Она была их патронессой – и он, Алекс, был на пути к тому, чтобы стать следующим в очереди на раздачу.
Однако вдобавок ко всему этому имелся еще один озадачивающий момент, касавшийся Джерри Малкэхи. Жизнь бригады в конце концов неизбежно сводилась к Малкэхи, поскольку любой бригадир, который не боялся, не любил и не преклонялся перед этим парнем, с очевидностью получал билет на выход в очень скором времени. Алекс до сих пор не был уверен насчет истинных мотивов Малкэхи; тот от природы был очень запутанным субъектом. Все это время Алекс внимательно наблюдал за ним и теперь был совершенно уверен в двух вещах: а) Малкэхи действительно обладал некоторой долей гениальности и б) Малкэхи не имел особенно четкого представления о том, за каким чертом людям нужны деньги. Когда они с Хуанитой появлялись перед народом, Малкэхи обращался с ней с непривычной архаической учтивостью: ждал, пока она первая сядет у лагерного костра, помогал ей подняться на ноги впоследствии, не начинал есть, пока не начала она, и все такое прочее. Ни он, ни она никогда не придавали большого значения этим молчаливым маленьким любезностям, но Малкэхи редко упускал возможность проделать их.
Довольно часто, когда в бригаде возникало какое-нибудь не очень серьезное разбирательство, Малкэхи позволял Хуаните говорить вместо себя. Она в таких случаях очень оживлялась и глубоко входила в суть дела, а он сидел с абсолютно каменным лицом, отрешенный и замкнутый. Словно он позволял ей выражать за него его эмоции – причем оба явно выигрывали от такого соглашения. Время от времени он внезапно заканчивал какую-нибудь начатую ею фразу, и все вокруг подпрыгивали.
Но самые странные симптомы проявлялись у Малкэхи в те минуты, когда Хуанита вообще не смотрела на него. Она могла сделать что-нибудь этакое в манере хорошенькой девочки – например, потянуться всем телом и наклониться вперед в своем тоненьком бумажном комбинезоне, – и в такие минуты на лице Малкэхи внезапно появлялось выражение страшной борьбы с собой.
Словно он умирал от голода, а она была дорогим обедом и он изо всех сил старался себя сдержать, чтобы тут же на месте не наброситься, как собака, на блюдо и не начать есть с разбитого фарфора, стоя на четвереньках. Этот взгляд поспешно отводился прочь, и Малкэхи вновь обретал свое обычное сверхвыдержанное лицо индейца из сигарной лавки, но этот взгляд определенно был там, без всяких сомнений, и это был не такой взгляд, который человек может подделать.
Алекс не был уверен, как все это может отразиться на Хуаните. Она знала этого парня уже по меньшей мере год, и для мужчины и женщины, которые были любовниками на протяжении такого долгого времени, было чертовски странно не остыть хотя бы немного. Или, может быть, они как раз уже остыли? В таком случае начало должно было быть чем-то действительно необычным.
Алекс посмотрел на расстилавшийся внизу пейзаж: каравана не было видно. Углубившись в свои мысли, он оставил его далеко позади. Стоило бы повернуть и пролететь немного назад.
Разворачивая ультралайт с навязанной автоматикой медлительной осторожностью, он пересек гребень холма. В инфракрасном диапазоне дорога, вымощенная здесь камнем, лишь слегка тлела аккумулированным в ней дневным жаром, однако задний склон холма весь сиял от яркого живого тепла.
Алекс приостановил маневр, решив выяснить этот вопрос.
Вначале он подумал, что на дороге стоит целая армия, сотня человек, не меньше. Затем он осознал, что большая часть светящихся пятен тепла стояла на четырех конечностях. Это были олени… нет, козы!
Кто-то выгнал на шоссе стадо коз.
Алекс щелкнул переключатель радиоканала.
– Здесь Алекс, – сказал он. – Рик, тут дорога полна коз, прием.
– Ну-ка скопируй, Алекс. Ты что, кого-то видишь?
– Да, кажется. Сложно сказать с такой высоты. Рик, зачем кому-нибудь могло понадобиться выгонять стадо коз на дорогу посреди ночи? Прием.
– Здесь ты меня сделал, парень.
– Может быть, они тоже передвигаются ночью для большей безопасности, как и мы?
– А они двигаются?
– Да нет, просто стоят.
– Возможно, это фармакозы, и тогда это могут быть козокрады, ожидающие рандеву с каким-нибудь мясным фургоном из города.
– А что, люди правда этим занимаются? Угоняют коз?
– Некоторые люди за деньги займутся всем, чем угодно, парнишка!
Рик громко щелкнул в микрофон своим повышающим бдительность пузырем из жевательной резинки.
– Или, может быть, они намеренно блокируют козами дорогу, а в кустах у них засада, прием.
