не таков, чтоб бежать, придерживая подтяжки, по
первому свистку. Не бутылка я портвейна, к которой можно
приложиться в любой момент, когда она имеется. Плавное витийство
оборвалось, в ухе громыхнуло так, будто Нина растоптала
телефонный аппарат, но через полчаса она уже маячила в моих
дверях. Впустить впустил, но посоветовал не налегать на чистоту
и обходиться пока без ванной. Силенок, значит, на оборону
девичьей чести ей не достает, а чтоб промчаться сюда ракетой
- вполне. Вид у меня неоднозначный, однако она, не вникая в
нюансы, идет в дом, устраивается на кушетке и начинает в стиле
плохой передачи болтать про страшности. Едва, дескать, она
погасит свет и захочет дрыхнуть, сразу кто-то начинает чавкать у
нее над головой, скакать по одеялу и даже трогать ее тело белое
в разных интимных местах короткопалой скользкой лапкой. После
такого разъяснения я сразу разубедился в том, что у Нины
завелись какие-нибудь животные. Вот балабонит она, лопочет
невесть что, а я, особенно не обращая внимания, нарочито
постреливаю со своего вертячего кресла в разные стороны.
Повернусь в сторону установки, там лазерный пулемет, и
трах-трах-тах, крутанусь в другую, выхвачу свой наган, поймаю на
мушку какой-нибудь цветуечек, украшающий обои, и скажу:
"Шпок". Удовольствие комплексное, причин для напряженки
вроде не видно, однако, бродит по мне какой-то внутренний зуд, и
словно пар клубится над мозгами. Вскоре от этого "пара"
уже заколыхались очертания комнаты. Из-за него оттаивает мой
верный гном, зуд закручивает человечка и выбрасывает из емкости
тела. Стены и потолок встречают упавшего "за борт"
тряпочным мельтешением. От порыва какого-то ветра материя
задирается на манер набедренной повязки и оголяет вместо задницы
закулисную тьму. Гнома сдувает сквознячком, и вот уже он во
мглистом мирке неясного объема. Продолжая от первого лица,
отмечу, что обживание нового места началось с дыхалки.
Вдох-выдох, сжатие бежит к голове и обратно, к заднице. Волна
силы бросается вперед и откатывается назад. Вдох - и втяжка
приносит биения окружающего мирка. Выдох - и от жаркого
выброса заливается светом похожая на аквариум сцена. Там
просматривались две рыбки; я сам, вернее, карикатура на меня, и
женщина Нина. Были мы некрасивые, расплющенные камбалы: живот
синеватый, трупный, и багровая экзекуционная спина, бурое пятно
затылка и съехавший на сторону пятачок незначительного лица.
Втяжка хватает и тащит ко мне шум разговора, объемный и
рассыпчатый, кашу из телесных стуков и скрипов. А аквариум с
каждым выдохом все ближе. Неслыханно, но мой собственный вид
вызывает у меня аппетит! Текут слюни, вместе с внутренней волной
по бокам шмыгают две струйки, горячая и холодная, но натыкаются
на заглушку. Ослобоню я зажим, и они рванутся из меня, чтоб
понаделать бед. Поперечными судорогами разогревается горло,
готовясь выбросить проводник смерти и удовольствия.
Имею право знать, я тот или не тот, кто крадется во тьме? Если
не тот, почему мне интересно, что дальше; вкусно будет или нет.
Стыдоба, неужели я сомнения и страсти променял на хороший
аппетит? Немедленно чесать и дыбать отсюда, дергаться и искать
тропку назад. Ну вот, кажется, зацепился, вроде бы натянутая
резиновая лента выдернула меня из тьмы и вернула в самое
законное тело. Шар в лузе, гном в человеке. А Нина уже мажет
криком воздух, подвижный рот отделен от каменеющего лица -
впечатление, будто над ней кудесит ученица-двоечница Медузы
Горгоны. Дамочке крупно не понравилось что-то, расположившееся
за моей спиной. Мне, бывало, в школе тоже такое дело не
нравилось, после урока снимешь пиджачок, а там сплошь красуются
трехбуквенные слова. Но сейчас - меня не проведешь,
как-нибудь знаю, что затевается там; кто, куда и зачем прется,
кому я мешаю и стою поперек, кому вкусненького, понимаешь,
захотелось. Ну, ешь! Резко - разворот с падением -
занимаю огневой рубеж и бабахаю из нагана прямо в глаз того, кто
заслужил. Надо мной свистит копье и долбает стекло, много звона.
Метательное орудие, вернее, хобот принадлежит непрелестному
созданию. Вон оно, из большого горшка с фикусом выбралось уже до
талии - хотя это понятие в данном случае растяжимое. Все у
него шевелится, все ходит ходуном. Что такое, нашему гостю
нехорошо? Соединяю куски обзора в целостную картину - хобот
углубился во внутренности моей "охоты", вот и коротнуло.
