Она в страхе и удивлении смотрела на меня, осознав, что случилось нечто ужасное, но еще не зная, что именно. Я обнял ее и немедленно начал подъем. Даже охваченный тревогой, я дотошно соблюдал правила подъема – я не обгонял мои пузырьки, а равномерно поднимался вслед за ними. Прошло восемь минут тридцать секунд. Из них три минуты на глубине в сто тридцать футов. Я быстро рассчитал, сколько мне потребуется остановок для декомпрессии. Однако, пришлось выбирать из двух зол – коварством молниеносного подъема и лавиной боли, что надвигалась на Шерри.
Агония охватила ее, когда мы были на полпути к поверхности. Лицо исказилось в гримасе боли, а дыхание стало частым и поверхностным. Я испугался, что дыхательный клапан акваланга может заклинить, и она лишится доступа воздуха. Шерри извивалась в моих объятиях, ее ладони ядовито покраснели, а на бедрах выступили багровые рубцы, будто нанесенные кнутом. Я благодарил Бога за то, что тело было закрыто водолазным костюмом.
Еще одна остановка для декомпрессии была на расстоянии пятнадцати футов от поверхности. Шерри дико вырывалась из моих рук, брыкаясь и извиваясь. Я сократил остановку до минимума и вытащил Шерри на поверхность. Как только наши головы оказались над водой, я выплюнул трубку и закричал что есть сил:
– Чабби! Быстрей!
Вельбот был от нас в пятнадцати ярдах. Мотор ритмично работал, и Чабби мгновенно развернул судно. Как только вельбот повернулся к нам, Чабби отдал управление Анджело, а сам перебрался на нос. Он приближался к нам, как громадный коричневый колосс.
– Огненный коралл, Чабби! – крикнул я. – Ей сильно досталось. Вытаскивай ее!
Чабби наклонился вперед, ухватился за ремни на спине Шерри и поднял ее тело над водой. Она повисла в его огромных коричневых лапах, как утопающий котенок. Я прямо в воде стащил с себя акваланг и кинул его Анджело, и когда вскарабкался через борт, Чабби уже уложил Шерри на доски днища, и, склонившись над ней, держал ее в объятиях, чтобы утешить ее и успокоить ее стоны и всхлипывания.
Я нашел мою походную аптечку под грудой снаряжения на носу вельбота, но пальцы не слушались меня, когда я слышал рыдания Шерри у себя за спиной.
Мгновенно отломив головку ампулы с морфином, я наполнил одноразовый шприц прозрачной жидкостью. Теперь я был не только напуган, но и зол.
– Безмозглая идиотка, – произнес я, вне себя от злости. – И что заставило тебя лезть туда? Ты что – рехнулась?
Она была не в состоянии ответить мне, ее синие губы дрожали, и в их уголках пузырилась слюна. Я сжал двумя пальцами ее бедро и воткнул в тело шприц, впрыскивая жидкость. А затем со злостью продолжал:
– Огненный коралл! Господи, да какой из тебя знаток морского дна? Да ни один ребенок на острове не так глуп, как ты!
– Я не думала, Харри, – задыхаясь, произнесла она.
– Не думала! – повторил я. Ее боль только провоцировала приступы моего гнева. – Да есть ли у тебя в голове хоть что-то, чем думают? Или у тебя куриные мозги?
Я вытащил иглу и обыскал аптечку в поисках антигистаминного средства.
– Мне следовало бы положить тебя на колено и…
Чабби посмотрел на меня:
– Харри, если ты произнесешь еще хоть одно слово в том же духе в адрес мисс Шерри, клянусь, я проломаю тебе голову, слышишь?
С легким изумлением я понял, что говорил он совершенно серьезно. Мне приходилось раньше видеть, как у него это получается, поэтому знал, что лучше до этого дело не доводить. Я сказал ему:
– Вместо того, чтобы держать речи, займись лучше тем, чтобы поскорей вывести нас отсюда. Надо торопиться на остров.
– Обращайся с ней поласковей, слышишь, иначе я поджарю тебе задницу так, что ты начнешь мечтать о том, как бы самому посидеть на связке огненного коралла вместо нее. Ясно? – сказал Чабби.
Я не стал обращать внимания на его обвинительную тираду и принялся наносить лекарство на уродливые багровые рубцы, покрывая их защитной болеутоляющей пленкой. Затем я поднял ее на руки и держал так до тех пор, пока морфин не унял боль, тысячами жал пронзившую ее.
Когда я принес Шерри в пещеру, она была уже почти без сознания от наркотика. Всю ночь я провел подле нее, утешая и поддерживая, когда у нее началась лихорадка, вызванная действием яда. Однажды, в полубреду, она прошептала: «Прости, Харри. Я не знала. Я впервые ныряла среди кораллов. Я не узнала его».
