и Д.». Не так ли?
Тринадцать согласных кивков.
— Так. — Старик отпустил собравшихся.
Все неторопливо, один за другим, покинули кабинет. Кеннеди вышел притихший, и стороннему наблюдателю могло показаться — погруженный в размышления. Но дело обстояло наоборот: бездумная сосредоточенность позволяла отсрочить момент решения важной проблемы морального порядка. Еще будет время подумать. «Что скажет Мардж?» — возникла мысль. В памяти всплыли бесхитростные озадаченные лица существ из фильма и то, что Мардж испытывает безграничную симпатию к всевозможным попранным бедолагам. «Что скажет Мардж?» — уже с беспокойством спросил он себя.
Глава третья
По дому Кеннеди разносился теплый, радостный, богатый аромат естественной пищи. Мардж суетилась на кухне, накрывая на стол, пока автоповар готовил еду. У них на ужин вырезка с картофельным пюре и зеленым горошком. Ничего синтетического: в этом коннектикутском городке скопилось множество служащих «С. и Д.», и Кеннеди не хотел даже мысли допустить, что кто-нибудь проведает о том, что он питается искусственной пищей. На вкус, по совести говоря, она ему казалась ничуть не хуже естественной, а по цене была значительно дешевле. Но престиж гораздо важнее, и приходилось с этим считаться. Третий класс и синтетические продукты были несовместимыми.
— Ужин почти готов, — позвала Мардж. Она была ловкой, умелой хозяйкой.
Кеннеди допил остаток предобеденного коктейля, почесал коту за ушами и переключил клавиши стереокомбайна — три динамика в гостиной замолкли, и музыка зазвучала в столовой. Игривые флейты второй Бранденбургской симфонии Баха, им вторила, немного фальшивя, певучим голоском Мардж.
Кеннеди вошел в ванную и вложил руки в прохладную очищающую камеру. Он взглянул на себя в зеркало — бледное, слишком худое лицо, вокруг глаз уже начинают собираться морщины, хотя ему только 32. Неужели он всегда так плохо выглядит? Вероятно, нет.
Мягкое мурлыкание очистителя смолкло. Он машинально стряхнул с рук несуществующие капли по бесполезной теперь привычке и перешел в столовую. Мардж несла тарелки на стол.
— Я никак не могу понять Сполдинга, — сказал Кеннеди, продолжая прерванный час назад разговор. — Его с четвертого класса повысили, доверили выполнять работу третьего класса по новому проекту, а он почему-то страшно недоволен. — Может быть, Дейву он не интересен?
— Что ты имеешь в виду? Какое это имеет отношение к делу? Любой стоящий профессионал в нашей области вполне способен заинтересоваться любым заказом. Думаешь, мне было дело до добропорядочных жителей штата Небраска прежде, чем ко мне попал заказ Бокситовых рудников?
— Вряд ли.
— Вот именно. И все же через две недели, — сказал Кеннеди, — я уже настолько погрузился в тему, так с ней сжился, что испытывал чуть ли не физическую боль, когда у меня отобрали эту работу, а поручили новую. Понимаешь?
Мардж ласково улыбнулась:
— В общем, да. Но ты говорил, что Дейв не испытывает особого желания работать по новому контракту, верно? Видимо, у него есть на то причина.
— Причина та же, что не позволяет ему с четвертого класса подняться до третьего, хотя и давно пора. — Кеннеди яростно набросился на мясо и через минуту продолжил разговор: — Он не того склада. Талантлив, но чего-то неуловимого не хватает. Диноли-то, конечно, это видит. Не удивлюсь, если он поручил Дейву новое дело, чтобы проверить его: либо он проявится сейчас, работая с ответственностью служащего третьего класса, либо ему придется уйти.
— Мне всегда казалось, что Дейв слишком чувствителен для такой, как у вас, работы с воздействием на людей, — сказала Мардж.
— Ты хочешь сказать, я — бесчувственный?
Она пожала плечами.
— У тебя пюре стынет, дорогой. Конечно, ты чувствителен, но по-другому. Понимаешь?
— Нет. Но оставим это.
Кеннеди никогда не понимал участливого отношения жены к Сполдингу и старался избегать необходимости приглашать его в дом.
— Полагаю, Альф Хоген в восторге от нового контракта, — сказала Мардж.
— Для Альфа всегда на первом месте дела фирмы. Если бы ему поручили продать человечество и стать каннибалом, он бы с радостью согласился за прибавку в жалованье. Естественно, он в восторге. Он сделает все, что скажет Диноли, если на этом можно подзаработать.
Звуки Баха смолкли. Манипуляторы стереосистемы осторожно сняли пластинку с круга и поставили один из ранних квартетов Бетховена. Тут Кеннеди оставался старомодным — по-прежнему предпочитал пластинки магнитофонным записям.
