В конце концов, она почти повисла на моем плече, и мне пришлось помогать ей. Она так устала, что временами даже засыпала, не прекращая идти. Я понял, что ей дольше не протянуть, пора было делать привал. Выбрав относительно чистое от растительности место, я уложил Триш у подножия дерева, закутав предварительно в пончо и накрыв сверху еще одним одеялом, а сам устроился рядом.
Проснулся я внезапно, мгновенно напрягшись от ощущения неведомой опасности, еще не знал толком что к чему. Но нож уже был в моей руке. Тревога оказалась напрасной. Это была всего лишь Триш, которая, замерзнув, скользнула под мое одеяло.
– Мне холодно и одиноко, – шепнула она мне на ухо. – Так хочется прижаться к чему-нибудь теплому. Только не воображайте себе невесть чего. К тому же, я просто ни на что не способна, так я устала.
Она закрыла глаза и через секунду уже тихонько посапывала, обняв меня и крепко прижавшись всем телом. Правда, я не очень представлял себе, как она могла надеяться, что я останусь спокойным, в то время, как она зажала мой член меж своих бедер. Потом она повозилась, устраиваясь удобнее, и прижалась к нему своим лобком. Но она ничем не рисковала. Округлости и выпуклости ее фигуры, нежность кожи, тепло тела и женский запах, исходящий от нее, были очень приятны, но не произвели на меня того эффекта, который можно было бы ожидать. Я медленно засыпал, думая о Триш и о Клио, но во сне я увидел не их, а Кл, мою мать-антропоида, которая усыновила и воспитала меня и которая, вероятно, была единственной, кого я. по-настоящему любил на всем белом свете.
Проспал я дольше, чем предполагал. Когда я проснулся, солнце уже светило вовсю, золотым дождем пробиваясь сквозь листву огромного дерева, послужившего нам укрытием на ночь. Мне хотелось помочиться, и, как это часто бывает по утрам, мой пенис находился в состоянии эрекции.
Триш сразу проснулась, стоило мне лишь отодвинуться от нее. Едва увидев мой вставший член, она удивленно округлила глаза и воскликнула: «Док!» и потом сразу же: «Ой, простите!».
Произошло действительно нечто непредвиденное. Если бы меня спросили, что я собираюсь делать в данный момент, я бы ответил, что думаю встать, зайти за дерево, чтобы не шокировать стыдливость женщины, и помочиться там. После чего мой член вернулся бы в свое обычное состояние.
Здесь я хотел бы объяснить, что для меня «состояние», как состояние эрекции, например, не является чем-то, что «появляется» или «исчезает». Но я не буду углубляться в эту тему. Впрочем, трудности, которые я испытываю, пытаясь найти подходящие слова и выражения в английском языке, да и во всех других человеческих языках, которые все выражают концепцию мира, полного противоречий, детально изложены мною во втором томе моих «Записок».
О чем это я? Ах, да! События приняли неожиданный поворот.
Для меня было вполне очевидно, что Триш Вайлд не должна была прийти в восторг, увидев, в каком я нахожусь состоянии. Насколько я понимал, она не была нимфоманкой. Ей пришлось пройти сквозь серию довольно тягостных испытаний, которые могли бы полностью деморализовать любую женщину на ее месте. Первый же день нашего пути настолько утомил ее, что она, вероятно, сейчас предпочла бы умереть, чем встать и двигаться дальше. Мы оба были грязны, как черти, перепачкавшись в пыли, покрытые пятнами засохшей крови и спермы. Триш пока не знала меня хорошо и, хотя я вытащил ее из лап негодяя и не представлял собой никакой угрозы для нее, тем не менее, она видела во мне для себя загадку, которая должна была ее беспокоить. Она дольше года была влюблена в своего кузена, и ее психика была только что подвергнута тяжелому испытанию атаками сначала маньяка, а затем существа, выглядевшего в ее глазах полузверем, получеловеком. Короче говоря, у нее была масса причин быть не в восторге при мысли, что ей, вероятно, вновь придется трахаться против своего желания.
Кроме того, Триш была голодна, во рту у нее должно было быть сухо, и я не сомневался, что ей тоже хотелось отлить. Наконец, мы не были вместе настолько долго, чтобы между нами успели появиться малейшие дружеские отношения, не говоря уж о симпатии или нежности друг к другу.
Я мог бы продолжать и дольше в том же духе, но думаю, вы уже поняли, что я хочу сказать.
