Эта любовь переполняла
его, делала счастливым, и вот... Да, Бога он тоже любил. Тоже всем
сердцем. В его сердце мирно уживались две любви, и он был самым счаст-
ливым человеком на свете, до тех пор, пока... Теперь приходилось выби-
рать, кого он любит больше. Но страшно даже подумать о том, что можно
ослушаться Бога. Это невообразимо, это кощунственно! Это святотатство!
Нет-нет, просто невозможно ослушаться Бога! Разве сможет Авраам жить с
таким грехом на душе? И разве не накажет его за это Господь? Нет-нет,
ослушаться Господа... Но как же быть? Надо уговорить Господа. Надо
умолить его взять жизнь его, Авраама, и оставить жизнь Иссе. Однако из
глубины души все всплывала и всплывала страшная мысль о том, что ослу-
шаться все-таки можно, более того, ослушаться надо, мыслимое ли дело -
приносить в жертву любимое чадо, отрезать часть души своей, причем
большую и лучшую часть... Авраам страшился этой мысли, шарахался от
нее, но она все лезла и лезла в голову, и никуда нельзя было скрыться
от нее. Он гнал ее, он убегал от нее, но она возвращалась, жгла голо-
ву, разрывала ее на части. Нет! - твердил он себе, - я не ослушаюсь
Бога. Я выполню его требование. Я убью сына своего... И тут же он пу-
гался и этой мысли. Убить сына своего? Плоть от плоти своей? Разве мо-
жет быть угодно Богу убийство, хоть и будет оно называться жертвопри-
ношением? Почему Господь так жесток? Стоп! Да какое право имеет он,
Авраам, осуждать Господа?! Да как смеет он, тварь пресмыкающаяся, су-
дить о делах Господних? Два последующие дня и две ночи Авраам силился
умолить Бога отменить свое решение, смягчить участь раба его Авраама,
но все было тщетно. Господь не приходил больше во сне, и Авраам чувс-
твовал, что он непреклонен.
И вот настал назначенный день. Авраам проснулся с восходом солнца,
встал, оделся, умылся, действуя механически, разбудил Иссу, заставил
его одеть лучшую, праздничную одежду и сказал, что Исса пойдет вместе
с ним на жертвенную гору, где они вдвоем принесут в жертву ягненка.
Исса с готовностью стал собираться, ведь он ни разу еще не ходил с от-
цом на жертвенную гору, и ему было интересно.
Авраам вдруг почувствовал, что сознание его как бы раздвоилось: он
увидел себя со стороны. Будто он сидит и наблюдает за собой и своим
сыном, как они готовятся к походу, как ловят в загоне для скота ягнен-
ка, как кричат потревоженные овцы, как у Иссы вдруг меняется лицо -
ему становится жалко ни в чем не повинного барашка - как он, Авраам,
объясняет Иссе, что для барашка большая честь пойти на заклание для
Господа, как Исса успокаивается и оживляется, как помогает посадить
ягненка в мешок... Он, этот наблюдатель, хочет крикнуть Иссе: "Беги!
Беги отсюда как можно дальше!", но язык прилип к небу и не поворачива-
ется во рту, а они уже идут по дороге, и Авраам несет мешок, а другой
рукой сжимает руку сына, неосознанно крепко сжимает, и Иссе больно,
очень больно, он просит разжать руку, но Авраам не слышит его, и он
вырывается и отбегает в сторону, а Авраам смотрит на него с удивлени-
ем. "Надо же", - думает наблюдатель, - "не посмел сказать сыну правду,
взял барашка для отвода глаз. А ведь правильно сделал, Исса ни за что
не пошел бы за ним, зная правду."
Они вышли из деревни и стали подниматься по извилистой тропинке на
гору. Подъем был долгим и трудным, Авраам задыхался и часто присажи-
вался отдохнуть. Исса торопил его, ему не терпелось приступить к дейс-
твию. И вот они поднялись на вершину. Исса с интересом осматривал
жертвенное ложе, залитое почерневшей кровью, бегал туда-сюда, а Авраам
устало присел на камень и опустил руки между колен. Пора, подумал он
отрешенно, и нащупал под таллифом нож. Вдруг что-то сверкнуло в его
голове, что-то случилось с ним, он принялся озираться по сторонам, не
понимая, где он и что делает. И когда он понял, где он и что он соби-
рается сделать, в душе его раздался вопль отчаяния. Нет! - вдруг ска-
зал он себе. Этого я не сделаю! Он почувствовал себя так, будто прыг-
нул в пропасть. Дух захватило, он посмотрел бешеными глазами на Иссу и
сдавленно сказал:
- Уходи.
Мальчик смотрел на него, не понимая.
- Уходи, - повторил Авраам. - Я передумал. Я один проведу обряд. Да
уходи же!
Исса стал пятиться, продолжая не понимать. И тогда Авраам рявкнул:
- Быстро!