— Знаешь, ты ведь еще ничего толком не рассказал мне об этом новом проекте, — спокойно сказала Мардж.
Кеннеди замер с вилкой в руке.
— Это секретно, ни в коем случае не подлежит разглашению. Она надулась.
— Ты и прежде выполнял засекреченные работы. Разве я хоть раз кому-нибудь обмолвилась?
— Тут особый случай, — с расстановкой сказал он. — Возможность просачивания информации должна быть абсолютно исключена. Я не могу, Мардж.
Они помолчали немного. Кеннеди знал, что настоящая причина его отказа заключалась не в секретности проекта (он никогда прежде не держал секретов от жены), а в том, что она сочла бы его жестоким и отвратительным. Он всегда старался оградить ее от жестокости, хотя и знал, что в некоторых отношениях она сильнее и тверже его.
— Ну хорошо, — проговорила Мардж, — можешь не рассказывать, узнаю все от Мари Хоген. Эта болтушка ни минуты не может потерпеть…
— Мари не узнает. Альф ей не станет рассказывать, — еще произнося эти слова, он понял, насколько глупо это звучит. Показалось, что еда в желудке вся скисла. Он с горечью покачал головой. — Мардж, разве тебя не может удовлетворить, если я прямо говорю «нет»?
— Конечно, если так, — со вздохом сказала она и принялась убирать со стола. Кеннеди догадался, что жена рассердилась.
Он на секунду прикрыл глаза, собираясь с духом. Они жили вместе восемь лет, поженившись в 2036-м в день его выпуска из колледжа. Получив степень бакалавра средств информации в Северо-Западном университете и окончив специальные курсы фирмы «Стюард и Диноли», он с радостью принял предложение переехать на Восточное побережье и поступил в фирму на работу в качестве служащего шестого класса.
Прошло восемь лет, и вот он уже достиг третьего класса, и второго осталось ждать, вероятно, не очень долго. Он всегда старался быть предельно откровенным с Мардж, за что она его любила и уважала. Но теперь…
И так и эдак плохо. Если он умолчит, в отношениях возникнет трещина, но если расскажет — может вырасти пропасть. Его бросило в жар.
— Иди сюда, Мардж, — позвал он ее охрипшим голосом. — Сядь. Я расскажу тебе об этом новом контракте.
Она села напротив, внимательно глядя на него ясными темно-синими глазами, не знавшими ни очков, ни контактных линз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Тринадцать согласных кивков.
— Так. — Старик отпустил собравшихся.
Все неторопливо, один за другим, покинули кабинет. Кеннеди вышел притихший, и стороннему наблюдателю могло показаться — погруженный в размышления. Но дело обстояло наоборот: бездумная сосредоточенность позволяла отсрочить момент решения важной проблемы морального порядка. Еще будет время подумать. «Что скажет Мардж?» — возникла мысль. В памяти всплыли бесхитростные озадаченные лица существ из фильма и то, что Мардж испытывает безграничную симпатию к всевозможным попранным бедолагам. «Что скажет Мардж?» — уже с беспокойством спросил он себя.
Глава третья
По дому Кеннеди разносился теплый, радостный, богатый аромат естественной пищи. Мардж суетилась на кухне, накрывая на стол, пока автоповар готовил еду. У них на ужин вырезка с картофельным пюре и зеленым горошком. Ничего синтетического: в этом коннектикутском городке скопилось множество служащих «С. и Д.», и Кеннеди не хотел даже мысли допустить, что кто-нибудь проведает о том, что он питается искусственной пищей. На вкус, по совести говоря, она ему казалась ничуть не хуже естественной, а по цене была значительно дешевле. Но престиж гораздо важнее, и приходилось с этим считаться. Третий класс и синтетические продукты были несовместимыми.
— Ужин почти готов, — позвала Мардж. Она была ловкой, умелой хозяйкой.
Кеннеди допил остаток предобеденного коктейля, почесал коту за ушами и переключил клавиши стереокомбайна — три динамика в гостиной замолкли, и музыка зазвучала в столовой. Игривые флейты второй Бранденбургской симфонии Баха, им вторила, немного фальшивя, певучим голоском Мардж.
Кеннеди вошел в ванную и вложил руки в прохладную очищающую камеру. Он взглянул на себя в зеркало — бледное, слишком худое лицо, вокруг глаз уже начинают собираться морщины, хотя ему только 32. Неужели он всегда так плохо выглядит? Вероятно, нет.
Мягкое мурлыкание очистителя смолкло. Он машинально стряхнул с рук несуществующие капли по бесполезной теперь привычке и перешел в столовую. Мардж несла тарелки на стол.
— Я никак не могу понять Сполдинга, — сказал Кеннеди, продолжая прерванный час назад разговор. — Его с четвертого класса повысили, доверили выполнять работу третьего класса по новому проекту, а он почему-то страшно недоволен. — Может быть, Дейву он не интересен?
