Он старался не подходить ближе. Пять огромных голов медленно двигались вперед-назад, пробираясь в грязи, и он знал, что любой из них без особых усилий сможет слегка наклониться вперед и схватить его. Нежный кусок, несущий архаичные гены. Как это случилось? Как вы вышли из моего лона? Он дрожал. Страх поверг его в отчаяние. В ужасе он рассматривал собственный скелет как чужого захватчика в своей плоти. Заступники сопели и бормотали. Один из них, с длинной мордой, издал такой глубокий, низкий рев, что во дворе свалилась каменная плита.
— Меня зовут Клей, — робко сказал он. Говорил ли он когда-либо с такими невероятными существами. — Я принадлежу к человеческой расе. Меня притащила сюда ловушка времени уже давно. Я уже… получил много опыта… я… ловушка… я…
Он не мог устоять на месте. Он приседал, наклонялся вперед, упал на колени в холодную скользкую грязь. Заступники не обратили на него внимания.
— Помогите… мне. Мои шестеро друзей выбрали смерть.
Жесткие пальцы скользили по грязи. По правому бедру бежал поток горячей мочи. Зубы стучали. Самый крупный из Заступников поднял голову и медленно качал ею из стороны в сторону над Клеем. Клей взглянул вверх, ожидая, что его вот-вот сцапают. Голова удалилась. Вялый хвост свернулся и ослаб.
— Иди куда-нибудь, — пробормотал Клей. — Сделай что-нибудь. Если нужно, умри на их месте. Изменить их решение. Как? Что? Если?
Сумел ли он добраться до разума Заступников? Он попытался их нащупать, но ничего не коснулся; Заступники не соблаговолили открыться ему. Есть ли у них разум? Действительно ли они люди в том смысле, который это имеет теперь? Страх испарился.
— Тупые горы мяса. Похороненные заживо, гниющие по шею в дерьме. Уродливые! Надутые! Пустые?
Теперь Заступники заревели в унисон; тяжеловесные стены здания дрожали, упала еще одна плита. Клей сжался в комочек, прикрыв одной рукой лоб. Они продолжали реветь.
— Нет! Я не хотел… я только… пожалуйста… мои друзья, мои друзья, мои бедные друзья…
Он с трудом переносил режущий звук их ярости и думал, что крик заступников окончательно разрушит древние руины. Но он заставил себя остаться.
— Я покоряюсь вашей воле, — заявил он и стал ждать.
Они успокоились и вернулись к прежнему равнодушию, не обращая на него внимания, языками и зубами врастая в грязь. Он неуверенно улыбнулся и снова встал на колени. Вовсе распростерся.
— Почему Скиммеры должны умереть? Предупредить. Убедить. Умолить.
Он слышал отдаленный рокот барабанов, воодушевляющий звук — или это был гром? Не поднимаясь и извиваясь, он попятился к двери. Что делать? Что делать? Ответ нашелся в его мозгу. Поскольку еще несколько минут назад его там не было, то, должно быть, его поместили туда Заступники. Нужно идти к Колодцу из Первозданного, нужно уступить и принять все. Другого способа нет. Он поднялся и поблагодарил Заступников. Они хрипели и рычали. Тусклые глаза смотрели в никуда. Его отпустили. Спотыкаясь, он бросился прочь из здания в мрачные сумерки.
33
Когда забрезжил рассвет, ему помогли маленькие животные. Они появлялись по двое, по трое.
— Сюда, — нежно говорили они.
— Сюда.
И снова.
— Сюда.
Он доверчиво, слепо шел за ними, счастливый, что хоть какое-то время не находится во власти призраков. Его сопровождали обычные звери: птицы, летучие мыши, ящерицы, жабы, змеи, твари разных видов. Ни одно из этих животных не водилось в его времена, но они напоминали его знакомцев. Казалось, каждый из них заполнял эквивалентное место в эволюции: этот мог быть кроликом, этот барсуком, эта игуаной, этот воробьем, этот бурундуком. Но все они изменились и стали чудесными. У жабы появилось множество переливающихся глаз; у летучей мыши светящиеся крылья, разливавшие нежное фиолетовое сияние; у крошечного кролика был острый длинный хвост. И все они могли говорить на его языке, а он на их.
— Иди за нами, иди за нами, иди за нами! Сюда! К Колодцу! К Колодцу!
Он шел за ними.
Приятное путешествие, хотя и длинное. Повернувшись спиной к Заступникам, он шел до полудня по земле, которая становилась все нежней — податливые деревья, пышные цветы, нежные ароматы, пастельные тона, тихая музыка на горизонте. Нереальная, сказочная земля. Вверх и вниз по нежным холмам, мягким, словно женская грудь. Вброд через теплые мелкие пруды, где не затаились чудовища.
