. Не являлось секретом и то, каким исключительным авторитетом пользуется художник во влиятельных буддийских кругах. Еще в двадцать четвертом году в Дарджилинге высокопоставленные ламы устроили Рериху триумфальную встречу. Дело в том, что они «опознали» в нем пятого Далай-Ламу, великого реформатора Тибета, жившего в семнадцатом веке. «Опознали» оригинальным образом: по бородавкам на правой щеке художника; их было семь, и своей конфигурацией они напоминали созвездие Большой Медведицы.
Все перепуталось в умах руководителей английской секретной службы. Они пришли к выводу, предопределившему дальнейшие действия: Рерих хочет проникнуть в священную столицу буддизма — Лхассу, с тем чтобы провозгласить себя Далай-Ламой и установить большевистский контроль чуть ли не над всей Азией.
Любопытно и в высшей степени знаменательно то, что руководство операцией поручалось Бейли. Этот опытный английский шпион и разведчик в 1918 году подготовил контрреволюционный мятеж в Ташкенте; был причастен к расстрелу 26 бакинских комиссаров. Теперь он должен был убрать со сцены «большевистского эмиссара» и «агента Коминтерна» Рериха (так именовали художника в письмах-распоряжениях из Лондона).
Но Елена Ивановна недаром называла Англию «страной лукавой». Мировая слава художника, естественно, исключала возможность прямой акции со стороны официальных британских служб. Эту акцию предполагалось совершить руками тибетских властей. Надо сказать, что в то время независимость тибетского государства была чистой фикцией. Англичане распоряжались в стране как хозяева.
Пять с половиной месяцев находились путешественники на положении пленников. Лишь весной двадцать восьмого года из Лхассы наконец-то было получено указание: разрешить оставшимся в живых продолжить маршрут. Узнав об этом, Бейли направляет в Лхассу срочное послание. С нескрываемым раздражением напоминает он о предыдущей телеграмме, где говорилось;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121