Вы пойдете в полицию?
— Нет.
— Почему?
— Потому что этой пленки недостаточно, чтобы упрятать вас за решетку. Нет, я обращусь к прессе. Бульварные газеты просто вцепятся в эту историю. Они поймут, что у вас на руках слишком много крови и вы не сможете позволить себе возбудить дело о клевете. Они устроят вам очень скверную жизнь. Может быть, до уголовного преследования дело и не дойдет, но вы привлечете к себе такое внимание публики, что вам это не понравится. Друзья вашего мужа в Калифорнии будут не слишком довольны, что вы оказались в лучах прожекторов, а ваши соседи будут странно посматривать на вас в лифте. Вы ведь заплатите пятьдесят косых, чтобы избежать такой рекламы, верно? Да кто угодно так бы сделал.
— Это большие деньги.
— Вы и вправду так думаете? Не знаю, получу ли я столько же от бульварной газеты, но половину уж наверняка получу. Если они не вцепятся в такую историю, значит, они занимаются не своим делом. Я могу хоть сегодня явиться к какому-нибудь издателю и выйти от него с чеком на двадцать пять тысяч, и при этом никто не скажет, что я шантажист. Они назовут меня героем и, возможно, даже возьмут к себе на работу, чтобы я и дальше раскапывал всякую грязь.
— Мне надо посоветоваться с Бергеном. Вы говорите, это не такие уж большие деньги, но нам понадобится некоторое время, чтобы их собрать.
— Ни черта не понадобится, — возразил я. — Когда человек занимается отмыванием денег, ему ничего не стоит раздобыть немного наличных, Я думаю, у вас дома валяется раз в пять больше.
— У вас какое-то странное представление о том, как делаются дела.
— Я не сомневаюсь, что вы можете собрать деньги к завтрашнему вечеру, — сказал я. — Тогда я и должен их получить.
— Господи, — сказала она, — как вы похожи на Бергена!
— У нас разные вкусы.
— Вы думаете? Не говорите ничего о ваших вкусах, пока не попробуете все, что лежит на тарелке. А ведь вы еще не все попробовали, правда?
— Ну, не так уж много и осталось.
— Берген захочет с вами встретиться.
— Завтра вечером, когда мы завершим нашу сделку. Я принесу пленку, так что вы будете знать, что покупаете. У вас в Маспете есть видик?
— Вы хотите продать ее прямо там? В спортзале?
— Я думаю, для обеих сторон это самое безопасное место.
— Да уж, там не помешают, — сказала она. — Если не считать четвергов, там как в пустыне. И даже по четвергам народу не так уж много. Что у нас завтра, среда? Я думаю, это возможно. Но конечно, я должна поговорить с Бергеном.
— Конечно.
— Какое время для вас удобнее?
— Попозже, — сказал я. — Но я могу вам через некоторое время позвонить, и мы договоримся обо всех деталях.
— Хорошо. — Она посмотрела на часы: — Позвоните около четырех.
— Позвоню.
— Отлично. — Она открыла сумочку и положила на столик деньги за выпитое. — Я вам кое-что скажу, Скаддер. Я и в самом деле хотела пойти с вами наверх. Я была такая мокрая — из меня просто текло. Я не притворялась.
— Я и не думал, что вы притворяетесь.
— И вы хотели меня не меньше. Но я рада, что мы этого не сделали. Знаете почему?
— Скажите.
— Потому что так между нами еще осталось сексуальное напряжение. Вы это чувствуете?
— Да.
— И оно никуда не денется и завтра вечером. Может быть, когда я поеду в Маспет, я надену штаны с разрезом. Вам это понравится?
— Возможно.
— И длинные перчатки, и высокие каблуки. — Она пристально посмотрела на меня. — И буду без блузки.
— И подкрасите соски губной помадой.
— Румянами.
— Но того же цвета, как ваша помада и лак для ногтей.
— Может быть, мы немного поиграем, — сказала она. — После того как совершим сделку. Может быть, мы получим удовольствие. Все трое.
— Ну, не знаю.
— Вы думаете, мы попытаемся отобрать деньги? Но у вас же останутся копии. Одна у адвоката, другая у частного детектива.
— Дело не в этом.
— А в чем?
— Вы сказали — все трое. Я не люблю тесноты.
— Тесно не будет, — сказала она. — Места там будет сколько угодно.
21
В четыре я позвонил. Должно быть, она сидела у телефона — в ту же секунду, как он зазвонил, она взяла трубку.
— Это Скаддер, — сказал я.
— Вы пунктуальны, — ответила она. — Это хороший признак.
— Признак чего?
— Пунктуальности. Я говорила с мужем. Он согласен на ваши условия. Завтрашний вечер годится. Что касается времени, то он предлагает полночь.
— Пусть будет час ночи.
— Час ночи? Минутку.
Наступила пауза, потом трубку взял Стетнер.
