Ей казалось, что такие вещи должны
происходить в более экзотических местах - например, на острове Бали или в
Мексике; ведь такие происшествия всегда случаются с кем-то другим. К
несчастью, это произошло именно здесь, и происходящее оснований для
оптимизма не дает...
- Меня больше беспокоит не это, а ваши предположения, - сказал я. - В
особенности ваше утверждение, что Дети могут делать все, что считают
нужным, и остановить их невозможно.
- Глупо понимать это столь буквально. Возможно, и сумеем, но это
будет нелегко. Мы - жалкие, физически слабые существа по сравнению со
многими животными, но мы превосходим их, потому что обладаем более
развитым мозгом. Победить нас может лишь Некто с еще более развитым
мозгом. Нам это вроде бы и не угрожало: во-первых, появление подобного
существа казалось невероятным, а во-вторых, казалось еще менее вероятным,
что мы позволили бы этому существу дожить до момента, когда оно станет для
нас опасным. Однако вот она - очередная штучка из бездонного ящика Пандоры
эволюции: разум-мозаика, вернее, две мозаики - одна из тридцати, другая из
двадцати восьми камешков. Что мы, с нашими индивидуальными мозгами, крайне
неуклюже общающимися друг с другом, можем противопоставить тридцати
разумам, которые работают как один?
Я возразил, что Дети всего за девять лет вряд ли смогли накопить
достаточно знаний, чтобы успешно противостоять объему знаний всего
человечества, но Зеллаби покачал головой.
- Правительство, с неизвестной нам целью, предоставило Детям
превосходных преподавателей, так что сумма их знаний должна быть весьма
велика, - поскольку я иногда сам читаю им лекции, то просто вижу - и это
уже существенно, но источник угрозы в другом. Бэкон [Френсис Бэкон
(Francis Bacon, 1561-1626) - знаменитый английский философ и историк,
автор "Нового органона"] писал: nom et ipsa scientia postas est - знание
само по себе сила - и остается только сожалеть, что столь выдающийся
философ, случалось, бывал не прав. Всем известны люди, которые, обладая
феноменальной памятью на факты, не умеют ими пользоваться; вычислительный
агрегат может вывалить целую гору результатов, но требуется еще и
понимание, иначе от этой горы нет никакой пользы. Знания - это своего рода
топливо; чтобы преобразовать их в силу, требуется соответствующий
двигатель - понимание.
Меня беспокоит, даже пугает та сила, которой может обладать разум,
получающий даже небольшое количество информации, но эффективность ее
обработки в тридцать раз превышает нашу - если, конечно, объединение этих
разумов представляет собой всего лишь арифметическую их сумму, в чем я
сомневаюсь. Это поражает мое воображение даже сейчас. Что будет, когда
Дети вырастут, я даже представить не могу.
Я нахмурился. Я, как обычно, не мог поверить Зеллаби.
- Вы всерьез утверждаете, что у нас нет средств помешать группе из
пятидесяти восьми Детей делать все, что им вздумается? - спросил я.
- Да, утверждаю, - кивнул он. - А что, по-вашему, мы можем сделать?
Надеюсь, вы не забыли, что случилось с толпой вчера вечером: люди
собирались напасть на Детей - их вынудили избивать друг друга. Пошлите
туда полицию - будет то же самое. Пошлите солдат, и их просто заставят
перестрелять своих же товарищей.
- Возможно, - согласился я. - Но ведь должны быть и другие способы
справиться с ними. И тогда вопрос в том, чтобы узнать о них как можно
больше. Например, на каком расстоянии начинает действовать эта способность
к принуждению, как ее назвал Бернард? Должен же быть какой-то предел.
Предел видимости, предел слышимости или вообще никакого? Уменьшается ли
воздействие в зависимости от расстояния? Насколько одни люди более
подвержены ему, чем другие? Вопросов много. Сейчас самое главное -
получить больше данных, и тогда мы действительно будем знать, с чем мы
столкнулись и каковы его границы. Судя по тому, что вы мне говорили о
Детях, никто ничего толком не знает. По-видимому, они очень рано утратили
эмоциональную связь с приемными матерями - если такая связь вообще
существовала. Большинство согласились жить отдельно сразу же, как только
им это предложили. В результате в поселке о них знают крайне мало. Видимо,
достаточно скоро многие жители поселка вообще перестали относиться к ним
как к отдельным личностям. У них вошло в привычку считать Детей чем-то
единым, из-за чего они постепенно превратились в какие-то двухмерные
фигуры, почти лишенные реальных черт.
