Эгоист, позер, фальшивый насквозь человечишко - разве такому
вжиться в роль?!
Вдобавок, по какой-то необъяснимой прихоти Фортуны, его козлиная
декламация и обезьяньи кривлянья прилично оплачивались - а настоящие
мастера голодают...
- Дэк! Да как вы подумать могли, что он подойдет?!
- М-мм... Не то, чтоб он подходил, - он сейчас связан долгосрочным
контрактом. Сразу хватятся, пропади он хоть на неделю. Хорошо, вы
оказались "на воле". Получив ваше согласие, я велел Джоку отозвать ребят,
занимавшихся Троубриджем.
- И правильно!
- Но знаете, Лоренцо, должен вам сказать: пока вы обуздывали свою
требуху после торможения, я связался с "Рискуй" и дал команду продолжать
переговоры с Троубриджем.
- Что?!
- Так вы ж сами просились. У нас как - раз уж дальнобойщик подрядился
забросить груз на Ганимед, так он доставит его на Ганимед. Сдохнет, а
доставит, не пойдет на попятный, когда корабль уже загружен! Вы сказали,
берете эту работу - без всяких там "но" и "если". Выберетесь. И уже через
несколько минут празднуете труса при первом шорохе. Потом - с космодрома
сбежать хотели. И вот только что истерику закатили - хочу на Зе-е-млю!
Знаете, может, вы и лучший актер, чем Троубридж, - я не разбираюсь. Но нам
нужен парень, который не сдрейфит в случае чего. И сдается мне, Троубридж
как раз из таких. Если с ним договоримся - заплатим вам и отправим назад.
Ясно?
Более чем. Дэк вслух не говорил, но явно имел в виду, что я не тот
партнер, на которого можно положиться, и был по-своему прав. И обижаться
оставалось лишь на самого себя. Конечно, только полный кретин соглашается,
сам не зная, на что, - но я ведь согласился! Безоговорочно... А теперь
вдруг решил отвалить в сторонку, будто новичок, испугавшийся публики.
Что бы ни случилось, играй до конца! - вот древнейшая заповедь
шоу-бизнеса. Может, философы ее и опровергнут, однако жизнь наша редко
подчиняется логике. Мой папаша соблюдал эту заповедь свято. Я сам видел,
как он доигрывал два акта с острым приступом аппендицита, да еще выходил
на поклоны, прежде чем его отправили в больницу. Сейчас я словно видел
лицо отца - лицо истинного актера, с презрением взирающего на
горе-фигляра, готового без зазрения совести отпустить публику
неудовлетворенной...
- Дэк, - неуклюже промямлил я, - извините, бога ради. Я был неправ.
Он пристально оглядел меня:
- Так вы будете играть?
- Да.
Я отвечал совершенно искренне, но вдруг вспомнил об одной вещи,
делавшей эту работу для меня вовсе безнадежной, вроде роли Белоснежки в
"Семи гномах".
- Все - о'кей, я буду играть. Но...
- Что "но"? - презрительно спросил Дэк. - Опять ваша проклятая
натура.
- Нет, нет! Но - вы говорили, летим на Марс. Дэк, я должен буду
играть среди марсиан?
- Ну конечно, а то среди кого?
- А... Но, Дэк, я же не переношу марсиан! Они меня всегда из колеи
вышибают! Я постараюсь справиться, но может получиться... понимаете?
- Э, если дело только в этом - плюньте и забудьте!
- Как "забудьте"? Я...
- Говорят вам - плюньте! Нам все известно - вы в таких вещах сущий
чайник, Лоренцо. Эта боязнь марсиан - все равно, что детские страхи перед
пауками и змеями, но - неважно. Мы все учли. Так что - не беспокойтесь
понапрасну.
- Ну, раз вы... Тогда все в порядке.
Не то, чтобы он меня успокоил - слово "чайник" уж больно задело. Для
меня чайниками всегда оставалась публика - в общем, этой темы я больше не
поднимал. Дэк опять пододвинул к себе микрофон и сказал:
- Одуванчик - Перекати-полю. План "Клякса" отменяется. Продолжаем по
плану "Марди Гра".
- Дэк?.. - начал я, когда он отложил микрофон.
- После, - отмахнулся он. - Идем на стыковку. Может, тряхнет малость
- нет времени рассусоливать. Сидите тихо и не суйтесь под руку.
И нас-таки тряхнуло. Когда мы оказались на планетолете, я даже
обрадовался возобновлению невесомости - постоянная, но легкая тошнота куда
лучше редких, но бурных приступов. Однако лафа продолжалась минут этак
пять. Когда мы с Дэком вплывали в шлюз, трое космачей с "Одолей" уже
стояли наготове. Тут я на минуту замешкался - чего возьмешь с такого
безнадежного крота вроде меня, который пол-то от потолка в невесомости
отличить не может. Кто-то спросил:
- А где этот?
- Да вот! - отвечал Дэк.
