государство в крайнем упадке, а короля просто невозможно заставить здраво взглянуть на вещи. Он витает в облаках – и, может, это не самое худшее. Еще хуже, если бы он вознамерился всерьез управлять страной. Однако казна почти пуста – это не беда, всегда найдется золото, припрятанное на крайний случай, но зачем доводить до крайностей? Народ волнуется, ему надо выпустить пар, смута неизбежна. Начинать войну хлопотно и глупо, хотя я рассматривал и этот вариант. Словом, кассарийские некроманты – это настоящий подарок. Юноша решил вступить во владение наследством в самый удачный момент.
– Он не осознает свою силу и власть, он не владеет ею…
Осторожно поскребся в дверь слуга. Граф не пустил его дальше порога, забрал поднос с дымящимися узкогорлыми кувшинами и два бокала и принялся хлопотать вокруг гостя.
Слуга же, отдав бокалы, сделал охранный знак и торопливо поцеловал амулетик, отгоняющий – как уверяла его бабка – нечистую силу. И манипуляцию сию за нынешнюю ночь он проделал далеко не впервые: слыхано ли, требовать, чтобы гостю ни в коем разе не подавали серебряной посуды – он-де ее не выносит. Знаем мы, кто не выносит серебра, слышали.
Итак, граф расставил золотые приборы на столе, сдвинув локтем кипу бумаг.
– Это меня и побудило к окончательному решению. Я имею в виду несостоятельность Зелга да Кассара как мага. Значит, сопротивляться правительственным войскам и ополчению он не сможет. По-настоящему, так, как я боюсь, не сможет. А если он захочет поиграть в войну по людским законам, то я ему еще и спасибо скажу.
– Bы не понимаете, – проговорил гость. – И не можете понимать. Дело ведь не только и не столько в юноше, который не знает пределов своего могущества. Дело не в ваших играх и планах, не в оскудении казны и глупости обожаемого монарха. Все это так – пшик, чушь, мелочь.
И он демонстративно щелкнул пальцами, сбрасывая с рукава своего черного одеяния воображаемую пылинку.
– В чем же тогда? – не без сарказма спросил да Унара.
Его порой злили безапелляционные суждения ночного гостя, который о земной власти и богатстве рассуждал слишком легко даже для мага. Раздражало также и отсутствие каких-либо сведений о нем, кроме тех, которые сам маг согласился в свое время представить начальнику Тайной Службы. И хотя гордость и цвет его ведомства, настоящие орлы, способные и иголку в стогу сена углядеть, вытащить и доставить пред светлые очи начальства, рыли носами землю (что, согласитесь, как-то странно для настоящих орлов) годами – а не смогли отыскать ни намека, ни следа, ни упоминания об этом загадочном человеке. Маркиз Гизонга, видевший черного мага всего лишь раз, яростно и до хрипоты спорил с графом по поводу этого жутковатого знакомства. Да Унара и сам понимал, что чересчур легкомысленно ведет себя в отношении Даугана, но доверял не голосу рассудка, а интуиции. Интуиция подсказывала, что пока они играют на одной стороне.
– Это вопрос могущества, милорд. Не власти, пусть даже абсолютной, в пределах страны-двух. Здесь речь идет об иных материях. Я все время пытаюсь сказать вам, что Зелг Галеас Окиралла, герцог и Ренигар да Аздакия, герцог да Кассария – принц крови и один из ближайших наследников правящего дома, – не понимает и не ощущает всей меры своего могущества. Но это не означает вовсе, что таковым могуществом молодой человек не обладает. Кто знает, где и когда сила настигнет его? Когда и при каких обстоятельствах проявится? Предсказывать не берусь, но предугадать можно: в пиковой ситуации, на пороге смерти, когда ему будет угрожать опасность. Логично?
– Вполне, – не мог не признать граф.
– А теперь вообразите вашу войну во всех подробностях. Нет, возможно, вы и правы – я не настаиваю. И вполне возможно, что вы поиграете с ним по вашим правилам, как в кошки-мышки. Естественно, кошка – это вы, а мышка – это бедный и глупый Зелг. Но может статься и так, что вдруг посредине игры он начнет устанавливать свои правила. И тогда горе вам, несчастная мышка, которую забавы ради будет ловить ночной владыка – вампир или оборотень.
– Вы рисуете незавидные перспективы.
– Я наиболее объективно выстраиваю возможную реальность. Когда какой-нибудь шарлатан твердит вам, что он никогда не думает, а лишь пророчествует от имени высших сил, то не слушайте ни его, ни те высшие силы, которые он представляет. Половина предвидения – это голый и холодный расчет.