- Вы совершенно правы, друг мой, - согласился Зеллаби. - Каких-либо
нормальных контактов и взаимоотношений с Детьми практически нет. Но вина
здесь не только наша. Я сам пытался сблизиться с ними настолько, насколько
это возможно, но между нами все равно продолжает сохраняться некоторая
дистанция. Несмотря на все мои усилия, я до сих пор вижу их, как вы точно
подметили, двухмерными фигурами. И у меня есть сильное подозрение, что и
людям с Фермы не удалось добиться большего.
- Тогда вопрос остается в силе, - сказал я. - Каким образом мы можем
получить?
Некоторое время мы размышляли над этим, пока Зеллаби вдруг не сказал:
- А вы не задумывались, каков здесь ваш собственный статус, друг мой?
Ведь если вы собираетесь сегодня уехать, то может вполне оказаться, что
Дети считают вас одним из нас. Или нет?
Об этом я действительно не задумывался и, немного забеспокоившись,
решил сразу же проверить.
Бернард, видимо, уехал вместе с начальником полиции, поэтому я
воспользовался его автомобилем.
Проехав немного по дороге на Оппли, я получил ответ на свой вопрос.
Ощущение было очень странным. Мои рука и нога остановили машину сами, без
моего желания. На обочине сидела девочка, покусывая травинку и глядя на
меня своими золотыми глазами без всякого выражения. Я попытался снова
взяться за рычаг. Моя рука не желала этого делать. Не смог я и поставить
ногу на педаль сцепления. Посмотрев на девочку, я сказал, что не живу в
Мидвиче и хотел бы уехать домой, но она лишь покачала головой. Я вновь
попытался переключить скорость и обнаружил, что могу сделать только одно -
включить задний ход.
- Гм, - сказал Зеллаби, когда я вернулся. - Выходит, вы почетный
житель Мидвича? Я, в общем, так и думал. Напомните мне только, чтобы я
попросил Антею сказать насчет вас кухарке.
В то же самое время, когда мы с Зеллаби беседовали в поместье Кайл,
другая беседа, похожая по содержанию, но иная по форме, проходила на
Ферме. Доктор Торренс, чувствуя поддержку полковника Уэсткотта, старался
отвечать на вопросы начальника полиции более откровенно, чем раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
происходить в более экзотических местах - например, на острове Бали или в
Мексике; ведь такие происшествия всегда случаются с кем-то другим. К
несчастью, это произошло именно здесь, и происходящее оснований для
оптимизма не дает...
- Меня больше беспокоит не это, а ваши предположения, - сказал я. - В
особенности ваше утверждение, что Дети могут делать все, что считают
нужным, и остановить их невозможно.
- Глупо понимать это столь буквально. Возможно, и сумеем, но это
будет нелегко. Мы - жалкие, физически слабые существа по сравнению со
многими животными, но мы превосходим их, потому что обладаем более
развитым мозгом. Победить нас может лишь Некто с еще более развитым
мозгом. Нам это вроде бы и не угрожало: во-первых, появление подобного
существа казалось невероятным, а во-вторых, казалось еще менее вероятным,
что мы позволили бы этому существу дожить до момента, когда оно станет для
нас опасным. Однако вот она - очередная штучка из бездонного ящика Пандоры
эволюции: разум-мозаика, вернее, две мозаики - одна из тридцати, другая из
двадцати восьми камешков. Что мы, с нашими индивидуальными мозгами, крайне
неуклюже общающимися друг с другом, можем противопоставить тридцати
разумам, которые работают как один?
Я возразил, что Дети всего за девять лет вряд ли смогли накопить
достаточно знаний, чтобы успешно противостоять объему знаний всего
человечества, но Зеллаби покачал головой.
- Правительство, с неизвестной нам целью, предоставило Детям
превосходных преподавателей, так что сумма их знаний должна быть весьма
велика, - поскольку я иногда сам читаю им лекции, то просто вижу - и это
уже существенно, но источник угрозы в другом. Бэкон [Френсис Бэкон
(Francis Bacon, 1561-1626) - знаменитый английский философ и историк,
автор "Нового органона"] писал: nom et ipsa scientia postas est - знание
само по себе сила - и остается только сожалеть, что столь выдающийся
философ, случалось, бывал не прав. Всем известны люди, которые, обладая
феноменальной памятью на факты, не умеют ими пользоваться; вычислительный
агрегат может вывалить целую гору результатов, но требуется еще и
понимание, иначе от этой горы нет никакой пользы. Знания - это своего рода
топливо; чтобы преобразовать их в силу, требуется соответствующий
двигатель - понимание.
