и что, больше всего остального, она была
перед лицом ужаса и раскаяния теперь, когда ее долгая кампания подошла к
завершению.
Она смотрела на гордое избитое лицо Зины, губы, которые слегка
опустились вниз с одной стороны, болезненно наклоненную голову, плечи,
расправленные под просторным халатом, и она знала, что перед ней картина,
которую она никогда не забудет. Человечество - это понятие близкое не
таким как все людям, которые тоскуют по нему, которые утверждают свою
принадлежность к нему со сбившимся дыханием, которые никогда не устают
протягивать к нему свои коротенькие ручки. В сознании Банни отпечаталась
эта искалеченная и мужественная фигура - символ и жертва.
Их глаза встретились и Зина медленно улыбнулась.
- Привет, Банни...
Банни открыла рот и закашлялась, или зарыдала. Она обняла Зину и
уткнулась подбородком в прохладную смуглую шею. Она крепко зажмурила
глаза, чтобы остановить слезы. Когда она открыла их, она снова могла
видеть. А затем она потеряла дар речи.
Она увидела, через плечо Зины сквозь открытую кухонную дверь, там в
гостиной огромную худую фигуру. Его нижняя губу отвисла, когда он
наклонился над кофейным столиком. Его ловкие руки вытащили один, два
кристалла. Он выпрямился, его серо-зеленое лицо послало ей взгляд вялого
сожаления и молча вышел.
- Банни, дорогая, мне больно.
- ЭТИ КРИСТАЛЛЫ ЭТО ГОРТИ, - подумала Банни. - А СЕЙЧАС Я СКАЖУ ЕЙ,
ЧТО СОЛУМ ЗАБРАЛ ИХ ОБРАТНО К ЛЮДОЕДУ. - Ее лицо и ее голос были одинаково
сухими и белыми как мел, когда она сказала: - Тебе еще не было больно...
Горти вбежал по лестнице и ворвался в свою квартиру.
- Я хожу под водой, - запыхался он. - Все к чему я тянусь, у меня
выхватывают. Что бы я ни делал, куда бы я ни пошел, либо слишком рано либо
слишком поздно либо... - Он увидел Зину в кресле, с открытыми и невидящими
глазами, и Банни сидящую у ее ног. - Что здесь происходит?
Банни сказала:
- Пришел Солум, когда мы были в кухне, и забрал кристаллы, а мы
ничего не могли сделать и с тех пор Зина не сказала ни слова, а я очень
боюсь и я не знаю, что делать - у-у-у... - И она начала плакать.
- О Боже! - В два шага он пересек комнату. Он поднял Банни, быстро
обнял ее и усадил. Он стал на колени возле Зины. - Зи...
Она не шевельнулась. Ее глаза были сплошными зрачками, окнами в
слишком темную ночь. Он поднял ее подбородок и посмотрел ей в глаза. Она
задрожала, а затем закричала, как если бы он обжег ее, начала извиваться в
его руках.
- Не надо, не надо...
- О, извини Зи. Я не знал, что тебе будет больно.
Она откинулась назад и посмотрела на него, наконец-то его увидев.
- Горти, у тебя все в порядке...
- Да, конечно. Что тут с Солумом?
- Он забрал кристаллы. Глаза Джанки.
Банни прошептала:
- Двенадцать лет она прятала их от Людоеда, а теперь...
- Ты думаешь, что Людоед послал его за ними?
- Должно быть. Наверное он выследил меня и ждал, пока ты не уйдешь.
Он зашел сюда и снова вышел так быстро, что мы смогли только повернуть
голову и посмотреть.
- Глаза Джанки...
Было время, когда он чуть не умер, в детстве, когда Арманд выбросил
игрушку. И другой раз, когда бродяга раздавил их коленом, а Горти, в
столовой в двухстах метрах, почувствовал это. А теперь Людоед мог бы... О,
нет. Это было слишком.
Банни вдруг прижала ладонь ко рту.
- Горти - я только что подумала - Людоед не послал бы Солума самого.
Он хотел эти кристаллы... ты знаешь, какой он становится, когда что-то
хочет. Он не может ждать. Он должен быть сейчас в городе.
- Нет. - Зина неловко поднялась. - Нет, Бан. Если только я не
ошибаюсь, он был здесь, а сейчас отправляется обратно в карнавал. Если он
считает, что Кей Хэллоувелл это Горти, он захочет, чтобы кристаллы были
там, где он сможет воздействовать на них и наблюдать за нею в то же время.
Я готова поспорить, что в эту минуту он мчится по дороге обратно к
карнавалу.
Горти застонал.
- Если бы я только не ушел! Может быть мне удалось бы остановить
Солума, может быть даже добраться до Людоеда и... Черт побери! Машина Ника
в гараже; сначала мне нужно было найти Ника, чтобы одолжить ее, а потом
нужно было убрать грузовик запаркованный напротив въезда в гараж, а затем
оказалось, что в радиаторе нет воды, а - о, ну вы знаете. В любом случае,
сейчас у меня есть машина. Она внизу. Я собираюсь ехать прямо сейчас. За
триста миль я должен догнать... как давно здесь был Солум?