Чудик взвизгнул почище вопленницы Нины и прыгнул к установке,
желая помочь своему отростку. Бреющий полет обдал меня ветерком.
Спешка, конечно, и глаз не ахти, поэтому гость и влепился прямо
в мою игральную установку. Я еще кинул ему вслед "коктейль
Молотова", то есть бутылку пепси. Аппарат, обжигая мне
сердце, полыхнул, коротнул; чудище, плюхнувшееся в него, так
заревело, что я даже стал сопереживать. (А может, добрый зверь
на самом деле пожертвовал собственным благополучием, чтобы
избавить меня от порочной склонности к игре? Был он, правда,
непрошенный гость, ну а прошенного разве сейчас дождешься.)
Однако не интересующийся мотивами электростул сделал свое дело.
Сцена экзекуции увенчалась запахом жареной плоти. Приговор
привелся в исполнение как минимум неэкономно. Если на каждое
животное по установке тратить, значит, даже на две казни не
настарчишь за десять лет. Когда я останки аппарата обесточил,
стеная по утраченной радости, монстр уже превратился в кучу
дерьма. Кому эту кучу предъявлять? Одно, если явится приличный
незнакомый мент, соскребет и айда; только на анализы мало что
осталось. А вдруг Белорыбов или его братья по уму? Придется срок
тянуть за то, что хотел дом, нашпигованный патриотами,
подпалить. Как раз в резонанс страхам звонок в дверь - уже
явились, не запылились? Но это был всего лишь старпер-сосед.
Крики ему послышались, козлику. Не послышались, успокоил я его,
наверное, это ваши "задние уста" так постарались. Сосед
отправился внимать дальше "задним устам", тут и Нина
вышла из столбняка и стала крыть мою, как она выражалась, нору,
сморкаясь бездушно на личную трагедию. Самого ведь дорогого, в
прямом и переносном смысле, у меня не стало. Я даме в отместку
предложил хлебнуть валерианочки да ступать домой. Тут она не
согласилась, уже стала норой и логовищем обзывать свою хавиру. В
общем, задержалась беглянка у меня и, кажется, была права.
Потому что и она, наверняка, удрала из биоценоза. Нина признала,
слегка разрумянившись, что перед тем, как задать стрекача ко
мне, харчи стравила - этот неаппетитный факт мне кое о чем
говорит.
Итак, утро наступает, солнце из своего подземелья на небо
тикает, я, как честный кавалер, обязан некоторое еще время
танцевать вокруг Нины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
первому свистку. Не бутылка я портвейна, к которой можно
приложиться в любой момент, когда она имеется. Плавное витийство
оборвалось, в ухе громыхнуло так, будто Нина растоптала
телефонный аппарат, но через полчаса она уже маячила в моих
дверях. Впустить впустил, но посоветовал не налегать на чистоту
и обходиться пока без ванной. Силенок, значит, на оборону
девичьей чести ей не достает, а чтоб промчаться сюда ракетой
- вполне. Вид у меня неоднозначный, однако она, не вникая в
нюансы, идет в дом, устраивается на кушетке и начинает в стиле
плохой передачи болтать про страшности. Едва, дескать, она
погасит свет и захочет дрыхнуть, сразу кто-то начинает чавкать у
нее над головой, скакать по одеялу и даже трогать ее тело белое
в разных интимных местах короткопалой скользкой лапкой. После
такого разъяснения я сразу разубедился в том, что у Нины
завелись какие-нибудь животные. Вот балабонит она, лопочет
невесть что, а я, особенно не обращая внимания, нарочито
постреливаю со своего вертячего кресла в разные стороны.
Повернусь в сторону установки, там лазерный пулемет, и
трах-трах-тах, крутанусь в другую, выхвачу свой наган, поймаю на
мушку какой-нибудь цветуечек, украшающий обои, и скажу:
"Шпок". Удовольствие комплексное, причин для напряженки
вроде не видно, однако, бродит по мне какой-то внутренний зуд, и
словно пар клубится над мозгами. Вскоре от этого "пара"
уже заколыхались очертания комнаты. Из-за него оттаивает мой
верный гном, зуд закручивает человечка и выбрасывает из емкости
тела. Стены и потолок встречают упавшего "за борт"
тряпочным мельтешением. От порыва какого-то ветра материя
задирается на манер набедренной повязки и оголяет вместо задницы
закулисную тьму. Гнома сдувает сквознячком, и вот уже он во
мглистом мирке неясного объема. Продолжая от первого лица,
отмечу, что обживание нового места началось с дыхалки.
Вдох-выдох, сжатие бежит к голове и обратно, к заднице. Волна
силы бросается вперед и откатывается назад. Вдох - и втяжка
приносит биения окружающего мирка. Выдох - и от жаркого
выброса заливается светом похожая на аквариум сцена. Там
просматривались две рыбки; я сам, вернее, карикатура на меня, и
женщина Нина. Были мы некрасивые, расплющенные камбалы: живот
синеватый, трупный, и багровая экзекуционная спина, бурое пятно
затылка и съехавший на сторону пятачок незначительного лица.