Правда, я ей сильно напоминал Дока (в чем позднее она сама призналась мне). Но их длительная связь была для нее источником частых разочарований и неудовлетворенности. Не то, чтобы она совсем уж не испытывала удовольствия, когда занималась любовью с Доком. Несмотря на то, что Доку так и не удавалось ввести ей внутрь свой чудовищный член без того, чтобы она при этом не мучилась от боли. Триш все-таки достигала состояния оргазма. Однако она часто предпочитала заниматься любовью «по-французски», чтобы избавить себя от боли. Это, в общем-то, устраивало и Дока тоже, так как он не любил трахаться обычным способом. Вначале это ее сильно возбуждало, но потом она стала все реже получать от этого удовлетворение. Тогда Док прибег к помощи специальных упражнений, словесным возбуждениям и даже к гипнозу, натренировав ее таким образом, чтобы и она испытывала при таком методе постоянный оргазм. Причем, Триш добилась таких успехов, что могла теперь ввести себя в такое состояние всего лишь массируя себе груди.
Но по какой-то причине, характер которой ей так и не удалось установить, такие оргазмы доставляли Триш меньше удовольствия, чем прежние, хотя и были иногда очень сильными. Она все же предпочитала, чтобы Док проникал в нее. Только в этой позиции она чувствовала себя максимально близкой к нему.
Другой причиной неудовлетворенности Триш своей сексуальной жизнью было то, что Док всегда контролировал свои чувства и вкладывал в их отношения ровно столько, сколько считал необходимым, ни разу не позволив чувственному началу полностью овладеть им.
Временами, правда, ему случалось терять контроль над собой в достаточной мере, чтобы испытать тот волшебный экстаз, которого он должен был бы добиваться каждый раз. Но потом он всегда в таких случаях испытывал стыд за свою «несдержанность».
Все это я, естественно, узнал от Триш гораздо позднее.
В тот же момент, она лишь видела, что я нахожусь в состоянии эрекции, хотя уверил ее, что не могу больше иметь обычных сексуальных отношений с женщинами. Она подумала, что лишь благодаря ее присутствию со мной случилось то, чего не могла достичь столь опытный боец на поле любви, как графиня Клара. И это ей, конечно, польстило. Быть может, она решила, что это будет хорошим способом отблагодарить меня за то, что я ей спас жизнь. Не знаю.
Во всяком случае, какими бы ни были ее мотивы, они привели ее к тому, что Триш наклонилась ко мне и поцеловала долгим-долгим поцелуем, в то время как рука ее скользнула по моей груди, затем все ниже и ниже, пока ласково не сомкнулась на моем напрягшемся члене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Проснулся я внезапно, мгновенно напрягшись от ощущения неведомой опасности, еще не знал толком что к чему. Но нож уже был в моей руке. Тревога оказалась напрасной. Это была всего лишь Триш, которая, замерзнув, скользнула под мое одеяло.
– Мне холодно и одиноко, – шепнула она мне на ухо. – Так хочется прижаться к чему-нибудь теплому. Только не воображайте себе невесть чего. К тому же, я просто ни на что не способна, так я устала.
Она закрыла глаза и через секунду уже тихонько посапывала, обняв меня и крепко прижавшись всем телом. Правда, я не очень представлял себе, как она могла надеяться, что я останусь спокойным, в то время, как она зажала мой член меж своих бедер. Потом она повозилась, устраиваясь удобнее, и прижалась к нему своим лобком. Но она ничем не рисковала. Округлости и выпуклости ее фигуры, нежность кожи, тепло тела и женский запах, исходящий от нее, были очень приятны, но не произвели на меня того эффекта, который можно было бы ожидать. Я медленно засыпал, думая о Триш и о Клио, но во сне я увидел не их, а Кл, мою мать-антропоида, которая усыновила и воспитала меня и которая, вероятно, была единственной, кого я. по-настоящему любил на всем белом свете.
Проспал я дольше, чем предполагал. Когда я проснулся, солнце уже светило вовсю, золотым дождем пробиваясь сквозь листву огромного дерева, послужившего нам укрытием на ночь. Мне хотелось помочиться, и, как это часто бывает по утрам, мой пенис находился в состоянии эрекции.
Триш сразу проснулась, стоило мне лишь отодвинуться от нее. Едва увидев мой вставший член, она удивленно округлила глаза и воскликнула: «Док!» и потом сразу же: «Ой, простите!».
Произошло действительно нечто непредвиденное. Если бы меня спросили, что я собираюсь делать в данный момент, я бы ответил, что думаю встать, зайти за дерево, чтобы не шокировать стыдливость женщины, и помочиться там. После чего мой член вернулся бы в свое обычное состояние.
