Я уже разулся, но в остальном был готов действовать, Правда, я устал и накануне поздно лег, но все это не имело значения.
Я сказал, что сейчас буду.
Чтобы добраться туда на такси, понадобилось меньше пяти минут, но уже на полдороге я начал думать, на кой черт мне все это надо. Что я собираюсь делать — посмотреть, как он пьет, и решить, убийца он или нет?
Нелепость всего этого стала еще очевиднее, когда я открыл дверь и вошел. Во всем заведении находились только два человека — Гэри за стойкой и Ричард Термен по другую ее сторону. Кухня была закрыта, а стулья официанты, прежде чем уйти, поставили вверх ножками на столики. Обычно «Парижская зелень» допоздна не работает: Гэри закрывает бар тогда же, когда официанты кончают работу и расходятся по домам.
Я подумал, что сегодня он не закрывает из-за меня. Жаль, если все это окажется зря.
При моем приближении Термен обернулся. Иногда по человеку не видно, сколько он выпил. Мик Баллу такой. Он может принять очень много, и ничего не будет заметно — только зеленые глаза смотрят чуть жестче. У Ричарда Термена все было наоборот. Стоило мне на него взглянуть, и стало ясно, что он пьет весь вечер. Его темно-голубые глаза были как стеклянные, нижняя часть лица набрякла, выпяченные губы расслабились.
Он коротко кивнул мне и снова взялся за рюмку. Я не видел, что у него налито. Что-то со льдом — не обычное его светлое пиво и не мартини, который он всегда пил перед обедом. Я уселся за стойку метрах в трех от него, и Гэри, не дожидаясь заказа, принес мне стакан содовой.
— Двойная водка с тоником, — сказал он. — Записать на твой счет, Мэтт?
Это была не водка, и никакого счета здесь у меня не было. Гэри — один из немногих барменов в этих местах, кто не мечтает стать актером или писателем, но у него верное сценическое чутье.
— Хорошо, — ответил я и отпил большой глоток содовой.
— Летнее питье, — сказал Термен.
— Наверное, — согласился я. — Только я его пью круглый год.
— Это англичане тоник выдумали. Захватили колонии в тропиках и стали пить тоник. Знаете зачем?
— Чтобы было не так жарко?
— От малярии. Для пфи… прифи… Про-фи-лак-ти-ки. Знаете, что такое тоник? Как он еще называется?
— Хинная вода?
— Отлично. А хинин принимают от малярии. Вы что, боитесь малярии? Видите здесь малярийных комаров?
— Нет.
— Так вы не то пьете. — Он поднял свою рюмку. — «Сухое для мальчиков, портвейн для мужчин, а для героев — только бренди». Знаете, кто это сказал?
— Судя по всему, какой-то пропойца.
— Сэмюэл Джонсон. Вы, может, думаете, что это правый крайний из «Метрополитенз»?
— Нет, того зовут Дэррил Стробери. Разве он пьет бренди?
— Господи Боже мой! — сказал Термен. — Что я тут делаю? Что это со мной?
Он схватился за голову.
— Эй, не горюйте, — сказал я. — Вы-то пьете бренди?
— С мятным ликером. Забирает лучше.
Ничего удивительного, что он набрался в стельку.
— Напиток героев, — сказал я. — Гэри, налей-ка папаше еще порцию напитка героев.
— Не знаю… — начал Ричард Термен.
— Да бросьте, — сказал я. — Еще одна вам точно не повредит.
Гэри принес ему еще рюмку, а мне второй стакан содовой, незаметно убрав тот, из которого я только отпил. Мы с Терменом чокнулись, и я сказал:
— За тех, кого с нами нет.
— Господи! — сказал он. — Только не за это.
— Да? Тогда как насчет вот такого: за преступление?
Он весь обмяк и уставился на меня. Его пухлые губы приоткрылись. У него был такой вид, словно он собирается что-то сказать, но вместо этого он сделал большой глоток, от которого его всего перекосило.
— Вы меня знаете, да? — спросил он.
— Черт возьми, да мы, можно сказать, старые приятели.
— Я серьезно. Вы знаете, кто я?
Я посмотрел на него.
— Погодите-ка, — сказал я.
Он, наверное, думал, что я узнаю его по фотографиям в газетах. Я выждал немного, потом сказал:
— Спортивный центр в Маспете. Бокс по четвергам. Верно?
— Не верю.
— Вы там оператор. Нет, вру. Вы были на ринге и говорили операторам, что снимать.
— Я продюсер телепрограммы.
— Кабельной.
— Эф-би-си-эс. Правильно. Только все равно не верю. Мы раздаем билеты даром и никак не можем никого туда заманить. Никто даже понятия не имеет, где это — Маспет. В тот район и метро-то — одна линия "М", а на Манхэттене никто и знать не знает, как на нее попасть. Если вы там меня видели, неудивительно, что вы меня узнали. Кроме нас с вами там, наверное, почти никого и не было.
— Неплохая у вас работенка, — сказал я.
— Вы та к думаете?
— Можете смотреть все бои. Лапать красотку.
— Кого это? Челси? Да она просто шлюха, друг мой. Можете мне поверить. — Он отхлебнул еще немного своего пойла. — А что это вас туда занесло? Вы такой большой любитель бокса, что не пропускаете ни одного боя?
— Я там работал.
— И вы тоже? А кто вы — репортер? Я думал, что всех газетчиков знаю.
Я дал ему свою карточку, а когда он заметил, что там только моя фамилия и адрес, я показал другую — когда я работал у Уэлли, у меня была фирменная карточка детективного агентства «Доверие» с их адресом, телефоном и моей фамилией.
— Так вы детектив, — сказал он.
— Верно.
— И были на работе тогда вечером, когда попали в Маспет?
Я кивнул.
— А что вы делаете сейчас? Тоже на работе?
— Пить и болтать — это не работа. Мне платят не за это. Могу сказать, что было бы неплохо, если бы за это платили.
Я спрятал карточку «Доверия», но оставил ему свою, и он принялся ее разглядывать. Прочитав вслух мою фамилию, он посмотрел на меня, а потом спросил, знаю ли я, как его фамилия.
— Нет, — ответил я. — Откуда мне знать?
— Ричард Термен. Это имя вам знакомо?
— Знакомо. Термен Мансон.
— Еще бы.
— «Янки» стали совсем на себя не похожи после той катастрофы с самолетом.
— Ну, я тоже стал на себя не похож. После своей катастрофы.
— Не понимаю.
— Не важно. Это не имеет значения. — Он немного помолчал, потом сказал: — Вы начали говорить, что вы делали в Маспете.
— Да вы сами можете догадаться.
— Нет, не могу. Потому и спрашиваю.
— Вам это будет неинтересно.
— Вы что, смеетесь? Частный детектив — самая романтическая профессия. Конечно, мне интересно. —Он дружески положил руку мне на плечо. — Как зовут этого бармена?
— Гэри.
— Эй, Гэри, еще одну. Так зачем вас занесло в Маспет, Мэтт?
— Знаете, — сказал я, — самое смешное, что вы, возможно, сумеете мне помочь.
— Это как?
— Ну, вы же были там. Может, вы его видели. Он сидел у самого ринга.
— О ком вы говорите?
— О том типе, за которым я должен следить. — Я вытащил копию рисунка и взглянул на него, чтобы убедиться, что взял тот самый. — Вот. Он сидел в первом ряду, и с ним был его сын. Я засек его там, ради чего и пришел, но потом упустил. Вы случайно не знаете, кто он?
Он смотрел на рисунок, а я смотрел на него.
— Это нарисовано, — сказал он через минуту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74