Чабби и Анджело тоже не спали. Я слышал шепот их голосов у костра, и каждый час один из них, покашляв у входа, заглядывал в пещеру, чтобы узнать, как дела.
– Харри, как она?
К утру Шерри преодолела худшие последствия интоксикации, и ожоги превратились в несимпатичную сыпь пузырей. Нам потребовалось еще тридцать шесть часов, чтобы прийти в себя и вновь приступить к исследованию впадины. Кроме того, пришлось ждать нужного прилива. На это ушел еще один день.
Мы теряли драгоценные часы. Я легко мог себе представить, как «Мандрагора» все приближается к нам. Это было быстроходное, мощное судно, и каждый потраченный впустую день делал наши планы все менее выполнимыми. На третий день мы снова отправились к омуту. Было уже за полдень, и хотелось пройти туда при низкой воде, едва не задевая острые коралловые зубцы, до которых оставалось не более нескольких дюймов.
Шерри еще не оправилась от ожога, и ее руки были забинтованы. Она осталась на борту вельбота, чтобы составить компанию Анджело. Мы с Чабби нырнули одновременно, быстро спустились в глубь и остановились над покачивающимися верхушками водорослей, чтобы оставить там первый сигнальный буек. Я решил систематично исследовать все дно. Мы разбили его площадь на квадраты, оставляя поверх подводных зарослей буйки, привязанные к якорям нейлоновой леской. Проработав около часа, мы не обнаружили ничего, что бы хоть отдаленно напоминало останки судна. Правда, там еще оставались заросли кораллов, перемешанных с густой подводной растительностью, но они требовали более подробного исследования. Я отметил их на грифельной доске, прикрепленной к моему бедру. К концу этого часа запас воздуха в двойных емкостях почти иссяк. Чабби требовалось больше воздуха, так как он был крупным мужчиной, а его техника подводного плавания не до конца отточенной. Мне приходилось постоянно проверять давление в его акваланге. Когда начали подъем, я с особой предосторожностью делал остановки для декомпрессии, хотя Чабби, как обычно, проявлял нетерпение. Ему никогда не доводилось видеть водолаза, который поднялся слишком быстро, и чья кровь начинала закипать в жилах, подобно шампанскому. Можно остаться калекой на всю жизнь – пузырьки воздуха, попавшие в мозг наносят ему непоправимый вред.
– Нашли что-нибудь? – крикнула Шерри, как только мы показались из воды.
Мы выпили кофе из термоса и, отдыхая и разговаривая, я выкурил сигару.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Агония охватила ее, когда мы были на полпути к поверхности. Лицо исказилось в гримасе боли, а дыхание стало частым и поверхностным. Я испугался, что дыхательный клапан акваланга может заклинить, и она лишится доступа воздуха. Шерри извивалась в моих объятиях, ее ладони ядовито покраснели, а на бедрах выступили багровые рубцы, будто нанесенные кнутом. Я благодарил Бога за то, что тело было закрыто водолазным костюмом.
Еще одна остановка для декомпрессии была на расстоянии пятнадцати футов от поверхности. Шерри дико вырывалась из моих рук, брыкаясь и извиваясь. Я сократил остановку до минимума и вытащил Шерри на поверхность. Как только наши головы оказались над водой, я выплюнул трубку и закричал что есть сил:
– Чабби! Быстрей!
Вельбот был от нас в пятнадцати ярдах. Мотор ритмично работал, и Чабби мгновенно развернул судно. Как только вельбот повернулся к нам, Чабби отдал управление Анджело, а сам перебрался на нос. Он приближался к нам, как громадный коричневый колосс.
– Огненный коралл, Чабби! – крикнул я. – Ей сильно досталось. Вытаскивай ее!
Чабби наклонился вперед, ухватился за ремни на спине Шерри и поднял ее тело над водой. Она повисла в его огромных коричневых лапах, как утопающий котенок. Я прямо в воде стащил с себя акваланг и кинул его Анджело, и когда вскарабкался через борт, Чабби уже уложил Шерри на доски днища, и, склонившись над ней, держал ее в объятиях, чтобы утешить ее и успокоить ее стоны и всхлипывания.
Я нашел мою походную аптечку под грудой снаряжения на носу вельбота, но пальцы не слушались меня, когда я слышал рыдания Шерри у себя за спиной.
Мгновенно отломив головку ампулы с морфином, я наполнил одноразовый шприц прозрачной жидкостью. Теперь я был не только напуган, но и зол.
– Безмозглая идиотка, – произнес я, вне себя от злости. – И что заставило тебя лезть туда? Ты что – рехнулась?
