Я
торжественно следовал за ним.
Да, молодец все-таки эта Имлах. Отбросила ложную гордость и
показала, кто она есть. Ведь даже от феи может быть толк, если,
конечно, фея постарается.
Мы выбрались на холм и почти сразу же нашли родничок. Вода
в нем была необыкновенно вкусной, и я надеялся, что она не
содержит в себе яда. Я уже рисовал себе в мыслях приятную
картину, как мы тут отдыхаем и попиваем чаек. Поэтому я, позабыв
усталость, принялся помогать, распаковал вещи и принес немного
веточек, пока он валил высохшую елочку и отстругивал от ствола
щепу.
Мох все еще лежал, и никакой Имлах не было в помине.
- Может быть, с ней что-то случилось? - спросил Исангард,
подвешивая котелок над огнем.
- Дурак ты. Она фея, говорят же тебе. Что с ней сделается?
Мне почему-то не понравилось, что он так о ней беспокоится.
Но он меня не слушал. Встав на ноги, он обвел глазами лес и
болото. Уже начало темнеть, так что в сумерках он сумел
разглядеть совсем немного.
- Ты последи за огнем, а я сейчас приду, - заявил он и
потопал вниз, к трясине. Я смотрел, как заваривается чай, и на
минуту опять подвел палку с висящим котелком над огнем, чтобы
чай разок провернулся. Исангард запрещает мне это делать,
говорит, что так недалеко до наркомании, но по мне, наркоманы -
это те, кто не может жить без листьев ката, а чай - штука
невинная.
Из темной ложбинки донесся его вопль:
- Имлах!
В голосе было столько тревоги, что я чуть котелок не выронил.
За моей спиной что-то зашуршало. Я резко повернулся и сразу
же вытаращил глаза - желтые, круглые. Они всегда производят
сильное впечатление на незваных гостей. Даже если гости из
нечисти. На севере Пустынный Кода - весьма редкое явление, они
все поначалу пугаются, потому что не знают, чего от меня можно
ожидать.
Но это была Имлах. Грязная, вся в лохмотьях, еле живая от
усталости и, по-моему, страшно смущенная.
- Явилась, - проворчал я, тоже почему-то чувствуя
неловкость. И, встав во весь рост, крикнул, обращаясь к
ложбинке:- Исангард! Она здесь!
Он примчался почти в тот же миг, и физиономия у него была
встревоженная. Еще меньше мне понравилось, как он схватил ее за
руки и, слегка отстранив, принялся изучать взглядом ее
многочисленные царапины.
- Эх, ты... - сказал он и ласково усадил ее на бревно возле
нашего костра. Он вытащил из сумки какую-то ветошь и принялся
поливать ее чаем. По его мнению, ссадины лучше всего промывать
именно чаем.
- Я ведьма, - тихонько созналась она. - Ты уж прости,
Исангард. Не хотела тебе говорить.
- Не надо ничего говорить, - сказал он. - На самом деле
все это ерунда.
- Если хочешь знать, Имлах, - сказал я, - у Исангарда
была одна знакомая богиня.
Я думал, что Имлах завянет от этих моих слов, но она как
будто их не расслышала.
- Завтра я буду в полном порядке, - сказала она. - Шипы
были здорово ядовитые, но для мха неопасные. И для нечисти тоже.
- Она слегка покраснела под разводами грязи. - А вот человеку
смерть. Я потом еле содрала с себя отравленный мох... Ладно, это
все мелочи. Главное - что мы прошли.
- Главное даже не это, - негромко сказал Исангард,
усаживаясь на землю возле ее ног. Его темные глаза тихонько
засветились. Такими они становятся, когда он чует надвигающуюся
опасность. В отличие от нормальных людей, Исангард почему-то
радуется, встречая на своем пути различные неприятности. Он
уверяет, что это разнообразит его монотонную жизнь.
- А что, по-твоему, главное, Исангард? - спросил я.
Ответ превзошел все мои наихудшие предположения.
- Главное, Кода, что мы теперь точно знаем: кому-то не
нравится, что мы идем этой дорогой. Значит, мы идем куда нужно.
- А... ты нашел себе занятие по душе? - горько произнес я.
- Будешь спасать неизвестно кого от неизвестно чего. А я только
Пустынный Кода. Я хочу нормально дожить до старости.
Он уже привык к тирадам подобного рода и перестал обращать
на них внимание. Я это знал и ворчал больше для порядка. Чтобы
он не очень расслаблялся.
Имлах задумчиво терла красочный кровоподтек на ноге пониже
колена. Я догадался почему-то, что он возник на том месте, где я
потоптался, доказывая Исангарду, что с девчонкой ничего не
случится, если по ней немного походить ногами.
Она заметила, как я смотрю на нее, и уши мои предательски
покраснели. А она засмеялась, как будто увидела нечто очень
приятное, и погладила меня по голове.
