— Они не должны… не должны причинить ущерб Эли'иту.
— Они не причинят, — спокойно сказала Мелеин и жестом остановила протест Сенов и Келов. — Мы должны были придти сюда, и мы пришли.
— Понимаю, — губы Эбоутэй дрожали. Она сжимала руку Мужа, сидевшего рядом. — Я говорю не о народе эли, госпожа мри… я говорю о драгоценностях.
— О чем?
Эбоутэй жестом показала вокруг, на холл, украшенный статуями, изображениями зверей, цветов, когда-то существовавших на Кутат, а теперь давно исчезнувших, забытых.
— Это вечные произведения искусства всей Кутат, нетленная красота… Смотри… смотри, госпожа мри… — Эбоутэй вытащила из мантии одно из украшений и протянула его Мелеин. Это оказалось булавка. Ньюн перехватил ее и стал рассматривать. Каменный цветок, сделанный с таким искусством, что даже жилки просвечивали сквозь камень, а на одном из лепестков висела капля воды. Ньюн передал цветок Мелеин.
— Очень красиво, — сказала она и вернула булавку Эбоутэй через Ньюна. — Как живой. Но на что он мне?
— Это жизнь эли, — сказала Эбоутэй. — Скульптор всю жизнь делал этот цветок. И все, что ты видишь здесь, даже плиты пола — произведения искусства. Эли'ит — кладовая произведений искусства со всей Кутат, собранных за миллионы лет.
— Но зачем все это?
— Мы спасаем прошлое.
— Для кого? — прошептала Мелеин. — Солнце угасает, последнее море иссякает, песок засыпает мир. Для кого, мать эли?
— Для Мрака. Когда придет Мрак… весь мир исчезнет… эти вещи останутся. Она всегда будет здесь. После нас!
— Но для кого? К чему все это, когда не останется даже ящерицы, чтобы пробежать по драгоценной мозаичной плитке?
— Камни останутся всегда.
— Ветер источит их. Песок засыплет.
— Они переживут любой ветер.
— Зачем?
— Они будут всегда.
Среди келов послышалось перешептывание.
— Неужели таков конец всех цивилизаций и рас? — спросила Мелеин. — Неужели они существуют только для того, чтобы оставить после себя несколько камней, говоря Мраку: мы были здесь? Оставь свой пан'ен себе, госпожа эли, нам он не нужен.
— А что оставляете вы? — Эбоутэй указала на Дункана. — Это и этих зверей? Чужих, которые придут сюда и разграбят все это или уничтожат?
— Дункан, — спокойно ответила Мелеин, — ближе к Кутат, чем ты и твои дети, или все эти побрякушки, которые ты хранишь, чтобы позабавить Мрак. Ты показала мне каменный цветок — жизнь эли… Дункан, кел'ен, тень-у-моей-двери… иди сюда. Подойди ко мне.
«Нет!» — мысленно взмолился Ньюн, ибо Дункан и без того перенес немало.
Но Дункан поднялся, подошел к Мелеин, сел у ее ног. Дус устроился рядом. Мелеин положила руку на плечо Дункану, и тот склонил голову.
— Он представляет собой гораздо большую ценность, чем все твои важные вещи, — сказала Мелеин.
— ЧУДОВИЩНО!
— Есть те, кто строит, и те, кто движется, Мать эли. И в великом Мраке от тех, кто строит, остаются только камни. Мы ушли во Мрак, чтобы найти путь для всех. Раньше были очень медленные корабли, во время полета на которых сменялись поколения. Это был не выход… Но корабли землян… Они могу перепрыгнуть через Мрак в одно мгновение — может быть, останутся глаза, которые увидят твои прекрасные вещи, камни, разнесут их по всей вселенной, чтобы все разумные существа восхитились их красотой и искусством рук, сделавших их.
— Нет! — прошипела Эбоутэй.
— Тогда закрой глаза, Мать эли. Иначе тебе придется увидеть то, что тебе не понравится. Больше мы не служим тебе. И самое главное, корабль, да, кел'ен, брат моего брата?
Дункан поднял глаза. Край его вуали намок, в глазах стояли слезы.
— Да, — ответил он.
Мелеин наклонилась и поцеловала его в лоб.
— Наш Дункан, — прошептала она. — Если земляне придут, я дарю их жизнь тебе. Что хочешь, то и делай. Мне от тебя не нужно больше того, что нужно Народу. Но ты и не сделаешь меньше этого.
— Госпожа… — прошептал Дункан.
Время шло. Один из эли принес пищу и предложил мри. Но те не были здесь гостями, и поэтому ничего не взяли. Эли же ели и пили. Те из Народа, которые очень уж проголодались, ели свою пищу и гордо отказывались даже от чашки воды. Это запрещал закон.
И внезапно раздался голос машины, предупреждающий о движении в небе Кутат. Мелеин и кел'ейны вскочили.
— Останьтесь здесь, — приказала Мелеин и в сопровождении сенов направилась к машинам. Эли испуганно зашептались.
— Они идут, — сказал Ньюн, слышавший разговор Мелеин с машиной. Он коснулся рукава Дункана. — Сов-кел?