- Этот самый? - вопрошавший будто глазам не верил.
- Он, он, - подтвердил Дэк, - только в гриме; не суетись зря. Лучше
помоги устроить его в соковыжималку.
Меня схватили за руку, протащили узким коридором и впихнули в одну из
кают. У переборки против входа стояли две "соковыжималки" - гидравлические
устройства, вроде ванн, распределяющие давление равномерно, - на
дальнерейсовиках ими пользуются при высоких ускорениях. Живьем таких ни
разу не видал, но в одном фантастическом опусе - "Нашествие на Землю",
кажется, - среди декораций было нечто похожее.
На переборке была наляпанная по трафарету надпись: "Внимание!
находиться вне противоперегрузочных устройств при ускорении свыше трех g
запрещено! По приказу..." Я продолжал вращаться по инерции, надпись
скрылась из виду прежде, чем ее удалось дочитать. Меня уложили в
соковыжималку. Дэк и его напарник торопливо пристегивали ремни, когда
завыла сирена, и из динамиков раздалось:
- Последнее предупреждение! Два g! Три минуты! Последнее
предупреждение! Два g! Три минуты!
Снова завыла сирена. Сквозь вой слышен был голос Дэка:
- Проектор и записи - готовы?
- Здесь, здесь!
- А лекарство?
Дэк, паря надо мной, сказал:
- Дружище, мы тебе инъекцию вкатим. Малость нульграва, остальное -
стимулятор; это чтоб оставался на ногах и зубрил роль. Поначалу возможен
легкий зуд - в глазных яблоках и по всему телу. Это не страшно.
- Дэк, подожди! Я...
- Некогда, некогда! Нужно еще раскочегарить как следует эту груду
металлолома.
Он развернулся и выплыл из каюты, прежде чем я успел что-либо
сказать. Напарник его, закатав мой левый рукав, приложил инъектор к коже и
вкатил мне дозу раньше, чем я это почувствовал. Затем и он удалился. Вой
сирены сменился голосом:
- Последнее предупреждение! Два g! Две минуты!
Я попытался осмотреться окрест, но лекарство буквально оглушило.
Глаза заломило, зубы - тоже; нестерпимо зачесалась спина - но дотянуться
до нее мешали ремни безопасности. Похоже, они и спасли меня от перелома
руки при старте. Вой сирены смолк, из динамиков послышался бодрый баритон
Дэка:
- Самое распоследнее предупреждение! Два g! Одна минута! Оторвитесь
там от пинакля - пришла пора ваши жирные задницы поберечь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
вжиться в роль?!
Вдобавок, по какой-то необъяснимой прихоти Фортуны, его козлиная
декламация и обезьяньи кривлянья прилично оплачивались - а настоящие
мастера голодают...
- Дэк! Да как вы подумать могли, что он подойдет?!
- М-мм... Не то, чтоб он подходил, - он сейчас связан долгосрочным
контрактом. Сразу хватятся, пропади он хоть на неделю. Хорошо, вы
оказались "на воле". Получив ваше согласие, я велел Джоку отозвать ребят,
занимавшихся Троубриджем.
- И правильно!
- Но знаете, Лоренцо, должен вам сказать: пока вы обуздывали свою
требуху после торможения, я связался с "Рискуй" и дал команду продолжать
переговоры с Троубриджем.
- Что?!
- Так вы ж сами просились. У нас как - раз уж дальнобойщик подрядился
забросить груз на Ганимед, так он доставит его на Ганимед. Сдохнет, а
доставит, не пойдет на попятный, когда корабль уже загружен! Вы сказали,
берете эту работу - без всяких там "но" и "если". Выберетесь. И уже через
несколько минут празднуете труса при первом шорохе. Потом - с космодрома
сбежать хотели. И вот только что истерику закатили - хочу на Зе-е-млю!
Знаете, может, вы и лучший актер, чем Троубридж, - я не разбираюсь. Но нам
нужен парень, который не сдрейфит в случае чего. И сдается мне, Троубридж
как раз из таких. Если с ним договоримся - заплатим вам и отправим назад.
Ясно?
Более чем. Дэк вслух не говорил, но явно имел в виду, что я не тот
партнер, на которого можно положиться, и был по-своему прав. И обижаться
оставалось лишь на самого себя. Конечно, только полный кретин соглашается,
сам не зная, на что, - но я ведь согласился! Безоговорочно... А теперь
вдруг решил отвалить в сторонку, будто новичок, испугавшийся публики.
Что бы ни случилось, играй до конца! - вот древнейшая заповедь
шоу-бизнеса. Может, философы ее и опровергнут, однако жизнь наша редко
подчиняется логике. Мой папаша соблюдал эту заповедь свято. Я сам видел,
как он доигрывал два акта с острым приступом аппендицита, да еще выходил
на поклоны, прежде чем его отправили в больницу. Сейчас я словно видел
лицо отца - лицо истинного актера, с презрением взирающего на
горе-фигляра, готового без зазрения совести отпустить публику
неудовлетворенной...
