Похоже, тот полицейский правильно угадал: преступник здесь побывал, нашёл себе убежище. Прибежав сюда, заглянул в сумку, документы ему были не нужны, отбросил их куда попало, и они угодили на свалку за бельевым шкафом. Рассказать им об этом?…
Когда Бартек наконец позвонил, я уже приняла решение. Расскажу, но не сразу. Сначала я сама должна добраться до тайника на Фильтровой, там находилось то, что прадедушка обозначил как фамильные ценности, принадлежавшие предкам нашей семьи. Я хочу иметь предков и хочу, чтобы у меня от них что-нибудь осталось, все равно что, пусть это будут ценности. В той квартире теперь живут, а в соседней обитает приятельница моей бабушки, вполне ещё бодрая старушка, она была моложе бабушки. Пока не знаю, как это сделать, надо посоветоваться с Бартеком.
Мы поступили так же, как и в прошлый раз. Он отправился ко мне на Гранитную, я приехала чуть позже. Он опять спешил — ждала работа. Я предупредила, что на него могут выйти, бандюга расскажет о встрече на Вилловой. Если, конечно, это можно назвать встречей… Начнут меня расспрашивать, откажусь отвечать, хотя, возможно, признаюсь, что в общем знаю такого, но понятия не имею, где его искать. Стану лжесвидетельницей. «По моей прикидке, работы осталось на четыре дня, — сказал Бартек. — На пятый день закончим, и тогда пусть меня забирают, может, высплюсь наконец в тюрьме. У отца ноги моей не будет, мать носит другую фамилию».
— И что с того, — сказала я, — в пять минут выяснят, твой отец скажет.
— Он не знает, — ответил Бартек.
— Чего не знает?
— Не знает, какая у матери теперь фамилия. Его это не интересовало, сомневаюсь, что он хоть раз слышал фамилию её второго мужа.
— Тогда обратятся в ЗАГС.
— Пусть обращаются. На это уйдёт время, разве нет? Там месяцами ищут. Я хотел сказать, работу я успею закончить. Жалко было бы потерять деньги, они нам с тобой пригодятся. Счастье, конечно, не в них, но жизнь они чертовски облегчают. Милая, ты не могла бы немножко соврать, возможно, такое враньё не является преступлением. Может, симулируешь нервный срыв? Послушай, а что, если тебе уехать?
— Мне запретили уезжать, я должна просить разрешения. А завтра зовут опознать этого бандюгу.
— Ну ты его опознай, а потом впади в истерику или изобрази глубокую депрессию, уж постарайся.
Я подумала, что без него я бы точно впала в депрессию и притворяться бы не пришлось. Но благодаря Бартеку моя жизнь переменилась, я смело смотрела в будущее. Рассказала ему о Фильтровой. Подумав, он одобрил мои намерения, на разведку я вполне могла сходить, приятельница бабушки — отличное прикрытие, но действовать одной мне не стоит, лучше дождаться его. «Через шесть дней, — сказал Бартек, — мы что-нибудь придумаем. Пока не знаю что, все будет зависеть от обстоятельств».
О находке я решила уведомить их уже завтра, но не сразу, а после очной ставки. Сориентируюсь по ситуации. Все ипотечные акты могу им отдать, себе оставлю только листы, написанные по-французски, и никогда им их не покажу. Они написаны прадедушкиной рукой. Может, я рехнулась, может, на меня мания какая напала, ну и пусть, поддамся ей. Я хочу, чтобы такие вещи принадлежали мне, взамен я готова отказаться от золота и серебра, впрочем, возможно, и драгоценности мы когда-нибудь отыщем…
— Эй, а то, здешнее? — вдруг спросил Бартек, уже стоя в дверях. — Оно было в списке?
— Ни намёка, и я серьёзно подозреваю, что оно чужое.
— О черт…
— Ну вот, сам видишь, что лучше не…
Мы посмотрели друг на друга. Я поцеловала его, он обнял меня. Господи, как бы я хотела выйти за него замуж, жить вместе с ним, родить от него детей, много детей, сколько получится…
* * *
— Раскрыл он свою дурацкую пасть и заговорил человеческим голосом, — радостно сообщил Геня. — И такое рассказал, что волосы на голове дыбом встают.
Бросив заниматься частным сыском, я теперь рассчитывала только на Геню. Правда, он надеялся вскоре есть два раза в день, но я уповала на то, что моя еда ему больше по вкусу и я сумею его приманить. В жизни я столько не занималась кухней, даже Януш, ошалевший от такой роскоши, начал отпускать комплименты моим кулинарным способностям. Я предупредила его, чтобы не слишком привыкал к хорошей жизни.
Геня мечтал о гусе, поэтому я запекла индюшачью грудинку, специально съездив на рынок за брусникой. На десерт у меня не хватило терпения, но рулет со взбитой сметаной всегда был в продаже, что значительно облегчало мне существование. В холодильника мы на всякий случай держали шампанское.
— Ну? — нетерпеливо спросил Януш, примериваясь со штопором к бутылке вина. Геня рассмеялся.
— Оказалось, он думает, что убил двоих. Утверждает, что действовал в рамках самообороны.
— Где он, черт побери, двоих взял?
— В Константине. Был там-таки четвёртый, но он не сообщник Доминика, а наоборот, конкурент. Какой-то незнакомый тип. Бросился на бедного Доминика, что ему было делать, самоубийство не входило в его планы.
— Геня, возьми себя в руки и рассказывай по порядку. С чего подозреваемый начал?
— С Кази.
Януш повернулся ко мне.
— Еда готова? Что-то надо делать, чтобы привести его в чувство. Растормошить немножко, а то, сама видишь…
— Уже вынимаю из духовки, — поспешила я успокоить присутствующих. — Единственное, что я действительно умею делать, — это запекать птицу, так нечего зарывать талант в землю. Начните пока с селёдки.
Селёдка, понятное дело, была покупной, я ещё не сошла с ума, чтобы самой её делать. Геня вкусил от гастрономических радостей.
— Ладно, могу и по порядку. Он молчал как проклятый все утро, пока не вошла Казя. Надо было видеть, как они друг на друга посмотрели. Казя ни секунды не колебалась, твёрдо заявив, что именно этот тип напал на неё в кухне. В ответ тип обозвал её дурой набитой, и тут его словно прорвало, что, мол, ему оставалось делать, если она кинулась на него с бутылкой, да к тому же полной коньяку. Кто такое выдержит? И больше он уже рта не закрывал. Видимо, за ночь он все хорошенько обдумал, потому что представил себя жертвой обстоятельств. Сначала Райчик склонил его к дурному делу, хотя что же тут дурного, коль они всего-навсего хотели найти пропавшее имущество, спасение от гибели ценностей — это даже похвально. Потом, конечно, бес его маленько попутал, уж очень он рассчитывал на эти сокровища на Вилловой, но по усам текло, да в рот не попало…
— Хочешь сказать, от кражи золота он отпирается? — живо перебил Януш.
— Именно. В глаза того золота не видел. Сознался, что приходил туда, но позднее, когда мы уже там были. Договорился с Райчиком, что поможет ему стену долбить. Покойной Наймовой никакого вреда не собирались причинять, её должны были просто усыпить, хотя Райчик вокруг неё кругами ходил, долю ей обещал, говорил, что надо же было как-то ей пасть заткнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56