Мальчик повернулся и побежал вниз. Он был обижен, несправедливо,
непонятно и неожиданно обижен. Он бежал, плача и размазывая слезы по
лицу. Авраам проводил его взглядом, встал, воздел руки к небу и прок-
ричал, срывая голос:
- Господи! Я не выполню твое требование. Прокляни меня Господи,
убей меня, испепели на месте, ввергни в ад, но я не могу послушаться
тебя, это выше моих сил. Я - ничтожный раб твой, признаюсь тебе в том,
что люблю тебя меньше, чем своего сына. Я готов понести любое наказа-
ние, я готов есть землю, я готов умереть и вечно гореть в аду, я на
все готов... Он замолчал, опустился на колени и стал ждать. И раздался
Голос.
- Встань, Авраам. Ступай домой. Живи. Радуйся жизни. Это было испы-
тание. Быть может жестокое, но необходимое испытание. И ты с честью
выдержал его. Ты поступил именно так, как и следовало поступить. Сту-
пай, Авраам.
Авраам боялся поверить. Из глаз его брызнули слезы. Господь не ос-
тавил его в бесконечной милости своей. Забыв про барашка и нож, он за-
семенил прочь с горы, и закричал от переполнявшей его радости...
Глава 5. Сын.
- Отец, я хочу поговорить с тобой.
- Я слушаю тебя.
- Я хочу поговорить об Эксперименте.
- Гм... О каком именно Эксперименте ты хочешь поговорить?
- На планете возле желтого солнца.
- Хорошо.
- Я ... Мне не нравится Эксперимент... Точнее, мне не нравится, как
вы его проводите. Еще точнее - мне не нравятся ваши методы воздейс-
твия.
- Вот как...
- Да. Скажи, зачем вы устроили потоп?
- Но, сынок, мы не устраивали потопа. Вернее, это, конечно, наших
рук дело, но не по умыслу, а по недосмотру. Ошибка в расчетах.
- Хороша ошибка, Отец. Погибло столько людей. И животных.
- Я понимаю твое негодование, но, поверь, я был огорчен не меньше
тебя. Я целую неделю не мог толком уснуть. Я и теперь с содроганием
вспоминаю про потоп.
- А город? Вы же просто стерли его с лица планеты! Опять ошибка в
расчетах? Или это было наказанием?
- Видишь ли... Все это не так просто. Это можно рассматривать и как
наказание, но, поверишь ли - стечение обстоятельств и невезение. Мы
пытались предотвратить катастрофу, но... как бы тебе сказать... Не
слишком усердно... Словом - катастрофа произошла. Но этот город... Жи-
тели его...
- Но ведь не все же они были бесповоротно испорчены!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
его, делала счастливым, и вот... Да, Бога он тоже любил. Тоже всем
сердцем. В его сердце мирно уживались две любви, и он был самым счаст-
ливым человеком на свете, до тех пор, пока... Теперь приходилось выби-
рать, кого он любит больше. Но страшно даже подумать о том, что можно
ослушаться Бога. Это невообразимо, это кощунственно! Это святотатство!
Нет-нет, просто невозможно ослушаться Бога! Разве сможет Авраам жить с
таким грехом на душе? И разве не накажет его за это Господь? Нет-нет,
ослушаться Господа... Но как же быть? Надо уговорить Господа. Надо
умолить его взять жизнь его, Авраама, и оставить жизнь Иссе. Однако из
глубины души все всплывала и всплывала страшная мысль о том, что ослу-
шаться все-таки можно, более того, ослушаться надо, мыслимое ли дело -
приносить в жертву любимое чадо, отрезать часть души своей, причем
большую и лучшую часть... Авраам страшился этой мысли, шарахался от
нее, но она все лезла и лезла в голову, и никуда нельзя было скрыться
от нее. Он гнал ее, он убегал от нее, но она возвращалась, жгла голо-
ву, разрывала ее на части. Нет! - твердил он себе, - я не ослушаюсь
Бога. Я выполню его требование. Я убью сына своего... И тут же он пу-
гался и этой мысли. Убить сына своего? Плоть от плоти своей? Разве мо-
жет быть угодно Богу убийство, хоть и будет оно называться жертвопри-
ношением? Почему Господь так жесток? Стоп! Да какое право имеет он,
Авраам, осуждать Господа?! Да как смеет он, тварь пресмыкающаяся, су-
дить о делах Господних? Два последующие дня и две ночи Авраам силился
умолить Бога отменить свое решение, смягчить участь раба его Авраама,
но все было тщетно. Господь не приходил больше во сне, и Авраам чувс-
твовал, что он непреклонен.
И вот настал назначенный день. Авраам проснулся с восходом солнца,
встал, оделся, умылся, действуя механически, разбудил Иссу, заставил
его одеть лучшую, праздничную одежду и сказал, что Исса пойдет вместе
с ним на жертвенную гору, где они вдвоем принесут в жертву ягненка.
Исса с готовностью стал собираться, ведь он ни разу еще не ходил с от-
цом на жертвенную гору, и ему было интересно.