Она была не в состоянии ответить мне, ее синие губы дрожали, и в их уголках пузырилась слюна. Я сжал двумя пальцами ее бедро и воткнул в тело шприц, впрыскивая жидкость. А затем со злостью продолжал:
– Огненный коралл! Господи, да какой из тебя знаток морского дна? Да ни один ребенок на острове не так глуп, как ты!
– Я не думала, Харри, – задыхаясь, произнесла она.
– Не думала! – повторил я. Ее боль только провоцировала приступы моего гнева. – Да есть ли у тебя в голове хоть что-то, чем думают? Или у тебя куриные мозги?
Я вытащил иглу и обыскал аптечку в поисках антигистаминного средства.
– Мне следовало бы положить тебя на колено и…
Чабби посмотрел на меня:
– Харри, если ты произнесешь еще хоть одно слово в том же духе в адрес мисс Шерри, клянусь, я проломаю тебе голову, слышишь?
С легким изумлением я понял, что говорил он совершенно серьезно. Мне приходилось раньше видеть, как у него это получается, поэтому знал, что лучше до этого дело не доводить. Я сказал ему:
– Вместо того, чтобы держать речи, займись лучше тем, чтобы поскорей вывести нас отсюда. Надо торопиться на остров.
– Обращайся с ней поласковей, слышишь, иначе я поджарю тебе задницу так, что ты начнешь мечтать о том, как бы самому посидеть на связке огненного коралла вместо нее. Ясно? – сказал Чабби.
Я не стал обращать внимания на его обвинительную тираду и принялся наносить лекарство на уродливые багровые рубцы, покрывая их защитной болеутоляющей пленкой. Затем я поднял ее на руки и держал так до тех пор, пока морфин не унял боль, тысячами жал пронзившую ее.
Когда я принес Шерри в пещеру, она была уже почти без сознания от наркотика. Всю ночь я провел подле нее, утешая и поддерживая, когда у нее началась лихорадка, вызванная действием яда. Однажды, в полубреду, она прошептала: «Прости, Харри. Я не знала. Я впервые ныряла среди кораллов. Я не узнала его».
Чабби и Анджело тоже не спали. Я слышал шепот их голосов у костра, и каждый час один из них, покашляв у входа, заглядывал в пещеру, чтобы узнать, как дела.
– Харри, как она?
К утру Шерри преодолела худшие последствия интоксикации, и ожоги превратились в несимпатичную сыпь пузырей. Нам потребовалось еще тридцать шесть часов, чтобы прийти в себя и вновь приступить к исследованию впадины. Кроме того, пришлось ждать нужного прилива. На это ушел еще один день.
Мы теряли драгоценные часы. Я легко мог себе представить, как «Мандрагора» все приближается к нам. Это было быстроходное, мощное судно, и каждый потраченный впустую день делал наши планы все менее выполнимыми. На третий день мы снова отправились к омуту. Было уже за полдень, и хотелось пройти туда при низкой воде, едва не задевая острые коралловые зубцы, до которых оставалось не более нескольких дюймов.
Шерри еще не оправилась от ожога, и ее руки были забинтованы. Она осталась на борту вельбота, чтобы составить компанию Анджело. Мы с Чабби нырнули одновременно, быстро спустились в глубь и остановились над покачивающимися верхушками водорослей, чтобы оставить там первый сигнальный буек. Я решил систематично исследовать все дно. Мы разбили его площадь на квадраты, оставляя поверх подводных зарослей буйки, привязанные к якорям нейлоновой леской. Проработав около часа, мы не обнаружили ничего, что бы хоть отдаленно напоминало останки судна. Правда, там еще оставались заросли кораллов, перемешанных с густой подводной растительностью, но они требовали более подробного исследования. Я отметил их на грифельной доске, прикрепленной к моему бедру. К концу этого часа запас воздуха в двойных емкостях почти иссяк. Чабби требовалось больше воздуха, так как он был крупным мужчиной, а его техника подводного плавания не до конца отточенной. Мне приходилось постоянно проверять давление в его акваланге. Когда начали подъем, я с особой предосторожностью делал остановки для декомпрессии, хотя Чабби, как обычно, проявлял нетерпение. Ему никогда не доводилось видеть водолаза, который поднялся слишком быстро, и чья кровь начинала закипать в жилах, подобно шампанскому. Можно остаться калекой на всю жизнь – пузырьки воздуха, попавшие в мозг наносят ему непоправимый вред.
– Нашли что-нибудь? – крикнула Шерри, как только мы показались из воды.
Мы выпили кофе из термоса и, отдыхая и разговаривая, я выкурил сигару.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99