Здесь я хотел бы объяснить, что для меня «состояние», как состояние эрекции, например, не является чем-то, что «появляется» или «исчезает». Но я не буду углубляться в эту тему. Впрочем, трудности, которые я испытываю, пытаясь найти подходящие слова и выражения в английском языке, да и во всех других человеческих языках, которые все выражают концепцию мира, полного противоречий, детально изложены мною во втором томе моих «Записок».
О чем это я? Ах, да! События приняли неожиданный поворот.
Для меня было вполне очевидно, что Триш Вайлд не должна была прийти в восторг, увидев, в каком я нахожусь состоянии. Насколько я понимал, она не была нимфоманкой. Ей пришлось пройти сквозь серию довольно тягостных испытаний, которые могли бы полностью деморализовать любую женщину на ее месте. Первый же день нашего пути настолько утомил ее, что она, вероятно, сейчас предпочла бы умереть, чем встать и двигаться дальше. Мы оба были грязны, как черти, перепачкавшись в пыли, покрытые пятнами засохшей крови и спермы. Триш пока не знала меня хорошо и, хотя я вытащил ее из лап негодяя и не представлял собой никакой угрозы для нее, тем не менее, она видела во мне для себя загадку, которая должна была ее беспокоить. Она дольше года была влюблена в своего кузена, и ее психика была только что подвергнута тяжелому испытанию атаками сначала маньяка, а затем существа, выглядевшего в ее глазах полузверем, получеловеком. Короче говоря, у нее была масса причин быть не в восторге при мысли, что ей, вероятно, вновь придется трахаться против своего желания.
Кроме того, Триш была голодна, во рту у нее должно было быть сухо, и я не сомневался, что ей тоже хотелось отлить. Наконец, мы не были вместе настолько долго, чтобы между нами успели появиться малейшие дружеские отношения, не говоря уж о симпатии или нежности друг к другу.
Я мог бы продолжать и дольше в том же духе, но думаю, вы уже поняли, что я хочу сказать.
Правда, я ей сильно напоминал Дока (в чем позднее она сама призналась мне). Но их длительная связь была для нее источником частых разочарований и неудовлетворенности. Не то, чтобы она совсем уж не испытывала удовольствия, когда занималась любовью с Доком. Несмотря на то, что Доку так и не удавалось ввести ей внутрь свой чудовищный член без того, чтобы она при этом не мучилась от боли. Триш все-таки достигала состояния оргазма. Однако она часто предпочитала заниматься любовью «по-французски», чтобы избавить себя от боли. Это, в общем-то, устраивало и Дока тоже, так как он не любил трахаться обычным способом. Вначале это ее сильно возбуждало, но потом она стала все реже получать от этого удовлетворение. Тогда Док прибег к помощи специальных упражнений, словесным возбуждениям и даже к гипнозу, натренировав ее таким образом, чтобы и она испытывала при таком методе постоянный оргазм. Причем, Триш добилась таких успехов, что могла теперь ввести себя в такое состояние всего лишь массируя себе груди.
Но по какой-то причине, характер которой ей так и не удалось установить, такие оргазмы доставляли Триш меньше удовольствия, чем прежние, хотя и были иногда очень сильными. Она все же предпочитала, чтобы Док проникал в нее. Только в этой позиции она чувствовала себя максимально близкой к нему.
Другой причиной неудовлетворенности Триш своей сексуальной жизнью было то, что Док всегда контролировал свои чувства и вкладывал в их отношения ровно столько, сколько считал необходимым, ни разу не позволив чувственному началу полностью овладеть им.
Временами, правда, ему случалось терять контроль над собой в достаточной мере, чтобы испытать тот волшебный экстаз, которого он должен был бы добиваться каждый раз. Но потом он всегда в таких случаях испытывал стыд за свою «несдержанность».
Все это я, естественно, узнал от Триш гораздо позднее.
В тот же момент, она лишь видела, что я нахожусь в состоянии эрекции, хотя уверил ее, что не могу больше иметь обычных сексуальных отношений с женщинами. Она подумала, что лишь благодаря ее присутствию со мной случилось то, чего не могла достичь столь опытный боец на поле любви, как графиня Клара. И это ей, конечно, польстило. Быть может, она решила, что это будет хорошим способом отблагодарить меня за то, что я ей спас жизнь. Не знаю.
Во всяком случае, какими бы ни были ее мотивы, они привели ее к тому, что Триш наклонилась ко мне и поцеловала долгим-долгим поцелуем, в то время как рука ее скользнула по моей груди, затем все ниже и ниже, пока ласково не сомкнулась на моем напрягшемся члене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79