!
Быстро пробиравшийся толпой Кирилл Извеков пожал Рагозину локоть и громко спросил:
– Здорово, правда, ведь здорово, а?
– Здорово, – ответил Рагозин так автоматично, что воспринял свой голос наплывшим будто из другого зала.
Потом он заметил Дорогомилова, окружённого детской ватагой и размахивающего рукой в жёсткой манжете. Среди ватаги мелькнула рыжеватая голова Павлика. Рагозин вырвал себя из неподвижности, схватил мальчика за руку и подвёл к рисункам.
– Смотри. Нравится, а?
– Ага, – сказал Павлик, – только лошадь не настоящая. Я знаю, чьи это рисунки! Это – Красилы-мученика.
– Какого мученика? – обиделся Пётр Петрович. – Откуда ты знаешь?
– Мы вместе по берегу шастали. Его ребята зовут – Красила-мученик. Он все красит. Он нам свои рисунки показывал. У него есть лошади лучше этой.
– Послушай, ты, – решительно сказал Рагозин, подталкивая мальчика к рисункам, – читай, что написано.
Павлик прочитал подпись и вопросительно оглянулся на Рагозина.
– Так же, как вы, – сказал он растерянно.
– Это он?
– Подписаться – что же? Как хочешь, так и подпишись. А рисовал Красила-мученик, я знаю.
– Ты должен привести ко мне этого рисовальщика. Обещаешь?
– Где я его возьму? Он из детдома.
– Из какого?
– Много я знаю, из какого. Он не говорил.
– Но ведь ты его увидишь на берегу, а? Где вы там встречаетесь? Ну, давай слово, что приведёшь!
В эту минуту Павлика заслонил подошедший старик в чесучовом изжёванном костюме, с отвислыми карманами пиджака. Он раскрыл рот в бездыханной улыбке:
– Извините, товарищ Рагозин. Я хотел бы, чтобы вы поделились впечатлениями от выставки. Для газеты. Я подписываюсь ЮМ. Может быть, приходилось читать?
– Так, так, – с предельной серьёзностью отозвался Рагозин. – Напишите, что, как известный специалист по вопросам искусства, я нахожу выставку исторической вехой в развитии новейшей живописи.
Мерцалов опустил приготовленный блокнот. Пергаментная кожа его лысины тихо поползла на поднятые брови.
– У вас это должно получиться. Вы, как говорится, журналист с острым общественным темпераментом. Ведь это ваша была недавно статейка под названием «Где купить лобзик?..».
Рот Мерцалова раздвинулся ещё больше, но глядел он со злостью и оскорблённо.
– То бишь нет, я путаю! – воскликнул Рагозин, вплотную подвинувшись к Мерцалову, и вдруг договорил нетерпимо: – Вы напечатали выдумку о том, что Пастухов распространял революционные прокламации. Вы? Да? А вам известно, что Пастухов сбежал к белым? Нет? Вас надо выгнать раз навсегда из газеты! Вы…
Не досказав, он круто отвернулся и будто сразу забыл о Мерцалове.
Он хотел найти в толпе Павлика, но увидел ту солидную девушку, чем-то напоминавшую амазонку, которая повздорила с ним из-за денег. Он попросил её подойти к рисункам Ивана Рагозина.
– Знаете этого чудодея?
– Что? Хорошо? – торжествующе сказала она, откидывая назад голову с выражением – «чья взяла?».
– Да, да. Не укажете ли мне, как найти самого рисовальщика?
– Очень рада, что вы способны отличить хорошее от дурного. Вы чувствуете благородную простоту этой цельной линии (она энергично провела кулачком по гриве, спине и хвосту пунцового коня)? Это превосходит народный лубок, потому что обобщеннее и яснее лубка. Вы понимаете, что мы находимся у самого истока не развращённого влияниями искусства?
– Да, я все понимаю, – с нетерпением сказал Рагозин, – кроме одного: почему вы не отвечаете на вопрос? Картинки вы развесили славно, но кто их рисовал, вам нет дела.
– На этой стене – работы детских домов. Если хотите, я справлюсь, где находится автор интересующих вас произведений.
– Да, да, этих самых произведений! Этот самый автор! Очень хочу, милый вы товарищ, очень! И, пожалуйста, как можно скорее!
Он сильно потряс её руку. Она впервые улыбнулась.
– Как же насчёт наших денег?
– Насчёт денег никак, – тоже улыбнулся Рагозин. – Зачем вам теперь деньги? Все сделано. Да, все сделано очень хорошо.
Он повторял эту фразу, спеша выбраться на улицу и уже не замечая ни людей, ни картинок.
Все в его ощущении жизни с этого момента остановилось, точно заклиненное одним вопросом – нашёл ли он сына или нет?
Через день, возвращаясь из Затона, он увидел у самого входа в Совет двух мальчиков. Прислонившись к ограде палисадника, они шелушили подсолнухи. Он сразу узнал Павлика и сразу понял, кто с ним.
– Мы ждали, ждали, а вас нет и нет, – попрекнул Павлик.
– Пойдём ко мне, – сказал Пётр Петрович, заставляя себя двигаться спокойно.