— Скаддер? — сказал он. — Говорит Берген Стетнер. Час ночи меня устраивает.
— Хорошо.
— Мне не терпится с вами познакомиться. Вы произвели на мою жену большое впечатление.
— Она и сама производит большое впечатление.
— Я всегда так думал. Насколько я понимаю, мы уже как будто встречались. Вы тот болельщик, который ищет туалет не там, где надо. Но должен сознаться, что совершенно не помню, как вы выглядите.
— Когда увидите, узнаете.
— У меня такое чувство, будто мы уже знакомы. Но в нашей договоренности, насколько я ее понял со слов Ольги, есть одна вещь, которая меня беспокоит. У вас остаются копии — у адвоката и у вашего представителя, верно?
— У адвоката и у одного частного детектива.
— С которыми они ознакомятся в случае вашей смерти и выполнят кое-какие ваши пожелания. Правильно?
— Правильно.
— Вполне понятная предосторожность. Я мог бы заверить вас, что в ней нет необходимости, но это, возможно, вас не успокоит.
— Не совсем.
— «Верь всякому, только не забудь снять карты» — так, кажется, говорится? Но вот какая у меня дилемма, Скаддер. Представьте себе, что мы совершим нашу сделку к взаимному удовольствию всех сторон, вы пойдете своей дорогой, я своей, а через пять лет вы поскользнетесь на тротуаре и угодите под автобус. Вы понимаете, к чему я клоню?
— Да.
— Потому что если я сдержу слово…
— Я вас понял, — сказал я. — Один мой знакомый как-то оказался в таком же положении. Погодите минутку, попробую вспомнить, как он из него вышел. — Я немного подумал. — Вот что. Как вам понравится такой вариант? Я оставляю обоим указания, что, если я умру через год или больше с сегодняшнего дня, они должны уничтожить то, что я им дал, если только не возникнут особые обстоятельства.
— Какие особые обстоятельства?
— Например, если не появятся серьезные основания подозревать, что моя смерть была не случайной, и если убийца не будет установлен или задержан. Другими словами, вам ничего не грозит, если я попаду под автобус или под пулю ревнивого любовника. А если я окажусь жертвой каких-нибудь неизвестных убийц, тогда ваше дело плохо.
— А если вы умрете до конца первого года?
— Тогда у вас тоже возникнут проблемы.
— Даже если это будет автобус?
— Даже если это будет сердечный приступ.
— Господи! — сказал он. — Мне это не очень нравится.
— Это самое лучшее, что я могу предложить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
— Нет.
— Почему?
— Потому что этой пленки недостаточно, чтобы упрятать вас за решетку. Нет, я обращусь к прессе. Бульварные газеты просто вцепятся в эту историю. Они поймут, что у вас на руках слишком много крови и вы не сможете позволить себе возбудить дело о клевете. Они устроят вам очень скверную жизнь. Может быть, до уголовного преследования дело и не дойдет, но вы привлечете к себе такое внимание публики, что вам это не понравится. Друзья вашего мужа в Калифорнии будут не слишком довольны, что вы оказались в лучах прожекторов, а ваши соседи будут странно посматривать на вас в лифте. Вы ведь заплатите пятьдесят косых, чтобы избежать такой рекламы, верно? Да кто угодно так бы сделал.
— Это большие деньги.
— Вы и вправду так думаете? Не знаю, получу ли я столько же от бульварной газеты, но половину уж наверняка получу. Если они не вцепятся в такую историю, значит, они занимаются не своим делом. Я могу хоть сегодня явиться к какому-нибудь издателю и выйти от него с чеком на двадцать пять тысяч, и при этом никто не скажет, что я шантажист. Они назовут меня героем и, возможно, даже возьмут к себе на работу, чтобы я и дальше раскапывал всякую грязь.
— Мне надо посоветоваться с Бергеном. Вы говорите, это не такие уж большие деньги, но нам понадобится некоторое время, чтобы их собрать.
— Ни черта не понадобится, — возразил я. — Когда человек занимается отмыванием денег, ему ничего не стоит раздобыть немного наличных, Я думаю, у вас дома валяется раз в пять больше.
— У вас какое-то странное представление о том, как делаются дела.
— Я не сомневаюсь, что вы можете собрать деньги к завтрашнему вечеру, — сказал я. — Тогда я и должен их получить.
— Господи, — сказала она, — как вы похожи на Бергена!
— У нас разные вкусы.
— Вы думаете? Не говорите ничего о ваших вкусах, пока не попробуете все, что лежит на тарелке. А ведь вы еще не все попробовали, правда?
— Ну, не так уж много и осталось.
— Берген захочет с вами встретиться.
— Завтра вечером, когда мы завершим нашу сделку. Я принесу пленку, так что вы будете знать, что покупаете. У вас в Маспете есть видик?
— Вы хотите продать ее прямо там? В спортзале?
— Я думаю, для обеих сторон это самое безопасное место.
