— Нет. Ещё какой-то тип. С птичьей физиономией. Наверное, преступник, но вообще-то симпатичный.
— О Боже! — ахнул Кшиштоф Цегна. — Какой преступник! Это же майор! Вы успели что-нибудь наговорить?
— Надо же, майор! Нет, не успела. Хотела сказать, что мой брат видел «опель». Да он ничего и слушать не хотел! Что бы это значило? Милицию это уже не интересует?
Кшиштоф Цегна с минуту помолчал.
— Все из-за меня, — с мрачным раскаянием признался он. — Это дело ведёт майор, а я встреваю в него без спросу. Шеф боялся, что вы брякнете лишнее и будут неприятности. Черт подери, наверняка будут.
Он передумал заходить в милицию и с озабоченным видом поплёлся рядом с Тереской в сторону её дома. Тереска была заинтригована.
— Ничего не понимаю. Как это встреваете? Мешаете ему?
— Нет, не в том смысле. Просто превышаю свою компетенцию. Самолично занимаюсь розыском вместо того, чтобы передать все в другие руки, вдобавок ещё привлекаю к расследованию постороннее лицо. То есть вас. Но у меня на то свои причины.
Тереска почувствовала себя заинтригованной ещё больше. А Кшиштоф Цегна был угнетён и ощущал неодолимую потребность перед кем-нибудь исповедаться. Вот так и получилось, что он поделился с Тереской своими мечтами и планами на будущее.
У Терески его проблемы немедленно вызвали горячий отклик. В вопросе жизненных амбиций Кшиштоф Цегна нашёл в ней родственную душу, Тереске тоже честолюбие было не чуждо, особенно в последнее время. К тому же Кшиштоф Цегна кое-что для неё значил.
— Меня, видите ли, тянет на всякие значительные дела, — с азартом объяснял Цегна. — Не хочется мелочиться. И чтоб результаты были видны. И чтоб выкладываться на полную катушку, я, видите ли, люблю выкладываться подчистую, но только не попусту!
Честолюбивые замыслы Кшиштофа Цегны оказались ей столь созвучны, что она загорелась желанием немедленно ему поспособствовать. Словом, Тереска была всецело на его стороне. Тонкости служебной субординации были ей, правда, непонятны, но она приняла факт их существования на веру. Наверное, так уж заведено в этой их милиции, что каждый приставлен к своему бандиту, и отбирать их сослуживцам друг у друга не положено.
— Я понимаю, — сказала она с тёплым участием. — Я вам помогу. Вы достойны того, чтобы переловить всех этих бандитов лично, собственными руками. А много их наберётся?
Мысленно она уже видела целую процессию бандитского отродья с разбойничьими физиономиями, прикованных цепями один к другому, в кандалах и с ядром у ноги, пленённых торжествующим Кшиштофом Цегной.
— Не знаю, — осторожно сказал Кшиштоф Цегна. — Два-три человека. Достаточно было бы поймать главарей.
— Те, которых я видела… те, что в машинах… Это они главари?
— Не совсем. Но через них можно выйти на главарей, только выйду уже не я. Мне хватило бы и подручных. Видите ли, вместо того, чтобы воровать свёрток с часами, лучше бы вы сфотографировали, как тот тип из «опеля» подбрасывал их в «фиат». Можно было бы и украсть, только сначала сделать снимки. А лучше всего — поймать хозяина «опеля» с поличным. Вдобавок выяснив, с кем он связан. Тут без слежки не обойтись.
— Вот незадача! — огорчилась Тереска. — Следить я не могу, мне надо ходить в школу. И брату тоже.
— Ив мыслях не держите, — спохватился Цегна. — Упаси вас Бог заняться слежкой! Это очень опасная работа, и без опыта тут не обойтись. Я уж сам буду этим заниматься, после службы. Знать бы только, за чем следить.
Неожиданный запрет вызвал в Тереске недовольство и даже лёгкий протест, но она его не показала. Желание помочь неудержимо росло в ней как боровик после дождя.
Уже назавтра утром, перед первым уроком, Шпулька нарушила данную себе торжественную клятву, что никогда больше не будет вмешиваться во всякие страшные истории, которыми Тереска отравляет ей жизнь.
— Машин становится все больше, — таинственно объявила она. — Я видела ещё одну.
Тереска, интерес которой к этой истории неимоверно возрос, сразу же оживилась, сходу поняв странное Шпулькино заявление.
— Какую? И где?
— Темно-зеленую. На этот раз Наполеон под Москвой. Бонапарт. Дата, значит. То есть номер. И опять спереди эта чёртова пятёрка по истории.
— А!.. Пятьдесят восемь — двенадцать? А буквы какие?
— WP. Я долго мучилась, вспоминая, у кого такие инициалы, и запомнила только потому, что ни у кого таких нет. У меня уже развилась мания переводить номера машин в исторические даты. Знаний, правда, не хватает.
— Номер городского центра, — со знанием дела определила Тереска. — Где ты её увидела? И почему решила, что машина подозрительная?
— Мне на роду написано быть свидетелем. Стою себе над Кручей, перед «Гранд-отелем», и жду автобуса. Вижу — подъезжает этот, с ухом, на своём «опеле», высаживает какого-то пассажира, пассажира тут же подбирает Наполеон под Москвой и катит дальше. А у пассажира в руке, можешь себе представить, был точно такой же свёрток! — охотно и даже с восторгом делилась Шпулька доставшейся ей информацией.
— Как он выглядел? — Тереска пошла красными пятнами.
— Я же говорю, темно-зелёный…
— Не автомобиль, а этот пассажир!
— Такой какой-то… Невысокий, лысый, в куртке с воротником и в очках.
— И что он сделал?
— Ничего. Сел в Наполеона и укатил.
— Ты его узнаешь?
— Если увижу с той же стороны и в той же одежде, узнаю.
Ни одна из подруг не обращала внимания, что урок давно начался и учительница истории не спускает с них глаз. По причине того, что историчка была внушительных размеров, грузной и неповоротливой, неудивительно, что у неё было благозвучное прозвище Газель.
— А вот нам Букатувна и расскажет, что тогда происходило в Польше, — зловеще объявила Газель.
— Когда? — шёпотом спросила побледневшая Шпулька и как можно медленнее поднялась из-за парты.
— В тысяча восемьсот тридцатом, — сочувственно подсказала Кристина сзади.
У исторички была отвратительная манера засыпать учеников вопросами, перескакивая то из эпохи в эпоху, то из одного конца света в другой. Попробуй сообрази, чем занимались германские маркграфы в ту пору, когда Христофор Колумб плыл в Америку, или который из Владиславов вырезал на Руси род Святополка и которого из них, если не наоборот! Прыжок от Пунических войн к Ноябрьскому восстанию был привычным для класса пустяком, однако это не мешало ученикам всякий раз испытывать потрясение.
— С Наполеоном уже пятнадцать лет как управились, — нашлась Шпулька, благо эта тема всплыла из прерванного историчкой разговора.
— Совершенно верно, — подтвердила Газель, неодобрительно щурясь на неё. — Но я тебя спрашиваю, что происходило, а не что отошло в прошлое.
— Ноябрьское восстание…
— В каком месяце, детка, вспыхнуло Ноябрьское восстание?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66