Алекс поднял лицевую пластину и выглянул наружу, чтобы посмотреть невооруженным глазом. В темноте было довольно сложно сказать, но похоже, что там были весьма густые заросли мескита по обеим сторонам дороги. И мескита вполне рослого – с пару этажей высотой. В таких зарослях можно было бы спрятать целое племя команчей.
– Может быть, тебе лучше подобраться сюда, Рик?
– Как можно, парень! Мы же не хотим оголить тыл каравана в ситуации, когда возможна засада!
– Но у тебя пушка!
– Я не собираюсь ни в кого стрелять, ты что, шутишь? Если это действительно настоящие bandidos, мы заворачиваем к чертям назад и вызываем техасских рейнджеров!
– Ясно, – проговорил Алекс. – Смерть с высоты… Я типа так и думал.
Он рассмеялся.
– Послушай, медикаментозный, я буду стрелять, если у меня не будет другого выхода! Но если мы примемся просто так, не задавая никаких вопросов, расстреливать людей посреди глухомани, тогда это мы будем теми, на кого пошлют техасских рейнджеров.
– Угу.
– Выключи мотор и пролети над ними на бреющем, посмотри на них тихонько.
– Хорошо, – сказал Алекс– Понял.
Он сделал несколько глубоких вдохов кислорода – это было великолепно. Затем обнаружил, что мотор не хочет выключаться. Он не мог переспорить систему контроля. Ну ладно. Все равно мотор был не особенно шумным.
Он упал на дюжину метров к вершинам деревьев и пересек дорогу под углом, справа налево. Козы, по-видимому, ничего не заметили – или не обратили внимания. Однако он отметил интенсивное инфракрасное свечение какого-то бездымного электрического нагревательного прибора возле края мескитовых зарослей. Люди там тоже были – самое малое полдюжины. Они поднимались на ноги.
Он снова открыл канал.
– Здесь Алекс. Я насчитал около восьмидесяти коз и по меньшей мере шестерых мужиков, стоящих возле зарослей. Они не спят. По-моему, они там что-то варят, прием.
– Мне это не нравится, прием.
– Мне тоже. Человече, это же каким нужно быть отморозком, чтобы красть коз у людей, которые умудряются выкармливать их в таком треклятом, богом проклятом месте, как это!
Алекс был сам удивлен неожиданной глубиной своего гнева. Но, черт побери, он ведь и сам пас коз!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Однако вдобавок ко всему этому имелся еще один озадачивающий момент, касавшийся Джерри Малкэхи. Жизнь бригады в конце концов неизбежно сводилась к Малкэхи, поскольку любой бригадир, который не боялся, не любил и не преклонялся перед этим парнем, с очевидностью получал билет на выход в очень скором времени. Алекс до сих пор не был уверен насчет истинных мотивов Малкэхи; тот от природы был очень запутанным субъектом. Все это время Алекс внимательно наблюдал за ним и теперь был совершенно уверен в двух вещах: а) Малкэхи действительно обладал некоторой долей гениальности и б) Малкэхи не имел особенно четкого представления о том, за каким чертом людям нужны деньги. Когда они с Хуанитой появлялись перед народом, Малкэхи обращался с ней с непривычной архаической учтивостью: ждал, пока она первая сядет у лагерного костра, помогал ей подняться на ноги впоследствии, не начинал есть, пока не начала она, и все такое прочее. Ни он, ни она никогда не придавали большого значения этим молчаливым маленьким любезностям, но Малкэхи редко упускал возможность проделать их.
Довольно часто, когда в бригаде возникало какое-нибудь не очень серьезное разбирательство, Малкэхи позволял Хуаните говорить вместо себя. Она в таких случаях очень оживлялась и глубоко входила в суть дела, а он сидел с абсолютно каменным лицом, отрешенный и замкнутый. Словно он позволял ей выражать за него его эмоции – причем оба явно выигрывали от такого соглашения. Время от времени он внезапно заканчивал какую-нибудь начатую ею фразу, и все вокруг подпрыгивали.
Но самые странные симптомы проявлялись у Малкэхи в те минуты, когда Хуанита вообще не смотрела на него. Она могла сделать что-нибудь этакое в манере хорошенькой девочки – например, потянуться всем телом и наклониться вперед в своем тоненьком бумажном комбинезоне, – и в такие минуты на лице Малкэхи внезапно появлялось выражение страшной борьбы с собой.
Словно он умирал от голода, а она была дорогим обедом и он изо всех сил старался себя сдержать, чтобы тут же на месте не наброситься, как собака, на блюдо и не начать есть с разбитого фарфора, стоя на четвереньках. Этот взгляд поспешно отводился прочь, и Малкэхи вновь обретал свое обычное сверхвыдержанное лицо индейца из сигарной лавки, но этот взгляд определенно был там, без всяких сомнений, и это был не такой взгляд, который человек может подделать.
