— Черт возьми, я хочу послушать, что ты ей скажешь. Лягу на пол галереи для музыкантов. Снизу она меня не увидит.
Я снова пошел вниз, запер дверь на лестницу, спрятал ключ в карман, взял номер «Яхтинга» и уселся читать. На галерее послышался шорох. Это Рип завернулся в покрывало и лег на пол. В дверь опять позвонили. Я открыл и очутился лицом к лицу с весьма решительной дамой. Она откинула вуаль — это была очень красивая и разъяренная молодая особа. Распахнув дверь, она шагнула мимо меня в комнату.
— Доброе утро.
— Доброе утро, мадам. Простите, но должен вас предупредить, что, по правилам клуба, дамам сюда вход запрещен. Для женщин тут нет приемной.
— Будьте добры, скажите полковнику Ванвинклю, что его желает видеть миссис Идом.
— Мадам, шофер вам сказал уже…?
Она села.
— Простите, вы управляющий?
— Отнюдь, — сказал я глубоко оскорбленным тоном.
— А кто есть из распорядителей?.. Разве тут нет прислуги?
— Сторож с женой, как видно, ушли в церковь.
— Сэр, разрешите узнать, с кем я разговариваю?
Я был само благодушие, даже осмелюсь сказать — обаяние.
— Миссис Идом, я полагаю, вы более или менее представляете себе, что такое мужской клуб. По нашим правилам, ни один член клуба не может зваться так, как его зовут в повседневной жизни. У нас имена, которые нам присвоил Настоятель… Я — брат Асмодей. Член клуба, которого вы хотели видеть, — брат Беллерофонт.
— Какое ребячество!
— Да — со средних веков, со времен крестоносцев. Кстати, я — масон и член братства. В каждом из клубов, где я состою, мне дано имя, которое употребляют только в этом клубе. Вам, конечно, известно, что в религиозных орденах дело обстоит так же. Моя жена обижается, что я не рассказываю ей всех подробностей нашего устава… Кажется, я от кого-то слышал, что вы служите экономкой у брата Беллерофонта?
Она сердито смотрела на меня и молчала. Потом поднялась.
— А я все равно поговорю с полковником. — Подойдя к двери наверх, она подергала ручку.
Я чистил ногти.
— По-видимому, учитель немецкого ее запер. На него это похоже.
— Я посижу, пока полковник не спустится.
— Может, хотите почитать, миссис Идом?
— Нет, спасибо.
Я молча принялся за свой журнал. Она огляделась.
— Ну и монахи, с позволения сказать, — стреляете оленей, лисиц и дичь. Гнусная забава!
— Сейчас охотятся все меньше и меньше. Сами понимаете почему. — Она глядела на меня молча. — Из уважения к супруге брата Беллерофонта. — Молчание. — Вы, наверное, знаете о ее крестовом походе в защиту животных… Какая чудесная женщина! Каждый год спасает от смерти кошек, собак и диких зверей! Большой души человек! Золотое сердце!
Я пересек комнату, чтобы поправить на стене картину. И небрежно добавил:
— Постоянно слыша, какая она умница и отличная жена и мать, я всегда удивляюсь, как она позволяет своим детям ходить на пляж Бейли? Моя жена не пустила бы туда детей под страхом смертной казни.
— А что тут дурного?
— Удивляюсь вашему вопросу, миссис Идом. И пути кораблей, пересекающих Атлантику, и Гольфстрим проходят всего в нескольких милях. Днем и ночью там курсируют сотни судов. И по какому-то злосчастному сочетанию береговой линии, приливов и течений весь мусор, выброшенный за борт, словно намагниченный, притягивается к пляжу Бейли. Каждое утро служители собирают корзины отбросов: матросские башмаки, гнилые фрукты, дохлых попугаев, непристойные открытки и прочую грязь, которую противно даже называть.
Она смотрела на меня с ужасом.
— Не верю, не может этого быть.
— Как это невежливо, миссис Идом! В нашем клубе джентльмены не обзывают друг друга лжецами.
— Извините, пожалуйста. Я хотела сказать, что в это трудно поверить.
— Благодарю вас… Я также слышал, что дама, о которой идет речь, очень заботится о питании своей семьи и прислуги. Знаете, мы с женой считаем, что суп из кормовой капусты — одно из самых питательных и вкусных блюд на свете. — Пауза. — Но один очень опытный врач не советовал нам давать детям до двенадцати лет острые сосиски, которыми торгуют на португальском базаре… А вот солонина — отличная еда! Британский флот веками кормил ею матросов и правил морями! Говорят, что Трафальгарская битва была выиграна на одной солонине. Однако тот же врач не рекомендовал моей жене давать слишком много солонины маленьким детям, даже если мясо неделями вымачивалось в чистой воде.
— Скажите, брат Беллерофонт, как вы его называете, часто ходит в этот клуб?
— Не так часто, как нам хотелось бы. Можно смело сказать, что он здесь
— самый любимый и почитаемый человек. Членам клуба — а все они весьма состоятельные люди — стало известно, что его семья не слишком хорошо обеспечена. Его произвели в почетные члены, что освобождает от уплаты взносов. Четверо из нас, включая меня, предлагали ему высокие должности в наших фирмах и предприятиях. Брат Пруденций предлагал ему пост вице-президента страховой компании в Хартфорде. Брат Кандид возводит жилые массивы во Флориде. Имя брата Беллерофонта на бланке, его внешность, его всем известная неподкупность принесли бы миллионные доходы, долю в которых фирма с радостью предложила бы ему. Как и другие наши фирмы. Брат Беллерофонт чересчур привязан к своей семье; жена его не желает переезжать в Коннектикут или в Майами. Надеюсь, что он передумает и что необходимость вынудит его поступить в мою компанию.
— А чем вы занимаетесь, сэр?
— Я предпочел бы об этом не распространяться, миссис Идом. Но, учитывая его выдающиеся заслуги перед нашей страной, федеральные власти вряд ли станут придирчиво следить за нашими операциями. — Я понизил голос: — Как вы считаете, он согласится?
— Брат Асмодей, я не желаю продолжать этот разговор.
— Человек должен работать. Мужчине надо стоять на собственных ногах, мадам.
— Я сейчас буду колотить в дверь!
— Ах, миссис Идом, прошу вас, не надо! Вы разбудите девушек!
— Девушек ? Каких девушек?
— У нас, сами понимаете, под воскресенье бывают небольшие сборища. Ну и выпивка. И милое дамское общество из Нью-Бедфорда и Фолл-Ривера. Члены клуба хоть и поздно, но возвращаются домой, а их прелестным подругам мы разрешаем поспать подольше. За ними пришлют лимузин в два часа дня.
— Девушки ? Вы хотите сказать, что полковник сидит наверху с какой-нибудь гетерой?
Я призадумался.
— Такого имени я что-то не помню… Аниту я видел, и Руфь, и Лилиан; кажется, Айрин. Да, и Бетти…
— Я ухожу! Немедленно! Нет! Я буду колотить в дверь!
— Мадам, как член этого клуба, я не допущу, чтобы вы устраивали здесь скандал. — И едко добавил: — А мне говорили, будто миссис Идом достойная женщина, чего иногда не скажешь о ее хозяйке.
— На что вы намекаете?
Я показал на часы:
— Вам осталось ждать всего четверть часа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96