ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Много больше подозрений подавала ее повадка после того, как она пришла в память, каковую перемену не знаю, к чему причесть. Она как бы вновь обнаружила свойство, которое оставалось до той поры потаенным: ту обычную шлюхам наглость, что увидал я в бывшей ее хозяйке Клейборн. В записях сказано, что Ли улыбалась, однако записи не передают плохо скрытого презрения, которым отозвалась она на мой вопрос, не стыдно ли ей увиденного. Но даже и такое несносное и явное презрение не отдавало притворством либо лукавством, показывающим, что она имеет в предмете меня провести. Мне скорее представляется, что припадок подстегнул беспокойную ее гордыню либо сделал то, что она забыла стараться, чтобы ее манеры не выдавали неуважения к производимому мною расследованию.
Что принадлежит до ее вероучения, то Вы, В.Сиятельство, сами убедитесь, что связности и здравомыслия в нем мало, а чаще нету вовсе, и, может статься, причтете мне в вину, что я не стал крепче припирать ее вопросами в обличение явных несуразностей и неразумия ее веры. Молю В.Сиятельство поверить: такого пошиба людей этим способом не обезоружить, они от этого лишь пуще прилепляются к своей отщепенческой вере, покуда не закоснеют в ней безнадежно. Такие, как она, неученые женщины мне хорошо знакомы: они скорее взойдут на костер, нежели чем прислушаются к чужим резонам или отступятся от своих мнений; эти станут упорствовать до самого смертного часа, будучи безнадежно opiniatre , и хоть видом они женщины, хоть суждения их суть несмысленные, однако суждениям сим они столько же привержены и столько же за них ополчаются, сколько мужчина, радеющий о предметах не в пример более достойных. Они подобны людям, что очаровываются старинным преданием и, будучи неспособными разрушить сии чары, делаются их бездумными рабами. Уверить же их в неистинности предания никоим образом невозможно. Впрочем, как, должно быть, догадывается В.Сиятельство, Ли изъявляет сугубое упорство оттого, что rota fortunae вознесло ее много выше уготованного ей состояния, хоть она и была приведена к этому бесстыдством и пороком. Ей не было доведено общее женскому полу понятие о мудром Божием устроении, по которому женщине назначено не более как состоять в помощниках у мужчины, притом единственно в делах домашних.
Одним словом, могу уверить В.Сиятельство, что заставить ее отступиться от нового образа мысли было бы делом отнюдь не простым. Вообще же, выключая упомянутый случай, манера ее при ответах показывала меньше дерзости и споролюбия, нежели чем можно вывести из записей, до того, что порою представлялось, будто она и сама не рада отвечать так вольно, однако принуждена к тому своею верою. Достоинство, по моему суждению, малозначащее и не перевесит всего прочего, как единственный грош не перевесит несчетного убытка. В целом же она настаивала на правоте своей с таким упрямством, какое В.Сиятельства покорный слуга редко в ком встречал, что видно из ее рассуждений о потаенных свойствах и нраве Его Милости, каковые рассуждения (кому как не В.Сиятельству известно) со всею очевидностью противоречат достоверным о нем сведениям. То же можно отнести и к ее упованиям в рассуждении ее ублюдка.
Все это если не прямое святотатство, то, без сомнения, граничит с оным.
Однако она почитает сие не лишенным вероятия (хотя и не поставляет, в отличие от заведомо помешанных, за совершенную истину). Вы, В.Сиятельство, можете посчитать, что такие ее притязания никак нельзя оставить безнаказанными, ибо легко увидеть в них гнусное оскорбление чистым правилам веры нашей. И все же я убежден, что само время не замедлит выставить ее изрядным примером преступного безрассудства и произвести над ней такое наказание, какое ее самомнение едва ли перенесет; притом смею полагать, что Вы, В.Сиятельство, по здравом размышлении согласитесь со мною в том, что давать огласку столь неблагочестивым суждениям было бы неразумно. Как известно, такого рода вздорные лжепророчества быстро подхватываются праздной и легковерной чернью. Стоит ли будить лихо, когда спит тихо? Мне нет нужды представлять В.Сиятельству, что может воспоследовать, если это лихо пробудится и пойдет гулять по градам и весям. Этакие особы страшны не когда они суть простые еретички, подлое отребье человечества, puellae cloacarum , но как скоро украсятся мишурным благочестием.
Все единоверцы ее, имеющие жительство в здешнем городе, люди, по моему суждению, неблагонамеренные. Так же разумеет о них и мистер Фотерингей, имевший случай узнать их короче. Гражданский закон чтут они не более как внешним образом, тогда как меж собою вменяют его ни во что – до того что объявляют его тиранством и рассуждают о его ниспровержении в грядущих временах. Сколько бы с ними ни спорили, как бы ни увещевали, ко всем внушениям они глухи и, как выражается мистер Фотерингей, точно по-прежнему остаются французами, живущими меж нас в изгнании и языка нашего не разумеющими. Об Уордли доносят, будто он учил, что вступать в прения о вере с христианами общепринятого исповедания не стоит труда, понеже все они невежественны, как турки, и будут за то осуждены.
Мистер Ф. имеет среди них своего соглядатая и держит их под неусыпным надзором, дабы, как он мне представил, при первом удобном случае взять их в узду – каковой случай, по твердому его убеждению, ждать себя не заставит. Однако ж, как может заключить В.Сиятельство из настоящего дела, народ они украдчивый и в обиду себя не дают. Что же принадлежит до наших обстоятельств, то полагаю, что Ли при всех своих заблуждениях новообретенную веру свою хранит крепко. Она отвергла дар В.Сиятельства не с видом человека небесподверженного соблазну принять его, но как бы видя в нем (прости ее, Господи) бесовское подношение, а не дар сострадания. Не подлежит сомнению, что, сколько бы она ни брала на себя вид кротости, дух ее необорим. Когда Вы, В.Сиятельство, поглядев ее, отозвались о ней как об особе недюжинной, суждение Ваше было как всегда справедливо. Этим я свои мысли о ней и заключу.
Вы, В.Сиятельство, на прошлой неделе сделали мне честь изъявлением, чтобы я впредь доводил свои заключения по делу все без изъятий, происходящих от естественного уважения к высокому званию В.Сиятельства.
Исполняю волю В.Сиятельства, хотя и скрепя сердце. Не могу без слез донести В.Сиятельству, что наивероятнейшим видится мне исход самый горестный. В коротких словах представлю его так: я хочу надеяться, что Его Милость еще жив, и все же поверить в это было бы несогласно доводам рассудка. Вывожу сие не только из того обстоятельства, о коем В.Сиятельство уже уведомились, – что, с тех пор как Его Милость видели в последний раз, он ни из денежного содержания своего, ни из доходов нимало не брал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119