- Еще надрыхнешься... Я вот один здесь куковал два месяца, не с кем
словом переброситься. - Сеня замер, сощурил глаза. - А ты, случаем, не
подсадной?..
- А ты? - В тон съязвил Ребров.
- Я? - Сеня рассмеялся в голос. - Да я в списках госдепа в первой
двадцатке... я Марченко знал... - Сеня догадался, что лишний треп
неуязвимости ему не прибавляет, сменил регистр: кто не знает чудеса
маскировки комитета? Наморщил лоб. - Я... нет!
- Тогда и я... нет! - Поддержал Ребров. - Часто на допрос таскают?
- Как у них настроение... но не лютуют, того, чего ты ждешь нет...
двухсотваттную лампу в морду... дергать по ночам... нет... Вроде
примарафетились, с пониманием, даже с сочувствием тебя разрабатывают, но
это видимость, внутри они те же ребята, что двадцать, сорок лет тому...
только свистни... и понеслась...
- И как же тебя разрабатывают? - не утерпел Ребров.
- Душеспасительными разговорами... и демонстрацией вольнодумства...
чтоб мог подумать что ты и они единомышленники... неподготовленных здорово
пробирает. Рассчитываешь биться головой о цементную стену... а на поверку
- вата... весь запал пшиком и выходит... Ушлые ребята, терпеливые... все
по-доброму да по-доброму... и вдруг, как врежут поддых, мало не
покажется...
- Бьют что ли? - Приподнялся Ребров на локте.
- Других, что ль, способов нет?.. Пруд пруди! - Сеня отпил холодного
чая, пояснил. - Человека в Лефортово не с облака привозят... каждый где-то
чего-то когда-то, они раскапывать мастера... так, мол и так... значит
анальный секс уважаете?..

Холин сидел в любимой белой гостиной своей квартиры в Цюрихе и
плакал, без стеснения и намека на мужественность:
- Уж и не мечтал, здесь оказаться. Ольгу жаль... вот попала.
Напротив, с обожаемым "чекистом за бугром", примостился верный Пашка
Цулко. Пашка принял свою дозу и нравоучительно заметил, показывая, что все
московские фокусы Холина ему известны:
- С Олькой ты здорово обтяпал... честно скажу, не ожидал... не верил,
что сможешь...
- Ты о чем? - Холин погрузился в привычную атмосферу вранья и
"несознанки", царящую в совколониях.
- Ладно... ладно... - Выпивка настроила Пашку на добрый лад.
Прогнусавил: - Не сыпь мне соль на раны!.. Не сыплю! Молчок! Твоего
предшественника Реброва конторские взяли в оборот... Я подкинул коллегам
тягостные для него бумажки, по дурости подмахивал, да подсовывал... Ребров
из наших с тобой грехов кое-что умыкнул в Москву, не поймет, дурья башка,
что грехи не наши персональные, а групповые... а в группе сам знаешь
кто!.. себя, а значит и нас, сожрать не дадут...

В кабинете следователя КГБ подполковника Грубинского тихо, и лишь
позвякивала ложка в стакане чая. Ребров сидел на стуле уже который час,
неспешно разговаривал с подполковником.
Грубинский отпил чай, предложил Реброву:
- Не хотите?
- Спасибо! - Отказался подследственный.
- Вчера, - сообщил Грубинский, - был в Вахтангова на "Турандот"... -
отпихнул лимон ложкой, сделал глоток, - не то... вот в шестидесятых,
помню... или моложе был, острее восприятие...
Ребров молчал. Перед Грубинским лежали бумаги - результаты допросов
вчерашних, позавчерашних, недельной и месячной давности.
- Мы уже четыре месяца с вами работаем? - Уточнил Грубинский, точно
зная день и час задержания Реброва. - Отчего вы не хотите сказать, где
документы?..
Ребров не скрывал:
- Это единственная гарантия, пусть слабая, моей безопасности...
- Весьма слабая... - Грустно улыбнулся Грубинский, прихлопнул бумаги
ладонью. - Не для протокола... Воруют?
- Еще как... - Подтвердил Ребров.
Грубинский пригубил чай:
- По вашим оценкам, сколько партийной валюты за рубежом... сотни
тысяч? миллионы?
Ребров смотрел сквозь зарешеченное окно, прислушивался к трамвайным
перезвонам:
- Сотни миллиардов!
- Да бросьте! - Грубинский оторвался от чая. - Не поверю... нет,
ерунда какая-то... конечно, есть нечистоплотные партработники... один,
другой... украдут сотню тысяч, но чтоб, как вы утверждаете...
- Я не утверждаю, - поправил Ребров, - вы спросили, я предположил...
- Верно, верно... - охотно согласился Грубинский, потянул на себя
листок из стопки. - Фамилия вашей матери Ястржембская?
- Я уже говорил. - Подтвердил Ребров.
- Полька... - подполковни задумался. - Я сам вот тоже не без польских
кровей... с поляками круто взяли одно время, да и не только с ними... Ваша
мать сидела... - Полуспросил, полупотвердил Грубинский. - Все
отворачивались от таких... А ваш отец не отвернулся... - Грубинский
замолчал.
- Ребров, фамилия вашего отца?
Подследственный кивнул.
- Он и мать давно развелись?
- Давно, - подтвердил Ребров, - мне стукнуло восемнадцать, я хорошо
отношусь к отцу... несмотря на его новую семью, на детей... он никогда не
повышал голос... любил меня... сколько себя помню, не поднимал на меня
руки...
- Естественно... не поднимал руки... - Грубинский постучал ложечкой
по стакану. - Ребров же не ваш отец, наказывать чужого... не каждый
способен...
- Что? - Ребров вскочил, перевернув стул, перед глазами поплыло,
решетка на окне стала изгибаться, задрожала, как горизонт в мареве жаркого
дня и побежала складками, будто крупноячеистая сеть.
- А вы не знали? - Грубинский паузой, потупленными глазами выразил
сожаление. - Вот видите... Ребров усыновил вас в полтора года...
- Значит, он и есть отец, - выдохнул подследственный.
- Так-то оно так... - мудро заключил подполковник, - но есть и
настоящий отец... чтоб там ни было, узнай я такое о себе, непременно б
умолял... скажите кто отец?
- Кто отец? - Повторил Ребров и поразился сухости во рту,
непослушанию языка.
- Интересно? - Повеселел Грубинский. - А когда узнаете... У-ух! Нет,
не буду раньше времени. Давайте заключим договор. Мы вам фамилию
настоящего отца... вы нам документы... и разойдемся по-хорошему... суд вам
вынесет символическое наказание... с учетом предварительного заключения -
на свободу прямо из зала суда... живите - наслаждайтесь...
- Нет. - Отрубил Ребров.
- Зря. - Грубинский налил в стакан заварку из гжельского заварного
пузанчика пальца на четыре, сверху огулял струей крутого кипятка,
перочинным ножиком отрезал ломтик лимона, опустил в чай, туда же перстами,
три куска рафинада из коробки:
- С сахаром перебои... беда!.. не могу без сахара... мозги не
работают, тяжело, работа умственная... - рассмеялся, - небось клянете
меня?.. вот, мол, дурак, сам про свою работу заявляет - умственная! Чего ж
умственного?.. Хлестать чай с утра до ночи и ворошить протоколы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42