- Час или около того. Ты просто не успеешь, Горти. А о том, что будет
с тобой, когда он начнет работать с этими кристаллами, мне страшно думать.
Горти вытащил ключи, подбросил их и поймал.
- Может быть, - сказал он вдруг, - я не уверен, но может быть мы
сможем... - Он бросился к телефону.
Слушая, как он быстро говорит в трубку, Зина повернулась к Банни.
- Самолет. Ну конечно!
Горти повесил трубку, глядя на часы.
- Если мне удастся добраться до аэропорта за двенадцать минут, я
смогу успеть на дополнительный рейс.
- Ты хочешь сказать "мы".
- Ты не едешь. С этой минуты это моя вечеринка. Вы ребята уже
достаточно пережили.
Банни натягивала свое легкое пальто.
- Я возвращаюсь обратно к Гаване, - сказала она непреклонно, и
несмотря на детские черты ее лица, оно выражало железную волю.
- Одна я здесь не останусь, - сказала Зина спокойно. Она пошла за
своим пальто. - Не спорь со мной, Горти. Мне нужно о многом рассказать
тебе, и может быть много сделать.
- Но...
- Я думаю, что она права, - сказала Банни. - Ей надо о многом
рассказать тебе.
Самолет выбирался на взлетную полосу, когда они прибыли. Горти выехал
прямо на летное поле, отчаянно сигналя, и он подождал. И после того, как
они уселись на свои места, Зина постоянно говорила. До цели их полета
оставалось десять мину, когда она остановилась.
После долгой задумчивой паузы Горти сказал:
- Так вот кто я такой.
- Таким быть совсем непросто, - сказала Зина.
- Почему ты не рассказала мне об этом давным-давно?
- Потому что было множество вещей, которых я не знала. И сейчас
есть... Я не знаю как много Людоеду удастся вытащить из твоего сознания,
если он попробует; я не знала, как глубоко должны были укорениться твои
представления о себе. Все, что я пытался сделать, это заставить тебя
принять, без вопросов, мысль о том, что ты человеческое существо, часть
человечества и чтобы ты вырос в соответствии с этой мыслью.
Он вдруг повернулся к ней.
- Почему я ел муравьев?
Она пожала плечами.
- Я не знаю. Может быть даже два кристалла не могут выполнить работу
безупречно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
перед лицом ужаса и раскаяния теперь, когда ее долгая кампания подошла к
завершению.
Она смотрела на гордое избитое лицо Зины, губы, которые слегка
опустились вниз с одной стороны, болезненно наклоненную голову, плечи,
расправленные под просторным халатом, и она знала, что перед ней картина,
которую она никогда не забудет. Человечество - это понятие близкое не
таким как все людям, которые тоскуют по нему, которые утверждают свою
принадлежность к нему со сбившимся дыханием, которые никогда не устают
протягивать к нему свои коротенькие ручки. В сознании Банни отпечаталась
эта искалеченная и мужественная фигура - символ и жертва.
Их глаза встретились и Зина медленно улыбнулась.
- Привет, Банни...
Банни открыла рот и закашлялась, или зарыдала. Она обняла Зину и
уткнулась подбородком в прохладную смуглую шею. Она крепко зажмурила
глаза, чтобы остановить слезы. Когда она открыла их, она снова могла
видеть. А затем она потеряла дар речи.
Она увидела, через плечо Зины сквозь открытую кухонную дверь, там в
гостиной огромную худую фигуру. Его нижняя губу отвисла, когда он
наклонился над кофейным столиком. Его ловкие руки вытащили один, два
кристалла. Он выпрямился, его серо-зеленое лицо послало ей взгляд вялого
сожаления и молча вышел.
- Банни, дорогая, мне больно.
- ЭТИ КРИСТАЛЛЫ ЭТО ГОРТИ, - подумала Банни. - А СЕЙЧАС Я СКАЖУ ЕЙ,
ЧТО СОЛУМ ЗАБРАЛ ИХ ОБРАТНО К ЛЮДОЕДУ. - Ее лицо и ее голос были одинаково
сухими и белыми как мел, когда она сказала: - Тебе еще не было больно...
Горти вбежал по лестнице и ворвался в свою квартиру.
- Я хожу под водой, - запыхался он. - Все к чему я тянусь, у меня
выхватывают. Что бы я ни делал, куда бы я ни пошел, либо слишком рано либо
слишком поздно либо... - Он увидел Зину в кресле, с открытыми и невидящими
глазами, и Банни сидящую у ее ног. - Что здесь происходит?
Банни сказала:
- Пришел Солум, когда мы были в кухне, и забрал кристаллы, а мы
ничего не могли сделать и с тех пор Зина не сказала ни слова, а я очень
боюсь и я не знаю, что делать - у-у-у... - И она начала плакать.