Алекс не был уверен, как все это может отразиться на Хуаните. Она знала этого парня уже по меньшей мере год, и для мужчины и женщины, которые были любовниками на протяжении такого долгого времени, было чертовски странно не остыть хотя бы немного. Или, может быть, они как раз уже остыли? В таком случае начало должно было быть чем-то действительно необычным.
Алекс посмотрел на расстилавшийся внизу пейзаж: каравана не было видно. Углубившись в свои мысли, он оставил его далеко позади. Стоило бы повернуть и пролететь немного назад.
Разворачивая ультралайт с навязанной автоматикой медлительной осторожностью, он пересек гребень холма. В инфракрасном диапазоне дорога, вымощенная здесь камнем, лишь слегка тлела аккумулированным в ней дневным жаром, однако задний склон холма весь сиял от яркого живого тепла.
Алекс приостановил маневр, решив выяснить этот вопрос.
Вначале он подумал, что на дороге стоит целая армия, сотня человек, не меньше. Затем он осознал, что большая часть светящихся пятен тепла стояла на четырех конечностях. Это были олени… нет, козы!
Кто-то выгнал на шоссе стадо коз.
Алекс щелкнул переключатель радиоканала.
– Здесь Алекс, – сказал он. – Рик, тут дорога полна коз, прием.
– Ну-ка скопируй, Алекс. Ты что, кого-то видишь?
– Да, кажется. Сложно сказать с такой высоты. Рик, зачем кому-нибудь могло понадобиться выгонять стадо коз на дорогу посреди ночи? Прием.
– Здесь ты меня сделал, парень.
– Может быть, они тоже передвигаются ночью для большей безопасности, как и мы?
– А они двигаются?
– Да нет, просто стоят.
– Возможно, это фармакозы, и тогда это могут быть козокрады, ожидающие рандеву с каким-нибудь мясным фургоном из города.
– А что, люди правда этим занимаются? Угоняют коз?
– Некоторые люди за деньги займутся всем, чем угодно, парнишка!
Рик громко щелкнул в микрофон своим повышающим бдительность пузырем из жевательной резинки.
– Или, может быть, они намеренно блокируют козами дорогу, а в кустах у них засада, прием.
Алекс поднял лицевую пластину и выглянул наружу, чтобы посмотреть невооруженным глазом. В темноте было довольно сложно сказать, но похоже, что там были весьма густые заросли мескита по обеим сторонам дороги. И мескита вполне рослого – с пару этажей высотой. В таких зарослях можно было бы спрятать целое племя команчей.
– Может быть, тебе лучше подобраться сюда, Рик?
– Как можно, парень! Мы же не хотим оголить тыл каравана в ситуации, когда возможна засада!
– Но у тебя пушка!
– Я не собираюсь ни в кого стрелять, ты что, шутишь? Если это действительно настоящие bandidos, мы заворачиваем к чертям назад и вызываем техасских рейнджеров!
– Ясно, – проговорил Алекс. – Смерть с высоты… Я типа так и думал.
Он рассмеялся.
– Послушай, медикаментозный, я буду стрелять, если у меня не будет другого выхода! Но если мы примемся просто так, не задавая никаких вопросов, расстреливать людей посреди глухомани, тогда это мы будем теми, на кого пошлют техасских рейнджеров.
– Угу.
– Выключи мотор и пролети над ними на бреющем, посмотри на них тихонько.
– Хорошо, – сказал Алекс– Понял.
Он сделал несколько глубоких вдохов кислорода – это было великолепно. Затем обнаружил, что мотор не хочет выключаться. Он не мог переспорить систему контроля. Ну ладно. Все равно мотор был не особенно шумным.
Он упал на дюжину метров к вершинам деревьев и пересек дорогу под углом, справа налево. Козы, по-видимому, ничего не заметили – или не обратили внимания. Однако он отметил интенсивное инфракрасное свечение какого-то бездымного электрического нагревательного прибора возле края мескитовых зарослей. Люди там тоже были – самое малое полдюжины. Они поднимались на ноги.
Он снова открыл канал.
– Здесь Алекс. Я насчитал около восьмидесяти коз и по меньшей мере шестерых мужиков, стоящих возле зарослей. Они не спят. По-моему, они там что-то варят, прием.
– Мне это не нравится, прием.
– Мне тоже. Человече, это же каким нужно быть отморозком, чтобы красть коз у людей, которые умудряются выкармливать их в таком треклятом, богом проклятом месте, как это!
Алекс был сам удивлен неожиданной глубиной своего гнева. Но, черт побери, он ведь и сам пас коз!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103