Авраам вдруг почувствовал, что сознание его как бы раздвоилось: он
увидел себя со стороны. Будто он сидит и наблюдает за собой и своим
сыном, как они готовятся к походу, как ловят в загоне для скота ягнен-
ка, как кричат потревоженные овцы, как у Иссы вдруг меняется лицо -
ему становится жалко ни в чем не повинного барашка - как он, Авраам,
объясняет Иссе, что для барашка большая честь пойти на заклание для
Господа, как Исса успокаивается и оживляется, как помогает посадить
ягненка в мешок... Он, этот наблюдатель, хочет крикнуть Иссе: "Беги!
Беги отсюда как можно дальше!", но язык прилип к небу и не поворачива-
ется во рту, а они уже идут по дороге, и Авраам несет мешок, а другой
рукой сжимает руку сына, неосознанно крепко сжимает, и Иссе больно,
очень больно, он просит разжать руку, но Авраам не слышит его, и он
вырывается и отбегает в сторону, а Авраам смотрит на него с удивлени-
ем. "Надо же", - думает наблюдатель, - "не посмел сказать сыну правду,
взял барашка для отвода глаз. А ведь правильно сделал, Исса ни за что
не пошел бы за ним, зная правду."
Они вышли из деревни и стали подниматься по извилистой тропинке на
гору. Подъем был долгим и трудным, Авраам задыхался и часто присажи-
вался отдохнуть. Исса торопил его, ему не терпелось приступить к дейс-
твию. И вот они поднялись на вершину. Исса с интересом осматривал
жертвенное ложе, залитое почерневшей кровью, бегал туда-сюда, а Авраам
устало присел на камень и опустил руки между колен. Пора, подумал он
отрешенно, и нащупал под таллифом нож. Вдруг что-то сверкнуло в его
голове, что-то случилось с ним, он принялся озираться по сторонам, не
понимая, где он и что делает. И когда он понял, где он и что он соби-
рается сделать, в душе его раздался вопль отчаяния. Нет! - вдруг ска-
зал он себе. Этого я не сделаю! Он почувствовал себя так, будто прыг-
нул в пропасть. Дух захватило, он посмотрел бешеными глазами на Иссу и
сдавленно сказал:
- Уходи.
Мальчик смотрел на него, не понимая.
- Уходи, - повторил Авраам. - Я передумал. Я один проведу обряд. Да
уходи же!
Исса стал пятиться, продолжая не понимать. И тогда Авраам рявкнул:
- Быстро!
Мальчик повернулся и побежал вниз. Он был обижен, несправедливо,
непонятно и неожиданно обижен. Он бежал, плача и размазывая слезы по
лицу. Авраам проводил его взглядом, встал, воздел руки к небу и прок-
ричал, срывая голос:
- Господи! Я не выполню твое требование. Прокляни меня Господи,
убей меня, испепели на месте, ввергни в ад, но я не могу послушаться
тебя, это выше моих сил. Я - ничтожный раб твой, признаюсь тебе в том,
что люблю тебя меньше, чем своего сына. Я готов понести любое наказа-
ние, я готов есть землю, я готов умереть и вечно гореть в аду, я на
все готов... Он замолчал, опустился на колени и стал ждать. И раздался
Голос.
- Встань, Авраам. Ступай домой. Живи. Радуйся жизни. Это было испы-
тание. Быть может жестокое, но необходимое испытание. И ты с честью
выдержал его. Ты поступил именно так, как и следовало поступить. Сту-
пай, Авраам.
Авраам боялся поверить. Из глаз его брызнули слезы. Господь не ос-
тавил его в бесконечной милости своей. Забыв про барашка и нож, он за-
семенил прочь с горы, и закричал от переполнявшей его радости...
Глава 5. Сын.
- Отец, я хочу поговорить с тобой.
- Я слушаю тебя.
- Я хочу поговорить об Эксперименте.
- Гм... О каком именно Эксперименте ты хочешь поговорить?
- На планете возле желтого солнца.
- Хорошо.
- Я ... Мне не нравится Эксперимент... Точнее, мне не нравится, как
вы его проводите. Еще точнее - мне не нравятся ваши методы воздейс-
твия.
- Вот как...
- Да. Скажи, зачем вы устроили потоп?
- Но, сынок, мы не устраивали потопа. Вернее, это, конечно, наших
рук дело, но не по умыслу, а по недосмотру. Ошибка в расчетах.
- Хороша ошибка, Отец. Погибло столько людей. И животных.
- Я понимаю твое негодование, но, поверь, я был огорчен не меньше
тебя. Я целую неделю не мог толком уснуть. Я и теперь с содроганием
вспоминаю про потоп.
- А город? Вы же просто стерли его с лица планеты! Опять ошибка в
расчетах? Или это было наказанием?
- Видишь ли... Все это не так просто. Это можно рассматривать и как
наказание, но, поверишь ли - стечение обстоятельств и невезение. Мы
пытались предотвратить катастрофу, но... как бы тебе сказать... Не
слишком усердно... Словом - катастрофа произошла. Но этот город... Жи-
тели его...
- Но ведь не все же они были бесповоротно испорчены!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24