– Не радует меня ваш расчет.
– Увы. А я ведь остановился на самом интересном месте.
Граф вздохнул и налил еще вина. А затем, будто завороженный, следил за тем, как гость неторопливо выпростал из складок одеяния длиннопалую белоснежную руку с голубоватыми ногтями и оплел бокал тонкими пальцами, как щупальцами. И непременно, как и при каждой встрече, бросился в глаза да Унара перстень с бесценным черным алмазом, на котором была вырезана печать в виде затейливой буквы «Г».
– На самом интересном месте, – повторил гость, пригубливая вина. – Ведь главным действующим лицом во всем этом спектакле являетесь не вы, не Зелг и не ваш бестолковый и суетный народ, а великая Кассария.
– Герцогство? – подозрительно переспросил граф.
– Нет, милорд, не герцогство, а замок. Точнее, то существо, которое частично обитает в замке, частично в пространстве, на котором он находится. Я бы сказал – суть и сущность могущества кассарийских некромантов. Их безмерные способности, коим черной завистью завидуют все без исключения маги на свете, не явились из ниоткуда. Я бы описал сие свойство как последствия тяжкой болезни, отравления. Именно отравления, я не оговорился, – поспешил уточнить он, видя, как высоко взлетели смоляные брови его собеседника. – Вообразите себе, что некий яд, разлитый в самом воздухе и воде этого места, поколение за поколением отравлял кровь кассарийцев. Некоторые умирали, не выдержав. Большинство выжили и обрели новые возможности, как любой, впрочем, человек, поправившийся после тяжелой болезни.
– Красивая аллегория, – усмехнулся да Унара. – Но каким образом эта поэзия может играть решающую роль в происходящем?
– До тех пор пока вы будете воспринимать мои слова как дань литературным традициям, наш разговор бесполезен. И грозит затянуться надолго. А между тем до первых петухов не так уж и долго, милорд. Посему попытайтесь воспринимать меня абсолютно серьезно. Итак, Кассария проснулась, ибо длительное отсутствие кассарийцев в ее пределах так же болезненно для нее, как долгое отсутствие дождей – для плодородной земли. Кассария начала искать замену, она взбунтовалась, она ощутила себя преданной. Ведь Зелг вернулся, но не обратился к ней. Гнев Кассарии страшнее, чем самый яростный гнев любого некроманта.
– Иными словами – мне нужно беречь и охранять да Кассара и сдувать с него пылинки?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
– Он не осознает свою силу и власть, он не владеет ею…
Осторожно поскребся в дверь слуга. Граф не пустил его дальше порога, забрал поднос с дымящимися узкогорлыми кувшинами и два бокала и принялся хлопотать вокруг гостя.
Слуга же, отдав бокалы, сделал охранный знак и торопливо поцеловал амулетик, отгоняющий – как уверяла его бабка – нечистую силу. И манипуляцию сию за нынешнюю ночь он проделал далеко не впервые: слыхано ли, требовать, чтобы гостю ни в коем разе не подавали серебряной посуды – он-де ее не выносит. Знаем мы, кто не выносит серебра, слышали.
Итак, граф расставил золотые приборы на столе, сдвинув локтем кипу бумаг.
– Это меня и побудило к окончательному решению. Я имею в виду несостоятельность Зелга да Кассара как мага. Значит, сопротивляться правительственным войскам и ополчению он не сможет. По-настоящему, так, как я боюсь, не сможет. А если он захочет поиграть в войну по людским законам, то я ему еще и спасибо скажу.
– Bы не понимаете, – проговорил гость. – И не можете понимать. Дело ведь не только и не столько в юноше, который не знает пределов своего могущества. Дело не в ваших играх и планах, не в оскудении казны и глупости обожаемого монарха. Все это так – пшик, чушь, мелочь.
И он демонстративно щелкнул пальцами, сбрасывая с рукава своего черного одеяния воображаемую пылинку.
– В чем же тогда? – не без сарказма спросил да Унара.