Глава шестая
СТИХИЙНОЕ БЕДСТВИЕ
Я проснулся раньше всех. Эти двое, конечно, дрыхли. Исангард
развалился прямо на траве, положив под голову трухлявое бревно.
Представляю, как это возмутило обитавших там козявок. Исангард
умеет спать где угодно и сколько угодно. По-моему, он даже умеет
отсыпаться впрок. Утреннее солнышко еще не забралось под куст,
избранный моим другом-человеком в качестве резиденции. По
Исангарду сновали какие-то жуки, но подобные мелочи не могли
разбудить этого упрямца. Имлах прикорнула, завернувшись в его
плащ. Во сне она трогательно посапывала.
Я назначил сам себя кухонным мужиком. Не гордый я и
самоотверженный. И настроение у меня было приличное, насколько
это возможно в таком гиблом месте. Болото осталось позади. После
ловушки с шипами дорога пошла вверх и вывела нас на берег
лесной речки. Симпатичная такая черная речушка в густо заросших
берегах, вся покрытая пятнами кувшинок. Чем-то она очень
напоминала ленивого обожравшегося удава.
Я аккуратно сложил дрова, приготовленные с вечера
Исангардом, поджег их и повесил над огнем котелок. Утро
занималось свежее, чудное, но я заранее видел уже, что к полудню
начнется невыносимая жара. Если бы кто-нибудь поинтересовался
моим самочувствием, то я сказал бы этому благодетелю, что не
выношу такой влажности. Подобная температура воздуха для меня
тьфу, но с влажностью здесь, на Южных Окраинах, просто
форменный караул.
Вода закипела. Я заварил чай, разлил его по кружкам и
пристроил их поближе к костру, чтобы не остывали, а в
освободившемся котелке стал варить кашу. Каша - гадость, это
вам любой Пустынный Кода скажет. То ли дело сочные листья
какбатула, который растет в Певучих Песках. Что это такое -
объяснять бесполезно, если вы не пробовали. Но когда очень
хочется есть, то и каша пойдет, а с тех пор, как я связался с
Исангардом, я постоянно хочу есть.
Я заметил, что чай в одной из чашек потихоньку перекипает, и
отодвинул его подальше от костра. Невидимый в ярком утреннем
свете огонь потрескивал и обдавал сухим жаром мои колени, когда
я присаживался рядом на корточки. Река беззвучно струилась
внизу, а синие стрекозы проносились надо мной, прекрасные и
чуткие, как стрелы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
торжественно следовал за ним.
Да, молодец все-таки эта Имлах. Отбросила ложную гордость и
показала, кто она есть. Ведь даже от феи может быть толк, если,
конечно, фея постарается.
Мы выбрались на холм и почти сразу же нашли родничок. Вода
в нем была необыкновенно вкусной, и я надеялся, что она не
содержит в себе яда. Я уже рисовал себе в мыслях приятную
картину, как мы тут отдыхаем и попиваем чаек. Поэтому я, позабыв
усталость, принялся помогать, распаковал вещи и принес немного
веточек, пока он валил высохшую елочку и отстругивал от ствола
щепу.
Мох все еще лежал, и никакой Имлах не было в помине.
- Может быть, с ней что-то случилось? - спросил Исангард,
подвешивая котелок над огнем.
- Дурак ты. Она фея, говорят же тебе. Что с ней сделается?
Мне почему-то не понравилось, что он так о ней беспокоится.
Но он меня не слушал. Встав на ноги, он обвел глазами лес и
болото. Уже начало темнеть, так что в сумерках он сумел
разглядеть совсем немного.
- Ты последи за огнем, а я сейчас приду, - заявил он и
потопал вниз, к трясине. Я смотрел, как заваривается чай, и на
минуту опять подвел палку с висящим котелком над огнем, чтобы
чай разок провернулся. Исангард запрещает мне это делать,
говорит, что так недалеко до наркомании, но по мне, наркоманы -
это те, кто не может жить без листьев ката, а чай - штука
невинная.
Из темной ложбинки донесся его вопль:
- Имлах!
В голосе было столько тревоги, что я чуть котелок не выронил.
За моей спиной что-то зашуршало. Я резко повернулся и сразу
же вытаращил глаза - желтые, круглые. Они всегда производят
сильное впечатление на незваных гостей. Даже если гости из
нечисти. На севере Пустынный Кода - весьма редкое явление, они
все поначалу пугаются, потому что не знают, чего от меня можно
ожидать.
Но это была Имлах. Грязная, вся в лохмотьях, еле живая от
усталости и, по-моему, страшно смущенная.
- Явилась, - проворчал я, тоже почему-то чувствуя
неловкость. И, встав во весь рост, крикнул, обращаясь к
ложбинке:- Исангард! Она здесь!
Он примчался почти в тот же миг, и физиономия у него была
встревоженная. Еще меньше мне понравилось, как он схватил ее за
руки и, слегка отстранив, принялся изучать взглядом ее
многочисленные царапины.