На душе Дункана стало вдруг легко и спокойно.
— Мы должны выйти отсюда, — сказал он. — Не нужно, чтобы земляне видели эли. Не знаю, что может произойти. Я должен выйти отсюда.
— Да, — согласился Ньюн.
— И ты, если сможешь.
— Я буду просить об этом, — сказал Ньюн. К ним подошли встревоженные Тэйз и Риан. Риан молча встал возле них.
Появилась Рас.
— С тобой все нормально? — спросила она, тронув Дункана за рукав. Тот молча кивнул. Странно, — подумал Ньюн, — между этими двумя существует какое-то сходство. Подошел и Хлил, который очень не любил ци'мри, но его неприязнь по отношению к Дункану уменьшилась.
«На Кесрит, — подумал Ньюн, — келы и дусы сидели вместе, когда возникала опасность. И никто не удивлялся этому.» В душах келов звучала песня дусов, медленная, спокойная. А затем тревога, отдаленная, где-то в небесах…
— Дикий дус, — прошептал Дункан. — Предупреждает нас. Нам нужно идти.
— Не всем, — заметил Ньюн. — Я хочу, чтобы несколько дусов для защиты остались здесь.
Он поднялся, подошел ко входу в машинный зал и остановился в дверях, ожидая, когда Мелеин обратит на него внимание.
— Я все предоставлю вам, — сказала Мелеин, повернувшись к нему. — Тебе и Дункану.
Эли смотрели, как они проходили через холлы. Кел'ейны не обращали на них внимания. В их руках не было оружия. Дункан на ходу бросил только один взгляд на бледные лица. Светло-голубые глаза смотрели на него со страхом и мольбой. Они беспокоились не за свои жизни, а за собранные ими сокровища… Эли боязливо жались к стенам, когда мимо проходили кел'ейны.
И когда выход был уже рядом, толпа эли в украшенных драгоценностями мантиях преградила им путь. Эли не собирались сражаться. Они только показали потайной выход, надежно скрытый среди каменных изваяний.
— Эли очень дрожат за свои стеклянные стены, — презрительно сказал одноглазый Десаи, когда они вышли во тьму ночи. Кел'ейны вздохнули с облегчением. Им было не по себе среди стен, запертых дверей, границ, барьеров… Куда лучше было войти в город эли через разбитое стекло стены, куда теперь проникал ветер мира. Юмор мри. Горький юмор.
Начинался рассвет. Удобное место для встречи. Удобное время. Широкая песчаная равнина между городом и колоннами. Дункан направился дальше, а Ньюн с остальными остались позади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
— Они не причинят, — спокойно сказала Мелеин и жестом остановила протест Сенов и Келов. — Мы должны были придти сюда, и мы пришли.
— Понимаю, — губы Эбоутэй дрожали. Она сжимала руку Мужа, сидевшего рядом. — Я говорю не о народе эли, госпожа мри… я говорю о драгоценностях.
— О чем?
Эбоутэй жестом показала вокруг, на холл, украшенный статуями, изображениями зверей, цветов, когда-то существовавших на Кутат, а теперь давно исчезнувших, забытых.
— Это вечные произведения искусства всей Кутат, нетленная красота… Смотри… смотри, госпожа мри… — Эбоутэй вытащила из мантии одно из украшений и протянула его Мелеин. Это оказалось булавка. Ньюн перехватил ее и стал рассматривать. Каменный цветок, сделанный с таким искусством, что даже жилки просвечивали сквозь камень, а на одном из лепестков висела капля воды. Ньюн передал цветок Мелеин.
— Очень красиво, — сказала она и вернула булавку Эбоутэй через Ньюна. — Как живой. Но на что он мне?
— Это жизнь эли, — сказала Эбоутэй. — Скульптор всю жизнь делал этот цветок. И все, что ты видишь здесь, даже плиты пола — произведения искусства. Эли'ит — кладовая произведений искусства со всей Кутат, собранных за миллионы лет.
— Но зачем все это?
— Мы спасаем прошлое.
— Для кого? — прошептала Мелеин. — Солнце угасает, последнее море иссякает, песок засыпает мир. Для кого, мать эли?
— Для Мрака. Когда придет Мрак… весь мир исчезнет… эти вещи останутся. Она всегда будет здесь. После нас!
— Но для кого? К чему все это, когда не останется даже ящерицы, чтобы пробежать по драгоценной мозаичной плитке?
— Камни останутся всегда.
— Ветер источит их. Песок засыплет.
— Они переживут любой ветер.
— Зачем?
— Они будут всегда.
Среди келов послышалось перешептывание.
— Неужели таков конец всех цивилизаций и рас? — спросила Мелеин. — Неужели они существуют только для того, чтобы оставить после себя несколько камней, говоря Мраку: мы были здесь? Оставь свой пан'ен себе, госпожа эли, нам он не нужен.
— А что оставляете вы? — Эбоутэй указала на Дункана. — Это и этих зверей? Чужих, которые придут сюда и разграбят все это или уничтожат?