Его порой злили безапелляционные суждения ночного гостя, который о земной власти и богатстве рассуждал слишком легко даже для мага. Раздражало также и отсутствие каких-либо сведений о нем, кроме тех, которые сам маг согласился в свое время представить начальнику Тайной Службы. И хотя гордость и цвет его ведомства, настоящие орлы, способные и иголку в стогу сена углядеть, вытащить и доставить пред светлые очи начальства, рыли носами землю (что, согласитесь, как-то странно для настоящих орлов) годами – а не смогли отыскать ни намека, ни следа, ни упоминания об этом загадочном человеке. Маркиз Гизонга, видевший черного мага всего лишь раз, яростно и до хрипоты спорил с графом по поводу этого жутковатого знакомства. Да Унара и сам понимал, что чересчур легкомысленно ведет себя в отношении Даугана, но доверял не голосу рассудка, а интуиции. Интуиция подсказывала, что пока они играют на одной стороне.
– Это вопрос могущества, милорд. Не власти, пусть даже абсолютной, в пределах страны-двух. Здесь речь идет об иных материях. Я все время пытаюсь сказать вам, что Зелг Галеас Окиралла, герцог и Ренигар да Аздакия, герцог да Кассария – принц крови и один из ближайших наследников правящего дома, – не понимает и не ощущает всей меры своего могущества. Но это не означает вовсе, что таковым могуществом молодой человек не обладает. Кто знает, где и когда сила настигнет его? Когда и при каких обстоятельствах проявится? Предсказывать не берусь, но предугадать можно: в пиковой ситуации, на пороге смерти, когда ему будет угрожать опасность. Логично?
– Вполне, – не мог не признать граф.
– А теперь вообразите вашу войну во всех подробностях. Нет, возможно, вы и правы – я не настаиваю. И вполне возможно, что вы поиграете с ним по вашим правилам, как в кошки-мышки. Естественно, кошка – это вы, а мышка – это бедный и глупый Зелг. Но может статься и так, что вдруг посредине игры он начнет устанавливать свои правила. И тогда горе вам, несчастная мышка, которую забавы ради будет ловить ночной владыка – вампир или оборотень.
– Вы рисуете незавидные перспективы.
– Я наиболее объективно выстраиваю возможную реальность. Когда какой-нибудь шарлатан твердит вам, что он никогда не думает, а лишь пророчествует от имени высших сил, то не слушайте ни его, ни те высшие силы, которые он представляет. Половина предвидения – это голый и холодный расчет.
– Не радует меня ваш расчет.
– Увы. А я ведь остановился на самом интересном месте.
Граф вздохнул и налил еще вина. А затем, будто завороженный, следил за тем, как гость неторопливо выпростал из складок одеяния длиннопалую белоснежную руку с голубоватыми ногтями и оплел бокал тонкими пальцами, как щупальцами. И непременно, как и при каждой встрече, бросился в глаза да Унара перстень с бесценным черным алмазом, на котором была вырезана печать в виде затейливой буквы «Г».
– На самом интересном месте, – повторил гость, пригубливая вина. – Ведь главным действующим лицом во всем этом спектакле являетесь не вы, не Зелг и не ваш бестолковый и суетный народ, а великая Кассария.
– Герцогство? – подозрительно переспросил граф.
– Нет, милорд, не герцогство, а замок. Точнее, то существо, которое частично обитает в замке, частично в пространстве, на котором он находится. Я бы сказал – суть и сущность могущества кассарийских некромантов. Их безмерные способности, коим черной завистью завидуют все без исключения маги на свете, не явились из ниоткуда. Я бы описал сие свойство как последствия тяжкой болезни, отравления. Именно отравления, я не оговорился, – поспешил уточнить он, видя, как высоко взлетели смоляные брови его собеседника. – Вообразите себе, что некий яд, разлитый в самом воздухе и воде этого места, поколение за поколением отравлял кровь кассарийцев. Некоторые умирали, не выдержав. Большинство выжили и обрели новые возможности, как любой, впрочем, человек, поправившийся после тяжелой болезни.
– Красивая аллегория, – усмехнулся да Унара. – Но каким образом эта поэзия может играть решающую роль в происходящем?
– До тех пор пока вы будете воспринимать мои слова как дань литературным традициям, наш разговор бесполезен. И грозит затянуться надолго. А между тем до первых петухов не так уж и долго, милорд. Посему попытайтесь воспринимать меня абсолютно серьезно. Итак, Кассария проснулась, ибо длительное отсутствие кассарийцев в ее пределах так же болезненно для нее, как долгое отсутствие дождей – для плодородной земли. Кассария начала искать замену, она взбунтовалась, она ощутила себя преданной. Ведь Зелг вернулся, но не обратился к ней. Гнев Кассарии страшнее, чем самый яростный гнев любого некроманта.
– Иными словами – мне нужно беречь и охранять да Кассара и сдувать с него пылинки?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102