Втяжка хватает и тащит ко мне шум разговора, объемный и
рассыпчатый, кашу из телесных стуков и скрипов. А аквариум с
каждым выдохом все ближе. Неслыханно, но мой собственный вид
вызывает у меня аппетит! Текут слюни, вместе с внутренней волной
по бокам шмыгают две струйки, горячая и холодная, но натыкаются
на заглушку. Ослобоню я зажим, и они рванутся из меня, чтоб
понаделать бед. Поперечными судорогами разогревается горло,
готовясь выбросить проводник смерти и удовольствия.
Имею право знать, я тот или не тот, кто крадется во тьме? Если
не тот, почему мне интересно, что дальше; вкусно будет или нет.
Стыдоба, неужели я сомнения и страсти променял на хороший
аппетит? Немедленно чесать и дыбать отсюда, дергаться и искать
тропку назад. Ну вот, кажется, зацепился, вроде бы натянутая
резиновая лента выдернула меня из тьмы и вернула в самое
законное тело. Шар в лузе, гном в человеке. А Нина уже мажет
криком воздух, подвижный рот отделен от каменеющего лица -
впечатление, будто над ней кудесит ученица-двоечница Медузы
Горгоны. Дамочке крупно не понравилось что-то, расположившееся
за моей спиной. Мне, бывало, в школе тоже такое дело не
нравилось, после урока снимешь пиджачок, а там сплошь красуются
трехбуквенные слова. Но сейчас - меня не проведешь,
как-нибудь знаю, что затевается там; кто, куда и зачем прется,
кому я мешаю и стою поперек, кому вкусненького, понимаешь,
захотелось. Ну, ешь! Резко - разворот с падением -
занимаю огневой рубеж и бабахаю из нагана прямо в глаз того, кто
заслужил. Надо мной свистит копье и долбает стекло, много звона.
Метательное орудие, вернее, хобот принадлежит непрелестному
созданию. Вон оно, из большого горшка с фикусом выбралось уже до
талии - хотя это понятие в данном случае растяжимое. Все у
него шевелится, все ходит ходуном. Что такое, нашему гостю
нехорошо? Соединяю куски обзора в целостную картину - хобот
углубился во внутренности моей "охоты", вот и коротнуло.
Чудик взвизгнул почище вопленницы Нины и прыгнул к установке,
желая помочь своему отростку. Бреющий полет обдал меня ветерком.
Спешка, конечно, и глаз не ахти, поэтому гость и влепился прямо
в мою игральную установку. Я еще кинул ему вслед "коктейль
Молотова", то есть бутылку пепси. Аппарат, обжигая мне
сердце, полыхнул, коротнул; чудище, плюхнувшееся в него, так
заревело, что я даже стал сопереживать. (А может, добрый зверь
на самом деле пожертвовал собственным благополучием, чтобы
избавить меня от порочной склонности к игре? Был он, правда,
непрошенный гость, ну а прошенного разве сейчас дождешься.)
Однако не интересующийся мотивами электростул сделал свое дело.
Сцена экзекуции увенчалась запахом жареной плоти. Приговор
привелся в исполнение как минимум неэкономно. Если на каждое
животное по установке тратить, значит, даже на две казни не
настарчишь за десять лет. Когда я останки аппарата обесточил,
стеная по утраченной радости, монстр уже превратился в кучу
дерьма. Кому эту кучу предъявлять? Одно, если явится приличный
незнакомый мент, соскребет и айда; только на анализы мало что
осталось. А вдруг Белорыбов или его братья по уму? Придется срок
тянуть за то, что хотел дом, нашпигованный патриотами,
подпалить. Как раз в резонанс страхам звонок в дверь - уже
явились, не запылились? Но это был всего лишь старпер-сосед.
Крики ему послышались, козлику. Не послышались, успокоил я его,
наверное, это ваши "задние уста" так постарались. Сосед
отправился внимать дальше "задним устам", тут и Нина
вышла из столбняка и стала крыть мою, как она выражалась, нору,
сморкаясь бездушно на личную трагедию. Самого ведь дорогого, в
прямом и переносном смысле, у меня не стало. Я даме в отместку
предложил хлебнуть валерианочки да ступать домой. Тут она не
согласилась, уже стала норой и логовищем обзывать свою хавиру. В
общем, задержалась беглянка у меня и, кажется, была права.
Потому что и она, наверняка, удрала из биоценоза. Нина признала,
слегка разрумянившись, что перед тем, как задать стрекача ко
мне, харчи стравила - этот неаппетитный факт мне кое о чем
говорит.
Итак, утро наступает, солнце из своего подземелья на небо
тикает, я, как честный кавалер, обязан некоторое еще время
танцевать вокруг Нины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30