- О Боже! - В два шага он пересек комнату. Он поднял Банни, быстро
обнял ее и усадил. Он стал на колени возле Зины. - Зи...
Она не шевельнулась. Ее глаза были сплошными зрачками, окнами в
слишком темную ночь. Он поднял ее подбородок и посмотрел ей в глаза. Она
задрожала, а затем закричала, как если бы он обжег ее, начала извиваться в
его руках.
- Не надо, не надо...
- О, извини Зи. Я не знал, что тебе будет больно.
Она откинулась назад и посмотрела на него, наконец-то его увидев.
- Горти, у тебя все в порядке...
- Да, конечно. Что тут с Солумом?
- Он забрал кристаллы. Глаза Джанки.
Банни прошептала:
- Двенадцать лет она прятала их от Людоеда, а теперь...
- Ты думаешь, что Людоед послал его за ними?
- Должно быть. Наверное он выследил меня и ждал, пока ты не уйдешь.
Он зашел сюда и снова вышел так быстро, что мы смогли только повернуть
голову и посмотреть.
- Глаза Джанки...
Было время, когда он чуть не умер, в детстве, когда Арманд выбросил
игрушку. И другой раз, когда бродяга раздавил их коленом, а Горти, в
столовой в двухстах метрах, почувствовал это. А теперь Людоед мог бы... О,
нет. Это было слишком.
Банни вдруг прижала ладонь ко рту.
- Горти - я только что подумала - Людоед не послал бы Солума самого.
Он хотел эти кристаллы... ты знаешь, какой он становится, когда что-то
хочет. Он не может ждать. Он должен быть сейчас в городе.
- Нет. - Зина неловко поднялась. - Нет, Бан. Если только я не
ошибаюсь, он был здесь, а сейчас отправляется обратно в карнавал. Если он
считает, что Кей Хэллоувелл это Горти, он захочет, чтобы кристаллы были
там, где он сможет воздействовать на них и наблюдать за нею в то же время.
Я готова поспорить, что в эту минуту он мчится по дороге обратно к
карнавалу.
Горти застонал.
- Если бы я только не ушел! Может быть мне удалось бы остановить
Солума, может быть даже добраться до Людоеда и... Черт побери! Машина Ника
в гараже; сначала мне нужно было найти Ника, чтобы одолжить ее, а потом
нужно было убрать грузовик запаркованный напротив въезда в гараж, а затем
оказалось, что в радиаторе нет воды, а - о, ну вы знаете. В любом случае,
сейчас у меня есть машина. Она внизу. Я собираюсь ехать прямо сейчас. За
триста миль я должен догнать... как давно здесь был Солум?
- Час или около того. Ты просто не успеешь, Горти. А о том, что будет
с тобой, когда он начнет работать с этими кристаллами, мне страшно думать.
Горти вытащил ключи, подбросил их и поймал.
- Может быть, - сказал он вдруг, - я не уверен, но может быть мы
сможем... - Он бросился к телефону.
Слушая, как он быстро говорит в трубку, Зина повернулась к Банни.
- Самолет. Ну конечно!
Горти повесил трубку, глядя на часы.
- Если мне удастся добраться до аэропорта за двенадцать минут, я
смогу успеть на дополнительный рейс.
- Ты хочешь сказать "мы".
- Ты не едешь. С этой минуты это моя вечеринка. Вы ребята уже
достаточно пережили.
Банни натягивала свое легкое пальто.
- Я возвращаюсь обратно к Гаване, - сказала она непреклонно, и
несмотря на детские черты ее лица, оно выражало железную волю.
- Одна я здесь не останусь, - сказала Зина спокойно. Она пошла за
своим пальто. - Не спорь со мной, Горти. Мне нужно о многом рассказать
тебе, и может быть много сделать.
- Но...
- Я думаю, что она права, - сказала Банни. - Ей надо о многом
рассказать тебе.
Самолет выбирался на взлетную полосу, когда они прибыли. Горти выехал
прямо на летное поле, отчаянно сигналя, и он подождал. И после того, как
они уселись на свои места, Зина постоянно говорила. До цели их полета
оставалось десять мину, когда она остановилась.
После долгой задумчивой паузы Горти сказал:
- Так вот кто я такой.
- Таким быть совсем непросто, - сказала Зина.
- Почему ты не рассказала мне об этом давным-давно?
- Потому что было множество вещей, которых я не знала. И сейчас
есть... Я не знаю как много Людоеду удастся вытащить из твоего сознания,
если он попробует; я не знала, как глубоко должны были укорениться твои
представления о себе. Все, что я пытался сделать, это заставить тебя
принять, без вопросов, мысль о том, что ты человеческое существо, часть
человечества и чтобы ты вырос в соответствии с этой мыслью.
Он вдруг повернулся к ней.
- Почему я ел муравьев?
Она пожала плечами.
- Я не знаю. Может быть даже два кристалла не могут выполнить работу
безупречно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47