Закрывшись в кабинете, он прошёлся из угла в угол, не зная, как лучше сделать: усадить мальчиков с собою рядом или заставить их стоять, а самому сесть, или – пусть они сядут, а он будет ходить. «Не важно, чёрт возьми», – подумал он, продолжая расхаживать, и вдруг поймал себя на том, что ему трудно взглянуть на мальчика, которого привёл Павлик. Тогда он сразу остановился перед ними и попробовал приветливо усмехнуться. Павлик небрежно посматривал по сторонам. Другой мальчик сохранял невозмутимость. Взъерошенная русая голова его была большелоба, уголки бровей у висков сильно подняты, карие глаза круглы и чуть выпячены. Худой, длинноногий, с большими руками, он держал локти оттопыренными от пояса, точно наготове к отпору.
– Так это я… твои рисунки видел? – спросил Рагозин, чувствуя, что говорит не так, как хотел бы.
– Не знаю.
Голос мальчика звучал грубовато-уверенно.
– Этакие, знаешь… Лошадь ещё такая красная.
– Да ну, конечно, твоя лошадь, – сказал Павлик. – Чего боишься? Петру Петровичу нравится.
– И не думал бояться.
– Я не кусаюсь, – будто заискивая, проговорил Рагозин. – Мне, правда, понравилось. Ярко так, видишь ли… И все такое… Тебя как зовут?
– Иван.
– Иван Рагозин, верно? А годов? Десятый скоро, да?
– Может, и больше.
– Больше, – согласился Павлик. – Мне скоро одиннадцатый, а он сильней меня.
– Ну? – будто с облегчением вздохнул Пётр Петрович. – Покажи-ка.
Он осторожно потрогал пальцами бицепсы мальчика, и пальцы сами собой остановились на сухих, тонких детских мускулах, пока мальчик не высвободился и не шагнул назад.
– Ваня, – сказал Рагозин медленно, – так, так. А отец у тебя есть?
– Думаю, был, – ответил мальчик с насмешливой улыбкой взрослого.
– Я тоже думаю, – неловко отступил Пётр Петрович и опять прошёлся по комнате.
– Мать свою не помнишь? – спросил он на ходу.
– Её, наверно, отец помнит, – будто ещё насмешливее сказал Ваня.
Он стоял боком к Рагозину, подняв голову и шире раздвинув локти. Видно было – он не лез за ответами в карман, потому что привык к расспросам об отце с матерью. Пётр Петрович растерялся от этой жестокости ответа, тут же начал сердиться, что не владеет собой, и поглядел на мальчика с гневом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198
Быстро пробиравшийся толпой Кирилл Извеков пожал Рагозину локоть и громко спросил:
– Здорово, правда, ведь здорово, а?
– Здорово, – ответил Рагозин так автоматично, что воспринял свой голос наплывшим будто из другого зала.
Потом он заметил Дорогомилова, окружённого детской ватагой и размахивающего рукой в жёсткой манжете. Среди ватаги мелькнула рыжеватая голова Павлика. Рагозин вырвал себя из неподвижности, схватил мальчика за руку и подвёл к рисункам.
– Смотри. Нравится, а?
– Ага, – сказал Павлик, – только лошадь не настоящая. Я знаю, чьи это рисунки! Это – Красилы-мученика.
– Какого мученика? – обиделся Пётр Петрович. – Откуда ты знаешь?
– Мы вместе по берегу шастали. Его ребята зовут – Красила-мученик. Он все красит. Он нам свои рисунки показывал. У него есть лошади лучше этой.
– Послушай, ты, – решительно сказал Рагозин, подталкивая мальчика к рисункам, – читай, что написано.
Павлик прочитал подпись и вопросительно оглянулся на Рагозина.
– Так же, как вы, – сказал он растерянно.
– Это он?
– Подписаться – что же? Как хочешь, так и подпишись. А рисовал Красила-мученик, я знаю.
– Ты должен привести ко мне этого рисовальщика. Обещаешь?
– Где я его возьму? Он из детдома.
– Из какого?
– Много я знаю, из какого. Он не говорил.
– Но ведь ты его увидишь на берегу, а? Где вы там встречаетесь? Ну, давай слово, что приведёшь!
В эту минуту Павлика заслонил подошедший старик в чесучовом изжёванном костюме, с отвислыми карманами пиджака. Он раскрыл рот в бездыханной улыбке:
– Извините, товарищ Рагозин. Я хотел бы, чтобы вы поделились впечатлениями от выставки. Для газеты. Я подписываюсь ЮМ. Может быть, приходилось читать?
– Так, так, – с предельной серьёзностью отозвался Рагозин. – Напишите, что, как известный специалист по вопросам искусства, я нахожу выставку исторической вехой в развитии новейшей живописи.
Мерцалов опустил приготовленный блокнот. Пергаментная кожа его лысины тихо поползла на поднятые брови.
– У вас это должно получиться. Вы, как говорится, журналист с острым общественным темпераментом. Ведь это ваша была недавно статейка под названием «Где купить лобзик?..».
Рот Мерцалова раздвинулся ещё больше, но глядел он со злостью и оскорблённо.