— Да уж, там не помешают, — сказала она. — Если не считать четвергов, там как в пустыне. И даже по четвергам народу не так уж много. Что у нас завтра, среда? Я думаю, это возможно. Но конечно, я должна поговорить с Бергеном.
— Конечно.
— Какое время для вас удобнее?
— Попозже, — сказал я. — Но я могу вам через некоторое время позвонить, и мы договоримся обо всех деталях.
— Хорошо. — Она посмотрела на часы: — Позвоните около четырех.
— Позвоню.
— Отлично. — Она открыла сумочку и положила на столик деньги за выпитое. — Я вам кое-что скажу, Скаддер. Я и в самом деле хотела пойти с вами наверх. Я была такая мокрая — из меня просто текло. Я не притворялась.
— Я и не думал, что вы притворяетесь.
— И вы хотели меня не меньше. Но я рада, что мы этого не сделали. Знаете почему?
— Скажите.
— Потому что так между нами еще осталось сексуальное напряжение. Вы это чувствуете?
— Да.
— И оно никуда не денется и завтра вечером. Может быть, когда я поеду в Маспет, я надену штаны с разрезом. Вам это понравится?
— Возможно.
— И длинные перчатки, и высокие каблуки. — Она пристально посмотрела на меня. — И буду без блузки.
— И подкрасите соски губной помадой.
— Румянами.
— Но того же цвета, как ваша помада и лак для ногтей.
— Может быть, мы немного поиграем, — сказала она. — После того как совершим сделку. Может быть, мы получим удовольствие. Все трое.
— Ну, не знаю.
— Вы думаете, мы попытаемся отобрать деньги? Но у вас же останутся копии. Одна у адвоката, другая у частного детектива.
— Дело не в этом.
— А в чем?
— Вы сказали — все трое. Я не люблю тесноты.
— Тесно не будет, — сказала она. — Места там будет сколько угодно.
21
В четыре я позвонил. Должно быть, она сидела у телефона — в ту же секунду, как он зазвонил, она взяла трубку.
— Это Скаддер, — сказал я.
— Вы пунктуальны, — ответила она. — Это хороший признак.
— Признак чего?
— Пунктуальности. Я говорила с мужем. Он согласен на ваши условия. Завтрашний вечер годится. Что касается времени, то он предлагает полночь.
— Пусть будет час ночи.
— Час ночи? Минутку.
Наступила пауза, потом трубку взял Стетнер.
— Скаддер? — сказал он. — Говорит Берген Стетнер. Час ночи меня устраивает.
— Хорошо.
— Мне не терпится с вами познакомиться. Вы произвели на мою жену большое впечатление.
— Она и сама производит большое впечатление.
— Я всегда так думал. Насколько я понимаю, мы уже как будто встречались. Вы тот болельщик, который ищет туалет не там, где надо. Но должен сознаться, что совершенно не помню, как вы выглядите.
— Когда увидите, узнаете.
— У меня такое чувство, будто мы уже знакомы. Но в нашей договоренности, насколько я ее понял со слов Ольги, есть одна вещь, которая меня беспокоит. У вас остаются копии — у адвоката и у вашего представителя, верно?
— У адвоката и у одного частного детектива.
— С которыми они ознакомятся в случае вашей смерти и выполнят кое-какие ваши пожелания. Правильно?
— Правильно.
— Вполне понятная предосторожность. Я мог бы заверить вас, что в ней нет необходимости, но это, возможно, вас не успокоит.
— Не совсем.
— «Верь всякому, только не забудь снять карты» — так, кажется, говорится? Но вот какая у меня дилемма, Скаддер. Представьте себе, что мы совершим нашу сделку к взаимному удовольствию всех сторон, вы пойдете своей дорогой, я своей, а через пять лет вы поскользнетесь на тротуаре и угодите под автобус. Вы понимаете, к чему я клоню?
— Да.
— Потому что если я сдержу слово…
— Я вас понял, — сказал я. — Один мой знакомый как-то оказался в таком же положении. Погодите минутку, попробую вспомнить, как он из него вышел. — Я немного подумал. — Вот что. Как вам понравится такой вариант? Я оставляю обоим указания, что, если я умру через год или больше с сегодняшнего дня, они должны уничтожить то, что я им дал, если только не возникнут особые обстоятельства.
— Какие особые обстоятельства?
— Например, если не появятся серьезные основания подозревать, что моя смерть была не случайной, и если убийца не будет установлен или задержан. Другими словами, вам ничего не грозит, если я попаду под автобус или под пулю ревнивого любовника. А если я окажусь жертвой каких-нибудь неизвестных убийц, тогда ваше дело плохо.
— А если вы умрете до конца первого года?
— Тогда у вас тоже возникнут проблемы.
— Даже если это будет автобус?
— Даже если это будет сердечный приступ.
— Господи! — сказал он. — Мне это не очень нравится.
— Это самое лучшее, что я могу предложить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74