— прервал его Кливленд. — Что же с ним?
— Да о нем тоже ни слуху ни духу, — ответил коробейник, — исчез совершенно, начисто! Пропал молодец! Свалился, думают, с какого-нибудь утеса в море, он ведь был отчаянный! Я вел с ним кое-какие делишки, обменивал ему всякие меха да перья на порох, дробь и все такое прочее. А тут вдруг он куда-то исчез, ну прямо начисто пропал, растаял, словно дым над трубкой какой-нибудь старой ведьмы.
— Но какое все это имеет касательство до платьев капитана, милейший? — спросил Банс. — Придется, пожалуй, мне самому проучить тебя, если ты сейчас же не выложишь всего начистоту!
— Терпение, капельку терпения, — повторил Брайс, простирая к нему руку, — вы все узнаете в свое время. Так вот, двое пропали без вести, как я вам уже сказал, а тут еще в Боро-Уестре началась тревога из-за странного недуга миссис Минны…
— Молчи! Не смей вмешивать ее в свое шутовство, слышишь? — прервал его Кливленд негромко, но таким внушительным и исполненным такой страстности тоном, что привел бы в трепет не одного Снейлсфута. — Посмей только говорить о ней без глубочайшего почтения, и я отрежу тебе уши и заставлю тебя тут же проглотить их!
— Хи-хи-хи! — робко захихикал коробейник. — Премиленькая шуточка! Вашей милости угодно забавляться. Ну, коли уж нельзя говорить о Боро-Уестре, так расскажу вам про этого чудака из Ярлсхофа — старого Мертона, отца Мордонта. Люди-то думали, что он так же прочно сидит на месте, как сам Самборо-Хэд, да только ничего не поделаешь, а и он так же пропал, как и другие, о которых я уже говорил. А еще приключилось, что Магнус Тройл — упоминаю о нем с превеликим моим уважением — сел на коня и поскакал куда-то, а веселый мейстер Клод Холкро отплыл на своей шлюпке, хотя парусом-то он управляет хуже самого непутевого парня в Шетлендии, ибо голова его набита одними стихами да рифмами. А с ним вместе на шлюпке отправился управляющий — тот самый шотландец, что вечно болтает в канавах и осушке и других таких же бесполезных делах, на которых не наживешься; так, видите ли, этот управляющий тоже потянулся вслед за остальными. И вот таким манером и выходит, что одна половина нашего шетлендского Мейнленда пропала, а другая мечется туда-сюда в поисках пропавших, — прямо страшные времена настали!
Капитан Кливленд сдержал свой гнев и выслушал эту тираду достойного негоцианта хотя и с нетерпением, но не без надежды услышать что-либо относящееся к нему лично. Зато теперь его спутник, в свою очередь, потерял терпение.
— А платье, — закричал он, — платье, платье, платье! — сопровождая каждое восклицание взмахом трости, да так ловко, что она свистала у самого уха коробейника, не задевая его.
Брайс, уклоняясь от каждого из этих ударов, вопил:
— Нет, сэр, мой добрый сэр, уважаемый сэр, это платье… Почтенная дама так сокрушалась о своем старом господине, и о молодом господине, и о досточтимом капитане Кливленде, и по поводу горя в семье досточтимого фоуда, и по поводу самого досточтимого фоуда, и из-за управляющего, и из-за Клода Холкро, и по поводу всех прочих поводов и отношений, что мы с ней смешали нашу печаль и наши слезы, как говорится в Писании, и прибегли к утешению в виде бутылки, да еще позвали на совет ранслара нашего поселка по имени Нийл Роналдсон, весьма достойного человека, это всем в округе известно…
Но тут трость просвистела так близко над его головой, что слегка задела его ухо. Коробейник отпрянул, и истина — или то, что он хотел выдать за истину, — выскочила у него без дальнейших околичностей, подобно тому как пробка после долгого бесполезного шипения и сипения вылетает наконец из бутылки отменного пива.
— Да что еще, черт возьми, вам от меня нужно? Ну, старуха и продала мне сундук с платьем: оно мое, я его купил и на этом буду стоять до конца дней своих.
— Иными словами, — сказал Кливленд, — жадная старая ведьма имела бесстыдство продать вещи, которые ей не принадлежали, а ты, честный Брайс Снейлсфут, имел дерзость купить их?
— Ах, дорогой мой капитан, — ответил «честный» торговец, — но что же нам с ней, бедным, было делать? Сами-то вы, хозяин вещей, пропали, а мейстер Мордонт, что взялся их беречь, тоже пропал, а платье-то лежало в сыром месте и могло попортиться от моли, или плесени, или…
— Так, значит, старая воровка продала, а ты купил мои вещи, чтобы спасти их от порчи? — спросил Кливленд.