— Сюда! Сюда!
Даже отдых лирический: он сидел прямо под солнцем у входа в большую долину, которая тянулась, вероятно, к реке. Когда он решил продолжить свой путь, животные звали его вперед. Трава в долине была короткая и густая, когда он опускал в нее ногу, травинки отклонялись и дрожали в таком положении минут десять так, что оглянувшись, он мог проследить свой путь по лугу.
Солнце все поднималось. Это был самый теплый день, хотя жара приглушалась мягкостью воздуха.
— Плыви здесь, — говорила ему двенадцатиногая амфибия.
— Залезь на этот камень, оглянись вокруг, — настаивало душистое коническое животное.
— Не пропусти эти цветы, — сказал лиловый крот, поддевая своим длинным носом плоский камень, освобождая миниатюрный садик изысканных розочек. Добрые звери. Путешествовать с ними одно удовольствие.
— Далеко еще до Колодца? — спросил он, останавливаясь на ночлег.
— Туда одна дорога, — ответила колючая саламандра, устраиваясь в маленькой впадинке.
Он решил, что идет на юго-восток, хотя забыл, какой это континент и где место его пробуждения. На четвертый день пейзаж стал терять свой кокетливый сладкий привкус. Сладость быстро исчезала, а характер дороги полностью изменился буквально за час. Желтые поганки, ухмыляющиеся белки, говорящие розовые гусеницы, деревья с золотыми резиновыми каплями исчезли из виду: он вошел в широкую саванну, патрулируемую огромными стадами крупных зверей.
В пределах видимости простирались плоские поля медной травы по колено высотой, на которой паслись тучные звери. На переднем плане были приземистые четвероногие короткомордые лошади, чьи шкуры сияли красными и золотыми пятнами; они казались десятком тысяч закатов на широкой равнине. Прекратив жевать, они холодно смотрели на него. Он обнаружил, что его маленькие проводники исчезли из виду.
— Я ищу Колодец Первозданного, — объяснил он.
Красно-золотые звери фыркнули и уставились в сторону горизонта. И он понял. На поляне меж остроконечных серых деревьев он увидел группу длинношеих пасущихся животных футов сорока в высоту. Он решил, что они заполнили экологическую нишу жирафов, но эти твари, вероятно, были сотворены эволюцией в момент расстройства пищеварения, ибо были столь же неизящны, сколь жирафы благородны: они нелепо стояли на трех ногах, а из центра туловища торчала бесконечная шея. Ноги были жесткие и угловатые, на каждой было по три колена, а шея гибкая, как у змеи, и этот контраст верха и низа являл собой неестественную вульгарность дизайна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
— Меня зовут Клей, — робко сказал он. Говорил ли он когда-либо с такими невероятными существами. — Я принадлежу к человеческой расе. Меня притащила сюда ловушка времени уже давно. Я уже… получил много опыта… я… ловушка… я…
Он не мог устоять на месте. Он приседал, наклонялся вперед, упал на колени в холодную скользкую грязь. Заступники не обратили на него внимания.
— Помогите… мне. Мои шестеро друзей выбрали смерть.
Жесткие пальцы скользили по грязи. По правому бедру бежал поток горячей мочи. Зубы стучали. Самый крупный из Заступников поднял голову и медленно качал ею из стороны в сторону над Клеем. Клей взглянул вверх, ожидая, что его вот-вот сцапают. Голова удалилась. Вялый хвост свернулся и ослаб.
— Иди куда-нибудь, — пробормотал Клей. — Сделай что-нибудь. Если нужно, умри на их месте. Изменить их решение. Как? Что? Если?
Сумел ли он добраться до разума Заступников? Он попытался их нащупать, но ничего не коснулся; Заступники не соблаговолили открыться ему. Есть ли у них разум? Действительно ли они люди в том смысле, который это имеет теперь? Страх испарился.
— Тупые горы мяса. Похороненные заживо, гниющие по шею в дерьме. Уродливые! Надутые! Пустые?
Теперь Заступники заревели в унисон; тяжеловесные стены здания дрожали, упала еще одна плита. Клей сжался в комочек, прикрыв одной рукой лоб. Они продолжали реветь.
— Нет! Я не хотел… я только… пожалуйста… мои друзья, мои друзья, мои бедные друзья…
Он с трудом переносил режущий звук их ярости и думал, что крик заступников окончательно разрушит древние руины. Но он заставил себя остаться.
— Я покоряюсь вашей воле, — заявил он и стал ждать.
Они успокоились и вернулись к прежнему равнодушию, не обращая на него внимания, языками и зубами врастая в грязь. Он неуверенно улыбнулся и снова встал на колени. Вовсе распростерся.