Меня беспокоит, даже пугает та сила, которой может обладать разум,
получающий даже небольшое количество информации, но эффективность ее
обработки в тридцать раз превышает нашу - если, конечно, объединение этих
разумов представляет собой всего лишь арифметическую их сумму, в чем я
сомневаюсь. Это поражает мое воображение даже сейчас. Что будет, когда
Дети вырастут, я даже представить не могу.
Я нахмурился. Я, как обычно, не мог поверить Зеллаби.
- Вы всерьез утверждаете, что у нас нет средств помешать группе из
пятидесяти восьми Детей делать все, что им вздумается? - спросил я.
- Да, утверждаю, - кивнул он. - А что, по-вашему, мы можем сделать?
Надеюсь, вы не забыли, что случилось с толпой вчера вечером: люди
собирались напасть на Детей - их вынудили избивать друг друга. Пошлите
туда полицию - будет то же самое. Пошлите солдат, и их просто заставят
перестрелять своих же товарищей.
- Возможно, - согласился я. - Но ведь должны быть и другие способы
справиться с ними. И тогда вопрос в том, чтобы узнать о них как можно
больше. Например, на каком расстоянии начинает действовать эта способность
к принуждению, как ее назвал Бернард? Должен же быть какой-то предел.
Предел видимости, предел слышимости или вообще никакого? Уменьшается ли
воздействие в зависимости от расстояния? Насколько одни люди более
подвержены ему, чем другие? Вопросов много. Сейчас самое главное -
получить больше данных, и тогда мы действительно будем знать, с чем мы
столкнулись и каковы его границы. Судя по тому, что вы мне говорили о
Детях, никто ничего толком не знает. По-видимому, они очень рано утратили
эмоциональную связь с приемными матерями - если такая связь вообще
существовала. Большинство согласились жить отдельно сразу же, как только
им это предложили. В результате в поселке о них знают крайне мало. Видимо,
достаточно скоро многие жители поселка вообще перестали относиться к ним
как к отдельным личностям. У них вошло в привычку считать Детей чем-то
единым, из-за чего они постепенно превратились в какие-то двухмерные
фигуры, почти лишенные реальных черт.
- Вы совершенно правы, друг мой, - согласился Зеллаби. - Каких-либо
нормальных контактов и взаимоотношений с Детьми практически нет. Но вина
здесь не только наша. Я сам пытался сблизиться с ними настолько, насколько
это возможно, но между нами все равно продолжает сохраняться некоторая
дистанция. Несмотря на все мои усилия, я до сих пор вижу их, как вы точно
подметили, двухмерными фигурами. И у меня есть сильное подозрение, что и
людям с Фермы не удалось добиться большего.
- Тогда вопрос остается в силе, - сказал я. - Каким образом мы можем
получить?
Некоторое время мы размышляли над этим, пока Зеллаби вдруг не сказал:
- А вы не задумывались, каков здесь ваш собственный статус, друг мой?
Ведь если вы собираетесь сегодня уехать, то может вполне оказаться, что
Дети считают вас одним из нас. Или нет?
Об этом я действительно не задумывался и, немного забеспокоившись,
решил сразу же проверить.
Бернард, видимо, уехал вместе с начальником полиции, поэтому я
воспользовался его автомобилем.
Проехав немного по дороге на Оппли, я получил ответ на свой вопрос.
Ощущение было очень странным. Мои рука и нога остановили машину сами, без
моего желания. На обочине сидела девочка, покусывая травинку и глядя на
меня своими золотыми глазами без всякого выражения. Я попытался снова
взяться за рычаг. Моя рука не желала этого делать. Не смог я и поставить
ногу на педаль сцепления. Посмотрев на девочку, я сказал, что не живу в
Мидвиче и хотел бы уехать домой, но она лишь покачала головой. Я вновь
попытался переключить скорость и обнаружил, что могу сделать только одно -
включить задний ход.
- Гм, - сказал Зеллаби, когда я вернулся. - Выходит, вы почетный
житель Мидвича? Я, в общем, так и думал. Напомните мне только, чтобы я
попросил Антею сказать насчет вас кухарке.
В то же самое время, когда мы с Зеллаби беседовали в поместье Кайл,
другая беседа, похожая по содержанию, но иная по форме, проходила на
Ферме. Доктор Торренс, чувствуя поддержку полковника Уэсткотта, старался
отвечать на вопросы начальника полиции более откровенно, чем раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60