— Да, как видите, — ответил коробейник. — Мне думается, благородный капитан, что, пожалуй, так оно и было.
— Ну тогда слушай, ты, наглый мошенник, — сказал Кливленд, — я не хочу пачкать руки о твою шкуру или поднимать шум в этом месте…
— Да на это, пожалуй, у вас у самих есть уважительные причины, капитан, да оно и понятно, — лукаво заметил коробейник.
— Я переломаю тебе все кости, если ты скажешь еще хоть слово! — перебил его Кливленд. — Но послушай, я предлагаю тебе выгодные условия: верни мне черную кожаную записную книжку с замком и кошелек с золотыми монетами, да кое-что из нужной мне одежды, а остальное, черт с тобой, оставь у себя!
— Золотые монеты! — воскликнул разносчик нарочито повышенным тоном, долженствовавшим выражать крайнюю степень изумления. — Но что могу я знать о золотых монетах? Кружевные манжеты — вот это было бы по моей части! А если там и был кошелек с монетами, так смею вас уверить, Суерта хранит его где-нибудь под спудом для вашей чести — ведь золото, как вам известно, не портится от сырости.
— Верни мне тогда мою записную книжку и вещи, наглый вор, — закричал Кливленд, — или я без лишних слов выбью тебе мозги из башки!
Лукавый коробейник оглянулся и увидел, что помощь в лице шести стражников была уже близка: неоднократные столкновения с командой пиратского судна научили городские власти посылать против подобного рода чужестранцев усиленные наряды блюстителей порядка.
— Вы бы лучше приберегли кличку вор для собственной вашей милости, капитан, — сказал торговец, к которому с приближением гражданских сил снова вернулась дерзость, — неизвестно еще, откуда у вас самих взялось все это богатое платье и дорогие безделки!
Он произнес это с такой вызывающей наглостью во взгляде и тоне, что Кливленд тут же схватил его за шиворот, перебросил через наспех сколоченный прилавок, который вместе со всеми разложенными на нем товарами рухнул на землю, и, удерживая торговца одной рукой, другой принялся изо всех сил лупить его тростью. Все это произошло столь быстро и решительно, что Брайс Снейлсфут, хотя и обладал крепким сложением, был сражен стремительностью атаки и даже не пытался освободиться, а только заревел, как теленок, призывая на помощь. Замешкавшееся подкрепление тем временем подоспело, стражники бросились на Кливленда и соединенными усилиями заставили его отпустить коробейника и подумать о своей собственной защите.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162
— Да о нем тоже ни слуху ни духу, — ответил коробейник, — исчез совершенно, начисто! Пропал молодец! Свалился, думают, с какого-нибудь утеса в море, он ведь был отчаянный! Я вел с ним кое-какие делишки, обменивал ему всякие меха да перья на порох, дробь и все такое прочее. А тут вдруг он куда-то исчез, ну прямо начисто пропал, растаял, словно дым над трубкой какой-нибудь старой ведьмы.
— Но какое все это имеет касательство до платьев капитана, милейший? — спросил Банс. — Придется, пожалуй, мне самому проучить тебя, если ты сейчас же не выложишь всего начистоту!
— Терпение, капельку терпения, — повторил Брайс, простирая к нему руку, — вы все узнаете в свое время. Так вот, двое пропали без вести, как я вам уже сказал, а тут еще в Боро-Уестре началась тревога из-за странного недуга миссис Минны…
— Молчи! Не смей вмешивать ее в свое шутовство, слышишь? — прервал его Кливленд негромко, но таким внушительным и исполненным такой страстности тоном, что привел бы в трепет не одного Снейлсфута. — Посмей только говорить о ней без глубочайшего почтения, и я отрежу тебе уши и заставлю тебя тут же проглотить их!
— Хи-хи-хи! — робко захихикал коробейник. — Премиленькая шуточка! Вашей милости угодно забавляться. Ну, коли уж нельзя говорить о Боро-Уестре, так расскажу вам про этого чудака из Ярлсхофа — старого Мертона, отца Мордонта. Люди-то думали, что он так же прочно сидит на месте, как сам Самборо-Хэд, да только ничего не поделаешь, а и он так же пропал, как и другие, о которых я уже говорил. А еще приключилось, что Магнус Тройл — упоминаю о нем с превеликим моим уважением — сел на коня и поскакал куда-то, а веселый мейстер Клод Холкро отплыл на своей шлюпке, хотя парусом-то он управляет хуже самого непутевого парня в Шетлендии, ибо голова его набита одними стихами да рифмами. А с ним вместе на шлюпке отправился управляющий — тот самый шотландец, что вечно болтает в канавах и осушке и других таких же бесполезных делах, на которых не наживешься; так, видите ли, этот управляющий тоже потянулся вслед за остальными. И вот таким манером и выходит, что одна половина нашего шетлендского Мейнленда пропала, а другая мечется туда-сюда в поисках пропавших, — прямо страшные времена настали!
