— Это соответствует моим намерениям, — произнес Амальфи. — Я просто не вижу никаких иных целей, подходящих для этого, во всяком случае, при таком стечении обстоятельств. Если бы я видел иной выход, у меня просто бы не появилось желания уйти, Марк. Ты это отлично знаешь. Но мне кажется, что я сейчас, впервые за всю мою жизнь, стал как бы свободным агентом. Отсюда я волен делать все, что мне захочется.
Хэзлтон конвульсивно вздернул плечами.
— И ты в полном праве так поступить, — произнес он. — Я только могу сказать, что сам бы этого не хотел.
Ди качнула головой и ничего не сказала.
И все остальное осталось недосказанным. То, что Ди и Марк лично будут лишены его присутствия, если Амальфи настоит на своем нынешнем курсе, по иным — для них — причинам, было очевидным дополнительным аргументом, который они и могли бы использовать, но не посмели даже чуть-чуть подойти к этому. Это была та разновидность аргумента, которую Хэзлтон мог бы обозначить, как чисто эмоциональный шантаж, и именно потому, что он был неразумно мощным, Амальфи испытывал к нему благодарность за то, что он не прибегнул к этому аргументу. Почему же этого не сделала Ди, оказалось не так уж и трудно догадаться. Было время, когда она могла бы использовать его без секундного промедления. И Амальфи думал, что знал ее достаточно хорошо, чтобы подозревать, о существовании достаточно веских причин, чтобы использовать это сейчас. Она ожидала основания Новой Земли в действительности, достаточно долго, почти с того самого времени, как она очутилась на борту города, и все, что ему сейчас угрожало, теперь, когда у нее было много детей и внуков, могло спровоцировать ее применить любое, доступное ее возможностям, оружие. Но все-таки она промолчала. Возможно, она теперь достаточно повзрослела, чтобы понять, что даже Джон Амальфи не в состоянии украсть у нее всю эту спутниковую галактику. В любом случае, если это и было у нее на уме, она не подала и виду, что это так, и вечер в доме Хэзлтонов закончился с напряженной формальностью, которая хотя и была несколько холодноватой, но все же оказалась весьма далека от того худшего, что ожидал Амальфи.
Вся жилая площадь, по мнению Амальфи, просто кишела домашними любимцами. Те, для кого свобода куда-то бежать была насущной, резвились и scuttered на широких аллеях. Некоторые из них отваживались выбираться на шоссе, и те, кто это проделывали, немедленно попадали под колеса. Но животные, ходящие на четырех лапах были постоянной и недостойной опасностью для пешеходов. При свете дня беспутные псы чуть было не сбивали с ног незнакомцев, но, по крайней мере, подпрыгивали, и чуть ли не обнимали передними лапами за плечи любого, кого они знали — и все, включая, казалось, всех собак Нового Манхэттэна, знали Амальфи. Иногда попадался свенгали с Альтаира IV — в общем-то довольно редкий образец летающей фауны зоопарка города, но позднее разведенный в лабораториях на Новой Земле во время программы полного плодородия в 3950 году, когда практически каждая невеста любого из поселенцев имела в своем распоряжения либо флакончик воды трильби, либо размножающегося почкованием свенгали ["Трильби" — роман английского писателя и графика Дж. Думурье, по имени главной героини романа; свенгали — один из центральных персонажей этого же романа, злодей-гипнотизер; любопытно, что и роман и балет «Сильфида» в своей легендарной основе имеют одни и те же корни] и довольно часто и то и другое оказывалось среди домашних ларей и пенатов. Полуживотное, полурастение, даже и сейчас не такой уж и редкий домашний любимец — обычно носился по ветру и охотился либо в полусумраке зари, либо вечера. Свенгали обычно располагался вытянувшись посреди дороги и фиксировал свои огромные глазищи на любом движущемся объекте пока что-нибудь достаточно маленькое и студенистое, чтобы можно было переварить, случайно не окажется поблизости. Но ничего похоже обычно на Новой Земле и не попадалось. Двуногая же жертва обычно безнадежно притягивалась этим гипнотическим взглядом, до тех пор пока на смотрящего не наступали: тогда свенгали становился розовато-лиловым и выпускал из себя защитный запах, который на Альтаире IV мог быть немного тошнотворным, но на Новой Земле он лишь вызывал эйфорию. Возникали неожиданные дружеские отношения, песни, иногда могла наступить короткая и лихорадочно счастливая слезная истерика, после которой потрясенный свенгали скорее всего волнообразно перемещался внутрь дома, чтобы отдохнуть и как обычно, получить тарелку супа-желе.
Ночью, на тротуарах Нового Манхэттэна, это были кошки, пытающиеся поймать открытыми коготками либо летающую мантию или модного сандалового ленточника. В воздухе города летали и планировали самые разнообразные создания довольно внушительных размеров и яркой расцветки. Поющие птицы, квакающие, говорящие и немые, но все, до самого последнего — прирученные. Амальфи их всех ненавидел.
Когда он куда-нибудь направлялся — а он частенько куда-нибудь направлялся пешком, поскольку больше не существовало городских аэротакси — он почти с полной уверенностью мог ожидать, что ему придется высвобождаться либо из объятий болтливого гражданина, либо от гавкающего пса, прежде, чем он мог добраться туда, куда направлялся. Все это — результат более чем полувековой давности кампании на домашних любимцев, возникшей вскоре после посадки и после его очевидной отставки. Какая именно расточительная причуда заставила столь многих наследников пионеров адаптировать проклятых свенгали как домашних любимцев, было за пределами понимания Амальфи.
На этот раз он добрался до дому без подобной встречи. Вместо этого пошел дождь. Он запахнул свой плащ поплотнее вокруг себя и прибавил шагу, что-то бормоча, приближаясь к своей простой коробке жилища, прежде, чем гроза разразится в полную силу. Его дом и участок прикрывались полем спиндиззи мощностью в 0.02% — Ново-Земляне называли домашнее устройство «спиндилли» — название, которое Амальфи ненавидел, но с которым смирился, название, как однажды пояснила Ди, «первое что пришло на ум, вышедшее из дождя». Тогда он столь убедительно ворчал на нее из-за этого, что она больше никогда не подымала эту тему, но все же она так или иначе, настояла на своем пояснении.
Амальфи достиг дорожки, ведущей к входу и приложил свою ладонь к индукционному переключателю, который снизил напряженность поля спиндиззи, чтобы пропустить его через туман блещущих дождевых капель и отметил с угрюмым удовлетворением, что начало становиться ясно для него — гроза скоро закончится — это вопрос лишь минут. Внутри, он налил себе выпить и остановился, потирая ладони, осматриваясь вокруг. Если его дом и был анахронизмом, то он его любил за это, насколько вообще он что-либо любил на Новой Земле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52