— Дункан, — спокойно ответила Мелеин, — ближе к Кутат, чем ты и твои дети, или все эти побрякушки, которые ты хранишь, чтобы позабавить Мрак. Ты показала мне каменный цветок — жизнь эли… Дункан, кел'ен, тень-у-моей-двери… иди сюда. Подойди ко мне.
«Нет!» — мысленно взмолился Ньюн, ибо Дункан и без того перенес немало.
Но Дункан поднялся, подошел к Мелеин, сел у ее ног. Дус устроился рядом. Мелеин положила руку на плечо Дункану, и тот склонил голову.
— Он представляет собой гораздо большую ценность, чем все твои важные вещи, — сказала Мелеин.
— ЧУДОВИЩНО!
— Есть те, кто строит, и те, кто движется, Мать эли. И в великом Мраке от тех, кто строит, остаются только камни. Мы ушли во Мрак, чтобы найти путь для всех. Раньше были очень медленные корабли, во время полета на которых сменялись поколения. Это был не выход… Но корабли землян… Они могу перепрыгнуть через Мрак в одно мгновение — может быть, останутся глаза, которые увидят твои прекрасные вещи, камни, разнесут их по всей вселенной, чтобы все разумные существа восхитились их красотой и искусством рук, сделавших их.
— Нет! — прошипела Эбоутэй.
— Тогда закрой глаза, Мать эли. Иначе тебе придется увидеть то, что тебе не понравится. Больше мы не служим тебе. И самое главное, корабль, да, кел'ен, брат моего брата?
Дункан поднял глаза. Край его вуали намок, в глазах стояли слезы.
— Да, — ответил он.
Мелеин наклонилась и поцеловала его в лоб.
— Наш Дункан, — прошептала она. — Если земляне придут, я дарю их жизнь тебе. Что хочешь, то и делай. Мне от тебя не нужно больше того, что нужно Народу. Но ты и не сделаешь меньше этого.
— Госпожа… — прошептал Дункан.
Время шло. Один из эли принес пищу и предложил мри. Но те не были здесь гостями, и поэтому ничего не взяли. Эли же ели и пили. Те из Народа, которые очень уж проголодались, ели свою пищу и гордо отказывались даже от чашки воды. Это запрещал закон.
И внезапно раздался голос машины, предупреждающий о движении в небе Кутат. Мелеин и кел'ейны вскочили.
— Останьтесь здесь, — приказала Мелеин и в сопровождении сенов направилась к машинам. Эли испуганно зашептались.
— Они идут, — сказал Ньюн, слышавший разговор Мелеин с машиной. Он коснулся рукава Дункана. — Сов-кел?
На душе Дункана стало вдруг легко и спокойно.
— Мы должны выйти отсюда, — сказал он. — Не нужно, чтобы земляне видели эли. Не знаю, что может произойти. Я должен выйти отсюда.
— Да, — согласился Ньюн.
— И ты, если сможешь.
— Я буду просить об этом, — сказал Ньюн. К ним подошли встревоженные Тэйз и Риан. Риан молча встал возле них.
Появилась Рас.
— С тобой все нормально? — спросила она, тронув Дункана за рукав. Тот молча кивнул. Странно, — подумал Ньюн, — между этими двумя существует какое-то сходство. Подошел и Хлил, который очень не любил ци'мри, но его неприязнь по отношению к Дункану уменьшилась.
«На Кесрит, — подумал Ньюн, — келы и дусы сидели вместе, когда возникала опасность. И никто не удивлялся этому.» В душах келов звучала песня дусов, медленная, спокойная. А затем тревога, отдаленная, где-то в небесах…
— Дикий дус, — прошептал Дункан. — Предупреждает нас. Нам нужно идти.
— Не всем, — заметил Ньюн. — Я хочу, чтобы несколько дусов для защиты остались здесь.
Он поднялся, подошел ко входу в машинный зал и остановился в дверях, ожидая, когда Мелеин обратит на него внимание.
— Я все предоставлю вам, — сказала Мелеин, повернувшись к нему. — Тебе и Дункану.
Эли смотрели, как они проходили через холлы. Кел'ейны не обращали на них внимания. В их руках не было оружия. Дункан на ходу бросил только один взгляд на бледные лица. Светло-голубые глаза смотрели на него со страхом и мольбой. Они беспокоились не за свои жизни, а за собранные ими сокровища… Эли боязливо жались к стенам, когда мимо проходили кел'ейны.
И когда выход был уже рядом, толпа эли в украшенных драгоценностями мантиях преградила им путь. Эли не собирались сражаться. Они только показали потайной выход, надежно скрытый среди каменных изваяний.
— Эли очень дрожат за свои стеклянные стены, — презрительно сказал одноглазый Десаи, когда они вышли во тьму ночи. Кел'ейны вздохнули с облегчением. Им было не по себе среди стен, запертых дверей, границ, барьеров… Куда лучше было войти в город эли через разбитое стекло стены, куда теперь проникал ветер мира. Юмор мри. Горький юмор.
Начинался рассвет. Удобное место для встречи. Удобное время. Широкая песчаная равнина между городом и колоннами. Дункан направился дальше, а Ньюн с остальными остались позади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58