Капитан Кливленд сдержал свой гнев и выслушал эту тираду достойного негоцианта хотя и с нетерпением, но не без надежды услышать что-либо относящееся к нему лично. Зато теперь его спутник, в свою очередь, потерял терпение.
— А платье, — закричал он, — платье, платье, платье! — сопровождая каждое восклицание взмахом трости, да так ловко, что она свистала у самого уха коробейника, не задевая его.
Брайс, уклоняясь от каждого из этих ударов, вопил:
— Нет, сэр, мой добрый сэр, уважаемый сэр, это платье… Почтенная дама так сокрушалась о своем старом господине, и о молодом господине, и о досточтимом капитане Кливленде, и по поводу горя в семье досточтимого фоуда, и по поводу самого досточтимого фоуда, и из-за управляющего, и из-за Клода Холкро, и по поводу всех прочих поводов и отношений, что мы с ней смешали нашу печаль и наши слезы, как говорится в Писании, и прибегли к утешению в виде бутылки, да еще позвали на совет ранслара нашего поселка по имени Нийл Роналдсон, весьма достойного человека, это всем в округе известно…
Но тут трость просвистела так близко над его головой, что слегка задела его ухо. Коробейник отпрянул, и истина — или то, что он хотел выдать за истину, — выскочила у него без дальнейших околичностей, подобно тому как пробка после долгого бесполезного шипения и сипения вылетает наконец из бутылки отменного пива.
— Да что еще, черт возьми, вам от меня нужно? Ну, старуха и продала мне сундук с платьем: оно мое, я его купил и на этом буду стоять до конца дней своих.
— Иными словами, — сказал Кливленд, — жадная старая ведьма имела бесстыдство продать вещи, которые ей не принадлежали, а ты, честный Брайс Снейлсфут, имел дерзость купить их?
— Ах, дорогой мой капитан, — ответил «честный» торговец, — но что же нам с ней, бедным, было делать? Сами-то вы, хозяин вещей, пропали, а мейстер Мордонт, что взялся их беречь, тоже пропал, а платье-то лежало в сыром месте и могло попортиться от моли, или плесени, или…
— Так, значит, старая воровка продала, а ты купил мои вещи, чтобы спасти их от порчи? — спросил Кливленд.
— Да, как видите, — ответил коробейник. — Мне думается, благородный капитан, что, пожалуй, так оно и было.
— Ну тогда слушай, ты, наглый мошенник, — сказал Кливленд, — я не хочу пачкать руки о твою шкуру или поднимать шум в этом месте…
— Да на это, пожалуй, у вас у самих есть уважительные причины, капитан, да оно и понятно, — лукаво заметил коробейник.
— Я переломаю тебе все кости, если ты скажешь еще хоть слово! — перебил его Кливленд. — Но послушай, я предлагаю тебе выгодные условия: верни мне черную кожаную записную книжку с замком и кошелек с золотыми монетами, да кое-что из нужной мне одежды, а остальное, черт с тобой, оставь у себя!
— Золотые монеты! — воскликнул разносчик нарочито повышенным тоном, долженствовавшим выражать крайнюю степень изумления. — Но что могу я знать о золотых монетах? Кружевные манжеты — вот это было бы по моей части! А если там и был кошелек с монетами, так смею вас уверить, Суерта хранит его где-нибудь под спудом для вашей чести — ведь золото, как вам известно, не портится от сырости.
— Верни мне тогда мою записную книжку и вещи, наглый вор, — закричал Кливленд, — или я без лишних слов выбью тебе мозги из башки!
Лукавый коробейник оглянулся и увидел, что помощь в лице шести стражников была уже близка: неоднократные столкновения с командой пиратского судна научили городские власти посылать против подобного рода чужестранцев усиленные наряды блюстителей порядка.
— Вы бы лучше приберегли кличку вор для собственной вашей милости, капитан, — сказал торговец, к которому с приближением гражданских сил снова вернулась дерзость, — неизвестно еще, откуда у вас самих взялось все это богатое платье и дорогие безделки!
Он произнес это с такой вызывающей наглостью во взгляде и тоне, что Кливленд тут же схватил его за шиворот, перебросил через наспех сколоченный прилавок, который вместе со всеми разложенными на нем товарами рухнул на землю, и, удерживая торговца одной рукой, другой принялся изо всех сил лупить его тростью. Все это произошло столь быстро и решительно, что Брайс Снейлсфут, хотя и обладал крепким сложением, был сражен стремительностью атаки и даже не пытался освободиться, а только заревел, как теленок, призывая на помощь. Замешкавшееся подкрепление тем временем подоспело, стражники бросились на Кливленда и соединенными усилиями заставили его отпустить коробейника и подумать о своей собственной защите.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162