– То бишь нет, я путаю! – воскликнул Рагозин, вплотную подвинувшись к Мерцалову, и вдруг договорил нетерпимо: – Вы напечатали выдумку о том, что Пастухов распространял революционные прокламации. Вы? Да? А вам известно, что Пастухов сбежал к белым? Нет? Вас надо выгнать раз навсегда из газеты! Вы…
Не досказав, он круто отвернулся и будто сразу забыл о Мерцалове.
Он хотел найти в толпе Павлика, но увидел ту солидную девушку, чем-то напоминавшую амазонку, которая повздорила с ним из-за денег. Он попросил её подойти к рисункам Ивана Рагозина.
– Знаете этого чудодея?
– Что? Хорошо? – торжествующе сказала она, откидывая назад голову с выражением – «чья взяла?».
– Да, да. Не укажете ли мне, как найти самого рисовальщика?
– Очень рада, что вы способны отличить хорошее от дурного. Вы чувствуете благородную простоту этой цельной линии (она энергично провела кулачком по гриве, спине и хвосту пунцового коня)? Это превосходит народный лубок, потому что обобщеннее и яснее лубка. Вы понимаете, что мы находимся у самого истока не развращённого влияниями искусства?
– Да, я все понимаю, – с нетерпением сказал Рагозин, – кроме одного: почему вы не отвечаете на вопрос? Картинки вы развесили славно, но кто их рисовал, вам нет дела.
– На этой стене – работы детских домов. Если хотите, я справлюсь, где находится автор интересующих вас произведений.
– Да, да, этих самых произведений! Этот самый автор! Очень хочу, милый вы товарищ, очень! И, пожалуйста, как можно скорее!
Он сильно потряс её руку. Она впервые улыбнулась.
– Как же насчёт наших денег?
– Насчёт денег никак, – тоже улыбнулся Рагозин. – Зачем вам теперь деньги? Все сделано. Да, все сделано очень хорошо.
Он повторял эту фразу, спеша выбраться на улицу и уже не замечая ни людей, ни картинок.
Все в его ощущении жизни с этого момента остановилось, точно заклиненное одним вопросом – нашёл ли он сына или нет?
Через день, возвращаясь из Затона, он увидел у самого входа в Совет двух мальчиков. Прислонившись к ограде палисадника, они шелушили подсолнухи. Он сразу узнал Павлика и сразу понял, кто с ним.
– Мы ждали, ждали, а вас нет и нет, – попрекнул Павлик.
– Пойдём ко мне, – сказал Пётр Петрович, заставляя себя двигаться спокойно.
Закрывшись в кабинете, он прошёлся из угла в угол, не зная, как лучше сделать: усадить мальчиков с собою рядом или заставить их стоять, а самому сесть, или – пусть они сядут, а он будет ходить. «Не важно, чёрт возьми», – подумал он, продолжая расхаживать, и вдруг поймал себя на том, что ему трудно взглянуть на мальчика, которого привёл Павлик. Тогда он сразу остановился перед ними и попробовал приветливо усмехнуться. Павлик небрежно посматривал по сторонам. Другой мальчик сохранял невозмутимость. Взъерошенная русая голова его была большелоба, уголки бровей у висков сильно подняты, карие глаза круглы и чуть выпячены. Худой, длинноногий, с большими руками, он держал локти оттопыренными от пояса, точно наготове к отпору.
– Так это я… твои рисунки видел? – спросил Рагозин, чувствуя, что говорит не так, как хотел бы.
– Не знаю.
Голос мальчика звучал грубовато-уверенно.
– Этакие, знаешь… Лошадь ещё такая красная.
– Да ну, конечно, твоя лошадь, – сказал Павлик. – Чего боишься? Петру Петровичу нравится.
– И не думал бояться.
– Я не кусаюсь, – будто заискивая, проговорил Рагозин. – Мне, правда, понравилось. Ярко так, видишь ли… И все такое… Тебя как зовут?
– Иван.
– Иван Рагозин, верно? А годов? Десятый скоро, да?
– Может, и больше.
– Больше, – согласился Павлик. – Мне скоро одиннадцатый, а он сильней меня.
– Ну? – будто с облегчением вздохнул Пётр Петрович. – Покажи-ка.
Он осторожно потрогал пальцами бицепсы мальчика, и пальцы сами собой остановились на сухих, тонких детских мускулах, пока мальчик не высвободился и не шагнул назад.
– Ваня, – сказал Рагозин медленно, – так, так. А отец у тебя есть?
– Думаю, был, – ответил мальчик с насмешливой улыбкой взрослого.
– Я тоже думаю, – неловко отступил Пётр Петрович и опять прошёлся по комнате.
– Мать свою не помнишь? – спросил он на ходу.
– Её, наверно, отец помнит, – будто ещё насмешливее сказал Ваня.
Он стоял боком к Рагозину, подняв голову и шире раздвинув локти. Видно было – он не лез за ответами в карман, потому что привык к расспросам об отце с матерью. Пётр Петрович растерялся от этой жестокости ответа, тут же начал сердиться, что не владеет собой, и поглядел на мальчика с гневом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198