— Почему Скиммеры должны умереть? Предупредить. Убедить. Умолить.
Он слышал отдаленный рокот барабанов, воодушевляющий звук — или это был гром? Не поднимаясь и извиваясь, он попятился к двери. Что делать? Что делать? Ответ нашелся в его мозгу. Поскольку еще несколько минут назад его там не было, то, должно быть, его поместили туда Заступники. Нужно идти к Колодцу из Первозданного, нужно уступить и принять все. Другого способа нет. Он поднялся и поблагодарил Заступников. Они хрипели и рычали. Тусклые глаза смотрели в никуда. Его отпустили. Спотыкаясь, он бросился прочь из здания в мрачные сумерки.
33
Когда забрезжил рассвет, ему помогли маленькие животные. Они появлялись по двое, по трое.
— Сюда, — нежно говорили они.
— Сюда.
И снова.
— Сюда.
Он доверчиво, слепо шел за ними, счастливый, что хоть какое-то время не находится во власти призраков. Его сопровождали обычные звери: птицы, летучие мыши, ящерицы, жабы, змеи, твари разных видов. Ни одно из этих животных не водилось в его времена, но они напоминали его знакомцев. Казалось, каждый из них заполнял эквивалентное место в эволюции: этот мог быть кроликом, этот барсуком, эта игуаной, этот воробьем, этот бурундуком. Но все они изменились и стали чудесными. У жабы появилось множество переливающихся глаз; у летучей мыши светящиеся крылья, разливавшие нежное фиолетовое сияние; у крошечного кролика был острый длинный хвост. И все они могли говорить на его языке, а он на их.
— Иди за нами, иди за нами, иди за нами! Сюда! К Колодцу! К Колодцу!
Он шел за ними.
Приятное путешествие, хотя и длинное. Повернувшись спиной к Заступникам, он шел до полудня по земле, которая становилась все нежней — податливые деревья, пышные цветы, нежные ароматы, пастельные тона, тихая музыка на горизонте. Нереальная, сказочная земля. Вверх и вниз по нежным холмам, мягким, словно женская грудь. Вброд через теплые мелкие пруды, где не затаились чудовища.
— Сюда! Сюда!
Даже отдых лирический: он сидел прямо под солнцем у входа в большую долину, которая тянулась, вероятно, к реке. Когда он решил продолжить свой путь, животные звали его вперед. Трава в долине была короткая и густая, когда он опускал в нее ногу, травинки отклонялись и дрожали в таком положении минут десять так, что оглянувшись, он мог проследить свой путь по лугу.
Солнце все поднималось. Это был самый теплый день, хотя жара приглушалась мягкостью воздуха.
— Плыви здесь, — говорила ему двенадцатиногая амфибия.
— Залезь на этот камень, оглянись вокруг, — настаивало душистое коническое животное.
— Не пропусти эти цветы, — сказал лиловый крот, поддевая своим длинным носом плоский камень, освобождая миниатюрный садик изысканных розочек. Добрые звери. Путешествовать с ними одно удовольствие.
— Далеко еще до Колодца? — спросил он, останавливаясь на ночлег.
— Туда одна дорога, — ответила колючая саламандра, устраиваясь в маленькой впадинке.
Он решил, что идет на юго-восток, хотя забыл, какой это континент и где место его пробуждения. На четвертый день пейзаж стал терять свой кокетливый сладкий привкус. Сладость быстро исчезала, а характер дороги полностью изменился буквально за час. Желтые поганки, ухмыляющиеся белки, говорящие розовые гусеницы, деревья с золотыми резиновыми каплями исчезли из виду: он вошел в широкую саванну, патрулируемую огромными стадами крупных зверей.
В пределах видимости простирались плоские поля медной травы по колено высотой, на которой паслись тучные звери. На переднем плане были приземистые четвероногие короткомордые лошади, чьи шкуры сияли красными и золотыми пятнами; они казались десятком тысяч закатов на широкой равнине. Прекратив жевать, они холодно смотрели на него. Он обнаружил, что его маленькие проводники исчезли из виду.
— Я ищу Колодец Первозданного, — объяснил он.
Красно-золотые звери фыркнули и уставились в сторону горизонта. И он понял. На поляне меж остроконечных серых деревьев он увидел группу длинношеих пасущихся животных футов сорока в высоту. Он решил, что они заполнили экологическую нишу жирафов, но эти твари, вероятно, были сотворены эволюцией в момент расстройства пищеварения, ибо были столь же неизящны, сколь жирафы благородны: они нелепо стояли на трех ногах, а из центра туловища торчала бесконечная шея. Ноги были жесткие и угловатые, на каждой было по три колена, а шея гибкая, как у змеи, и этот контраст верха и низа являл собой неестественную вульгарность дизайна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52