- Дэк, - неуклюже промямлил я, - извините, бога ради. Я был неправ.
Он пристально оглядел меня:
- Так вы будете играть?
- Да.
Я отвечал совершенно искренне, но вдруг вспомнил об одной вещи,
делавшей эту работу для меня вовсе безнадежной, вроде роли Белоснежки в
"Семи гномах".
- Все - о'кей, я буду играть. Но...
- Что "но"? - презрительно спросил Дэк. - Опять ваша проклятая
натура.
- Нет, нет! Но - вы говорили, летим на Марс. Дэк, я должен буду
играть среди марсиан?
- Ну конечно, а то среди кого?
- А... Но, Дэк, я же не переношу марсиан! Они меня всегда из колеи
вышибают! Я постараюсь справиться, но может получиться... понимаете?
- Э, если дело только в этом - плюньте и забудьте!
- Как "забудьте"? Я...
- Говорят вам - плюньте! Нам все известно - вы в таких вещах сущий
чайник, Лоренцо. Эта боязнь марсиан - все равно, что детские страхи перед
пауками и змеями, но - неважно. Мы все учли. Так что - не беспокойтесь
понапрасну.
- Ну, раз вы... Тогда все в порядке.
Не то, чтобы он меня успокоил - слово "чайник" уж больно задело. Для
меня чайниками всегда оставалась публика - в общем, этой темы я больше не
поднимал. Дэк опять пододвинул к себе микрофон и сказал:
- Одуванчик - Перекати-полю. План "Клякса" отменяется. Продолжаем по
плану "Марди Гра".
- Дэк?.. - начал я, когда он отложил микрофон.
- После, - отмахнулся он. - Идем на стыковку. Может, тряхнет малость
- нет времени рассусоливать. Сидите тихо и не суйтесь под руку.
И нас-таки тряхнуло. Когда мы оказались на планетолете, я даже
обрадовался возобновлению невесомости - постоянная, но легкая тошнота куда
лучше редких, но бурных приступов. Однако лафа продолжалась минут этак
пять. Когда мы с Дэком вплывали в шлюз, трое космачей с "Одолей" уже
стояли наготове. Тут я на минуту замешкался - чего возьмешь с такого
безнадежного крота вроде меня, который пол-то от потолка в невесомости
отличить не может. Кто-то спросил:
- А где этот?
- Да вот! - отвечал Дэк.
- Этот самый? - вопрошавший будто глазам не верил.
- Он, он, - подтвердил Дэк, - только в гриме; не суетись зря. Лучше
помоги устроить его в соковыжималку.
Меня схватили за руку, протащили узким коридором и впихнули в одну из
кают. У переборки против входа стояли две "соковыжималки" - гидравлические
устройства, вроде ванн, распределяющие давление равномерно, - на
дальнерейсовиках ими пользуются при высоких ускорениях. Живьем таких ни
разу не видал, но в одном фантастическом опусе - "Нашествие на Землю",
кажется, - среди декораций было нечто похожее.
На переборке была наляпанная по трафарету надпись: "Внимание!
находиться вне противоперегрузочных устройств при ускорении свыше трех g
запрещено! По приказу..." Я продолжал вращаться по инерции, надпись
скрылась из виду прежде, чем ее удалось дочитать. Меня уложили в
соковыжималку. Дэк и его напарник торопливо пристегивали ремни, когда
завыла сирена, и из динамиков раздалось:
- Последнее предупреждение! Два g! Три минуты! Последнее
предупреждение! Два g! Три минуты!
Снова завыла сирена. Сквозь вой слышен был голос Дэка:
- Проектор и записи - готовы?
- Здесь, здесь!
- А лекарство?
Дэк, паря надо мной, сказал:
- Дружище, мы тебе инъекцию вкатим. Малость нульграва, остальное -
стимулятор; это чтоб оставался на ногах и зубрил роль. Поначалу возможен
легкий зуд - в глазных яблоках и по всему телу. Это не страшно.
- Дэк, подожди! Я...
- Некогда, некогда! Нужно еще раскочегарить как следует эту груду
металлолома.
Он развернулся и выплыл из каюты, прежде чем я успел что-либо
сказать. Напарник его, закатав мой левый рукав, приложил инъектор к коже и
вкатил мне дозу раньше, чем я это почувствовал. Затем и он удалился. Вой
сирены сменился голосом:
- Последнее предупреждение! Два g! Две минуты!
Я попытался осмотреться окрест, но лекарство буквально оглушило.
Глаза заломило, зубы - тоже; нестерпимо зачесалась спина - но дотянуться
до нее мешали ремни безопасности. Похоже, они и спасли меня от перелома
руки при старте. Вой сирены смолк, из динамиков послышался бодрый баритон
Дэка:
- Самое распоследнее предупреждение! Два g! Одна минута! Оторвитесь
там от пинакля - пришла пора ваши жирные задницы поберечь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46