- Ну вот, хоть какое-то деяние...- и исчез, оставив меня несколько
встрепанной. Я уничтожила эту стеклянную штуку и испытала желание
уничтожить что-нибудь еще, и удивилась, так как давно уже никаких желаний
не испытывала; я выглянула в форточку и истребила весь облачный покров над
островом; вспыхнуло солнце, и яркое небо, и искристый снег, и мне
полегчало.
Совсем не сразу я сообразила, что именно он сказал о моих родителях -
стало быть, у них получилось? о как, и где папа был, и когда вернулся? Мои
родители очень любят друг друга, и я часто думала, что, возможно, их любовь
не ослабевает именно из-за ежегодной разлуки: каждую весну они завоевывали
друг друга заново, и я не могла представить, что же будет теперь. Они не
будут разлучаться, не будут отдыхать друг от друга. им будет не о чем друг
другу рассказать; или они наконец-то будут счастливы?
- А-э, Дрейси, - позвал меня кто-то от двери, я повернулась, там стоял
Рестар с выражением крайнего изумления на узком остроносом лице, - это ты
натворила с небом или твой гость?
Я призналась.
- Замечательно, - оценил Рестар, - а не могла бы ты проделать то же самое
в Дринсайн, он уже совсем скоро?
- Боюсь, облака сюда не скоро вернутся, - предположила я, Рестар
рассмеялся и исчез; а вскоре ко мне пришел Релин.
- Рести сказал, что ты выздоровела. Да?
- Ко мне явился Учитель и так на меня наорал, что я сразу поправилась, -
пожаловалась я, - я так разозлилась...
Релин обнял меня и сообщил:
- Если твоя злость всегда проявляется так, то злись, пожалуйста, это
много пользы принесет. А что стряслось?
- Он говорит, что я не имею права болеть. Что моя сила во мне, а не в
Дереве... и что я кучу времени потеряла зря.
Релин посадил меня себе на колено и объяснил:
- Он видит в тебе только ученицу мага, а мы - еще и эльфа, и ты все-таки
эльф, да еще и с Кольцом, и Дерево было для тебя очень важно; но сейчас ты
и сама достаточно сильная, и есть же еще маленькое Дерево - оно же всегда с
тобой. Так что, малыш, и он прав, и я прав - тебе было плохо, но ты
выздоровела. Вот так.
Он снял меня с колена, посадил на кровать, прошелся до двери и оттуда
сообщил:
- Я только что понял - корни-то деревьев пронизывают весь этот мир и
сплетаются там, внизу, - он показал вниз так убедительно, что я тоже
посмотрела вниз, надеясь увидеть сквозь ковер, два этажа замка и толщу
скалы, как там, в глубине, переплетаются корни Трех Деревьев, - их некому
корчевать, разве что Создатель мира перепишет нашу сказку. Так что никто их
у нас не отнимет.
Релин ушел, а я попыталась привести себя в приличный вид, но одежды у
меня хорошей не было, волосы перестали виться, и я опять упала духом.
ГЛАВА 8
Где-то здесь, в замке, как я знала, жила Тириэль, моя давняя знакомая
- она всегда нравилась мне тем, что была так же крепко сложена, как и я, в
отличие от большинства эльфийских женщин, и с ней я не чувствовала себя
такой неуклюжей и толстой. Hаверное, ее одежда пришлась бы мне впору, если
бы она согласилась одолжить мне что-нибудь. К сожалению, я напрочь забыла,
как выглядят мои старые вещи из тех, что остались в Джейрете, могла только
смутно припомнить, какого они были типа, а вот то, что нужно для переноса -
помнить цвет, фактуру ткани, цвет ниток, пуговиц, представить, как ты
держишь вещь в руке, как она пахнет, сколько весит - этого не было. Я даже
любимую фиолетовую рубашку представить толком не могла.
- Эй, Тинни, - позвала я пробегавшего мимо двери эльфенка, - ты знаешь,
где живет Тириэль?
- Знаю, - просиял он, - она сестра моей мамы, пойдем, проведу.
Мы пошли с ним по коридору и вниз по лестнице, и всю дорогу он болтал и
смеялся, расспрашивая меня, вправду ли я поправилась, останусь ли на
Дринсайн и тому подобное, и вот мы стоим у ее двери, Тинни вырвался вперед
и прозвенел там, внутри, что пришла Дрейси и все прочие новости обо мне.
Тириэль же сидела в уютном кресле и что-то быстро шила, и я остановилась в
дверях перед бархатной занавесью и смотрела, как быстро-быстро снует ее
игла - кажется, она не могла ее остановить; она улыбнулась мне и придержала
иглу. Она нисколько не изменилась с того момента, как я с ней
познакомилась, с ней первой из эльфов, я знала, что, если кто и может меня
одеть, так это Тириэль.
- Дрейси! - воскликнула она, - наконец-то ты вышла! Иди скорей к свету
- это ведь ты натворила с облаками? Снимай-ка свитер, он у тебя ни на что
не похож, сейчас мы тебе что-нибудь подберем, - я улыбнулась: мне и
говорить ничего не пришлось.
- Ты до сих пор предпочитаешь брюки? - говорила она, - или готова разок
надеть платье? Вот, скажем, это, - она вытащила темно-зеленое шуршащее
платье с открытым воротом и длинными рукавами, я покачала головой. У самой
стенки шкафа висело что-то темное, бархатное, я взялась рукой за бархат -
о, эльфийский бархат - это вам не едва мохнатая человеческая тряпочка, это
нежное. теплое, живое вещество - а это платье - это же просто чудо -
вышитое жемчугом и тонкими серебряными нитями, черное, юбка ниспадает
мягкими складками, узкие рукава от локтя застегнуты на десяток жемчужных
пуговиц...
- Что ты? Такое мрачное? - удивилась Тириэль, - сама не знаю, зачем я
его сшила. Ты уверена?
Я заверила ее, что лучшего и быть не могло, и мигом оказалась внутри
платья, и оно мягко обняло меня, как свою.
- Ты выйдешь в нем к обеду? Походи в нем пока, чтобы оно к тебе
привыкло. Да, а сапожки?
Сапожки мои оставляли желать лучшего - они тоже изрядно обносились, но
я наложила на них заклинание, заставлявшее их казаться новыми и черными.
- Это надолго? - заинтересовалась Тириэль.
- Пока не сниму заклинание, - сказала я, - или пока не развалятся
сапожки. Они же только кажутся такими.
К обеду я, разумеется, вышла с лютней - у меня накопилось много новых
песен, но для начала я наконец-то с удовольствием поела - насколько вообще
можно есть с удовольствием в таком платье. Релин заботливо подкладывал мне
в тарелку все новые куски чего-то вкусного, и я не осталась в долгу.
- Ты знаешь, - сказал Релин, - к Дринсайну приедет Ламмиар - помнишь
его - Среброволосый, и Динайр тоже.
Помню ли я Ламмиара! Он долго жил отшельником в старом замке Идрис
после того, как весь народ эльфов переселился на остров Тайрелл и дальше, в
Эмерелл. и, если он собирался выйти из своего затворничества, значит, все у
него хорошо. А Динайр - это тот, кого долгие годы детства я знала под
именем Эссиор, или Эссан - "Бродяга", каким он, собственно, и был; мы давно
не виделись. Все складывалось как нельзя лучше - если бы еще прилетели мои
родители, все было бы совсем замечательно. Что ж, счастье в контрастах.
Мы поели и попели - хорошая попалась лютня, мне принес ее откуда-то
малыш Тинни, который все время ошивался вокруг меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25