— Что ты имеешь в виду? Какое это имеет отношение к делу? Любой стоящий профессионал в нашей области вполне способен заинтересоваться любым заказом. Думаешь, мне было дело до добропорядочных жителей штата Небраска прежде, чем ко мне попал заказ Бокситовых рудников?
— Вряд ли.
— Вот именно. И все же через две недели, — сказал Кеннеди, — я уже настолько погрузился в тему, так с ней сжился, что испытывал чуть ли не физическую боль, когда у меня отобрали эту работу, а поручили новую. Понимаешь?
Мардж ласково улыбнулась:
— В общем, да. Но ты говорил, что Дейв не испытывает особого желания работать по новому контракту, верно? Видимо, у него есть на то причина.
— Причина та же, что не позволяет ему с четвертого класса подняться до третьего, хотя и давно пора. — Кеннеди яростно набросился на мясо и через минуту продолжил разговор: — Он не того склада. Талантлив, но чего-то неуловимого не хватает. Диноли-то, конечно, это видит. Не удивлюсь, если он поручил Дейву новое дело, чтобы проверить его: либо он проявится сейчас, работая с ответственностью служащего третьего класса, либо ему придется уйти.
— Мне всегда казалось, что Дейв слишком чувствителен для такой, как у вас, работы с воздействием на людей, — сказала Мардж.
— Ты хочешь сказать, я — бесчувственный?
Она пожала плечами.
— У тебя пюре стынет, дорогой. Конечно, ты чувствителен, но по-другому. Понимаешь?
— Нет. Но оставим это.
Кеннеди никогда не понимал участливого отношения жены к Сполдингу и старался избегать необходимости приглашать его в дом.
— Полагаю, Альф Хоген в восторге от нового контракта, — сказала Мардж.
— Для Альфа всегда на первом месте дела фирмы. Если бы ему поручили продать человечество и стать каннибалом, он бы с радостью согласился за прибавку в жалованье. Естественно, он в восторге. Он сделает все, что скажет Диноли, если на этом можно подзаработать.
Звуки Баха смолкли. Манипуляторы стереосистемы осторожно сняли пластинку с круга и поставили один из ранних квартетов Бетховена. Тут Кеннеди оставался старомодным — по-прежнему предпочитал пластинки магнитофонным записям.
— Знаешь, ты ведь еще ничего толком не рассказал мне об этом новом проекте, — спокойно сказала Мардж.
Кеннеди замер с вилкой в руке.
— Это секретно, ни в коем случае не подлежит разглашению. Она надулась.
— Ты и прежде выполнял засекреченные работы. Разве я хоть раз кому-нибудь обмолвилась?
— Тут особый случай, — с расстановкой сказал он. — Возможность просачивания информации должна быть абсолютно исключена. Я не могу, Мардж.
Они помолчали немного. Кеннеди знал, что настоящая причина его отказа заключалась не в секретности проекта (он никогда прежде не держал секретов от жены), а в том, что она сочла бы его жестоким и отвратительным. Он всегда старался оградить ее от жестокости, хотя и знал, что в некоторых отношениях она сильнее и тверже его.
— Ну хорошо, — проговорила Мардж, — можешь не рассказывать, узнаю все от Мари Хоген. Эта болтушка ни минуты не может потерпеть…
— Мари не узнает. Альф ей не станет рассказывать, — еще произнося эти слова, он понял, насколько глупо это звучит. Показалось, что еда в желудке вся скисла. Он с горечью покачал головой. — Мардж, разве тебя не может удовлетворить, если я прямо говорю «нет»?
— Конечно, если так, — со вздохом сказала она и принялась убирать со стола. Кеннеди догадался, что жена рассердилась.
Он на секунду прикрыл глаза, собираясь с духом. Они жили вместе восемь лет, поженившись в 2036-м в день его выпуска из колледжа. Получив степень бакалавра средств информации в Северо-Западном университете и окончив специальные курсы фирмы «Стюард и Диноли», он с радостью принял предложение переехать на Восточное побережье и поступил в фирму на работу в качестве служащего шестого класса.
Прошло восемь лет, и вот он уже достиг третьего класса, и второго осталось ждать, вероятно, не очень долго. Он всегда старался быть предельно откровенным с Мардж, за что она его любила и уважала. Но теперь…
И так и эдак плохо. Если он умолчит, в отношениях возникнет трещина, но если расскажет — может вырасти пропасть. Его бросило в жар.
— Иди сюда, Мардж, — позвал он ее охрипшим голосом. — Сядь. Я расскажу тебе об этом новом контракте.
Она села напротив, внимательно глядя на него ясными темно-синими глазами, не знавшими ни очков, ни контактных линз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42