- Эх, ты... - сказал он и ласково усадил ее на бревно возле
нашего костра. Он вытащил из сумки какую-то ветошь и принялся
поливать ее чаем. По его мнению, ссадины лучше всего промывать
именно чаем.
- Я ведьма, - тихонько созналась она. - Ты уж прости,
Исангард. Не хотела тебе говорить.
- Не надо ничего говорить, - сказал он. - На самом деле
все это ерунда.
- Если хочешь знать, Имлах, - сказал я, - у Исангарда
была одна знакомая богиня.
Я думал, что Имлах завянет от этих моих слов, но она как
будто их не расслышала.
- Завтра я буду в полном порядке, - сказала она. - Шипы
были здорово ядовитые, но для мха неопасные. И для нечисти тоже.
- Она слегка покраснела под разводами грязи. - А вот человеку
смерть. Я потом еле содрала с себя отравленный мох... Ладно, это
все мелочи. Главное - что мы прошли.
- Главное даже не это, - негромко сказал Исангард,
усаживаясь на землю возле ее ног. Его темные глаза тихонько
засветились. Такими они становятся, когда он чует надвигающуюся
опасность. В отличие от нормальных людей, Исангард почему-то
радуется, встречая на своем пути различные неприятности. Он
уверяет, что это разнообразит его монотонную жизнь.
- А что, по-твоему, главное, Исангард? - спросил я.
Ответ превзошел все мои наихудшие предположения.
- Главное, Кода, что мы теперь точно знаем: кому-то не
нравится, что мы идем этой дорогой. Значит, мы идем куда нужно.
- А... ты нашел себе занятие по душе? - горько произнес я.
- Будешь спасать неизвестно кого от неизвестно чего. А я только
Пустынный Кода. Я хочу нормально дожить до старости.
Он уже привык к тирадам подобного рода и перестал обращать
на них внимание. Я это знал и ворчал больше для порядка. Чтобы
он не очень расслаблялся.
Имлах задумчиво терла красочный кровоподтек на ноге пониже
колена. Я догадался почему-то, что он возник на том месте, где я
потоптался, доказывая Исангарду, что с девчонкой ничего не
случится, если по ней немного походить ногами.
Она заметила, как я смотрю на нее, и уши мои предательски
покраснели. А она засмеялась, как будто увидела нечто очень
приятное, и погладила меня по голове.
Глава шестая
СТИХИЙНОЕ БЕДСТВИЕ
Я проснулся раньше всех. Эти двое, конечно, дрыхли. Исангард
развалился прямо на траве, положив под голову трухлявое бревно.
Представляю, как это возмутило обитавших там козявок. Исангард
умеет спать где угодно и сколько угодно. По-моему, он даже умеет
отсыпаться впрок. Утреннее солнышко еще не забралось под куст,
избранный моим другом-человеком в качестве резиденции. По
Исангарду сновали какие-то жуки, но подобные мелочи не могли
разбудить этого упрямца. Имлах прикорнула, завернувшись в его
плащ. Во сне она трогательно посапывала.
Я назначил сам себя кухонным мужиком. Не гордый я и
самоотверженный. И настроение у меня было приличное, насколько
это возможно в таком гиблом месте. Болото осталось позади. После
ловушки с шипами дорога пошла вверх и вывела нас на берег
лесной речки. Симпатичная такая черная речушка в густо заросших
берегах, вся покрытая пятнами кувшинок. Чем-то она очень
напоминала ленивого обожравшегося удава.
Я аккуратно сложил дрова, приготовленные с вечера
Исангардом, поджег их и повесил над огнем котелок. Утро
занималось свежее, чудное, но я заранее видел уже, что к полудню
начнется невыносимая жара. Если бы кто-нибудь поинтересовался
моим самочувствием, то я сказал бы этому благодетелю, что не
выношу такой влажности. Подобная температура воздуха для меня
тьфу, но с влажностью здесь, на Южных Окраинах, просто
форменный караул.
Вода закипела. Я заварил чай, разлил его по кружкам и
пристроил их поближе к костру, чтобы не остывали, а в
освободившемся котелке стал варить кашу. Каша - гадость, это
вам любой Пустынный Кода скажет. То ли дело сочные листья
какбатула, который растет в Певучих Песках. Что это такое -
объяснять бесполезно, если вы не пробовали. Но когда очень
хочется есть, то и каша пойдет, а с тех пор, как я связался с
Исангардом, я постоянно хочу есть.
Я заметил, что чай в одной из чашек потихоньку перекипает, и
отодвинул его подальше от костра. Невидимый в ярком утреннем
свете огонь потрескивал и обдавал сухим жаром мои колени, когда
я присаживался рядом на корточки. Река беззвучно струилась
внизу, а синие стрекозы проносились надо мной, прекрасные и
чуткие, как стрелы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23