Лица его я разглядеть не мог, но атмосфера церемонии вызвала во мне
теплую волну доброжелательности. Я не был больше противником монархии.
Отзвучал гимн, король Виллем сел, кивнул в ответ на поклоны, и толпа
придворных немного ожила. Патил пропал куда-то, а я, с Жезлом под мышкой,
начал восхождение к трону, хромая даже при слабом лунном притяжении. Все
это здорово напоминало путь к внутреннему Гнезду Кккаха, разве что здесь я
ничего не боялся. Было немного жарко, да звенело в ушах. Вдогонку звучала
мешанина из земных гимнов - от "Христианского короля" до "Марсельезы",
"Звездно-полосатого стяга" и прочих. Поклон у первой ступеньки, поклон у
второй, и последний, самый низкий, прежде, чем взойти к трону. Колен я не
преклонил - это только дворянам положено, а простые смертные по отношению
к своему суверену обладают несколько большим суверенитетом. Многие - в
театре или на стерео, например, - этого не знают, потому Родж
предварительно учинил мне настоящий экзамен.
- Ave, Imperator!
Будь я голландцем, сказал бы: "Rex", но я - американец. Мы обменялись
загодя вызубренной школьной латынью - он осведомился, чего я хочу, я
ответил, что, будучи призван им... И так далее. Затем он перешел на
англо-американский с легким акцентом восточного побережья:
- Ты верно служил нашему отцу. Мы выражаем надежду, что и для нас ты
будешь верным слугой. Ответь же.
- Воля императора - закон для меня, Ваше Величество.
- Приблизься.
Может, не стоило так спешить - ступени были высоки и круты, а нога
действительно вела себя ужасно. Боль хоть и психосоматическая, но ничем не
лучше настоящей. Я чуть было не загремел вниз, а Виллем вскочил с трона и
поддержал меня за локоть. В зале загомонили. Император улыбнулся и, sotto
voce, сказал:
- Ничего, старина, мы все это быстро провернем.
Он довел меня до табурета у самого трона и усадил немного раньше, чем
сел сам; протянул руку за свитком, развернул его и сделал вид, что
внимательно изучает чистый лист.
Зазвучала негромкая музыка, придворные начали изо всех сил
наслаждаться обществом друг друга. Дамы хихикали, джентльмены отпускали
галантности, мелькали веера... Никто не покидал своего места, но и не
стоял столбом. Маленькие пажи, точь-в-точь херувимы Микеланджело, сновали
по залу, разнося сладости. Один, став на колено, протянул поднос Виллему,
тот, не отрывая глаз от свитка, взял с него конфету. Мальчик предложил
поднос и мне, я тоже взял себе что-то, лихорадочно соображая, прилично ли
это делать. "Что-то" оказалось изумительной шоколадкой без начинки, какие
делают только в Голландии.
Вскоре я обнаружил, что многих придворных знаю по газетным фото.
Присутствовали здесь многие земные монархи, оказавшиеся в наше время не у
дел и деликатно скрывающиеся под вторыми титулами - герцогов, графов...
Говорят, Виллем нарочно подкармливает их при дворе: для пущей важности, а
может, чтоб были на глазах и подальше от политики и прочих соблазнов. А
по-моему, он тут обе эти причины учел. Полно было и некоронованных
потомков благородных семейств всех национальностей - из них некоторым
действительно приходилось "работать" пропитания ради.
Я невольно старался различить в толпе габсбургские губы и виндзорские
носы.
Наконец Виллем отложил свиток. Музыка и разговоры разом стихли. В
мертвой тишине он произнес:
- Весьма достойные люди. Мы подумаем.
- Благодарю вас, Ваше Величество!
- Мы все взвесим и известим тебя.
Наклонившись ко мне, он прошептал:
- Не вздумай пятиться по этим проклятым ступеням! Просто встань; я
сейчас исчезну.
- О, спасибо, сэр, - прошептал я в ответ. Он поднялся - за ним и я
вскочил - и удалился, подняв мантией небольшой вихрь. Оглянувшись, я
заметил несколько изумленных взглядов, но вновь заиграла музыка,
придворные занялись светскими беседами, а я смог потихоньку уйти.
На выходе меня подхватил Патил:
- Сюда пожалуйте, сэр.
Выпендреж кончился, началась настоящая аудиенция. Патил провел меня
сквозь маленькую дверцу, по длинному, узкому коридору, к еще одной двери.
За ней оказался самый обычный кабинет, разве что на стене висел щит с
гербом Дома Оранских и бессмертным девизом: Я поддержу!. Посреди комнаты
стоял громадный письменный стол, заваленный грудой бумаг. В центре его,
под металлическим пресс-папье в виде детских башмачков, лежал оригинал
списка, копия с которого была у меня в кармане. На стене в раме висел
семейный портрет: покойная императрица с детьми. У другой стены - потертый
диван и рядом - небольшой бар, несколько кресел и качалка возле стола. Все
остальное вполне подошло бы к несуетно-деловой обстановке кабинета
домашнего врача.
Патил меня покинул; дверь за ним захлопнулась. Я не успел даже
решить, прилично ли сесть куда-нибудь, как в дверь напротив поспешно вошел
император, бросив на ходу:
- Здравствуй, Джозеф. Погоди минуту, я сейчас.
Он скорым шагом пересек кабинет и скрылся за третьей дверью. Два
лакея шли следом, принимая от него облачение, которое он сбрасывал на
ходу. Вскоре император вернулся, застегивая по дороге манжеты:
- Тебе-то, небось, короткий путь достался, а я - кругом добирайся.
Проклятая память - все забываю приказать архитектору прорубить сквозной
ход. А то изволь всякий раз обойти почти весь дворец, да эти в коридоре
постоянно трутся... И сбруя на мне, как на цирковой лошади...
Переведя дух, император добавил:
- Хорошо, под нее ничего, кроме подштанников одевать не надо.
- Обезьяний пиджак, что на мне, тоже не самая удобная вещь в моем
гардеробе, сэр, - заметил я. Он пожал плечами:
- Ладно, все это - издержки производства. Ты уже налил себе?
Он выдернул из-под пресс-папье список кандидатур:
- Нет? Так наливай; и мне, пожалуйста, тоже.
- Вам - что, сэр?
- Э? - Император обернулся и внимательно осмотрел меня. - Как всегда,
конечно. Шотландского со льдом.
Я молча организовал выпивку, добавив себе в бокал малость воды. По
спине пробежал холодок: если Бонфорт знал, что император пьет скотч со
льдом, почему в досье об этом ничего не было?!
Но Виллем принял бокал, лишь пробормотав:
- Ну, чтоб сопла не остыли, - и вновь погрузился в изучение списка.
Внезапно подняв взгляд, он спросил:
- Джозеф, а что ты скажешь про этих ребят?
- С-сэр?.. Ну, это, конечно, только основа кабинета...
Мы, где только можно, раздавали по два портфеля в одни руки; сам
Бонфорт ведал вдобавок обороной и казной. В трех случаях на должность
заступили замы ушедших в отставку министров - научных исследований, по
делам населения, и по внеземным территориям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46