- ...С каждым новым днем те, кто остались здесь, будут ненавидеть
войну больше и больше. Число бессмыслиц в стратегии и тактике пришельцев
будет нарастать, и вместо азарта к людям придет недоумение. Ведомая
пришельцами война так и не уложится у нас в сознании. Боевые действия
постепенно выродятся в абсурд, в широкомасштабную клоунаду. Тоска по
тишине обратится в мечту. И когда приблизится усталость, все прекратится
самым неожиданным образом. Может быть, даже землянам подарят победу.
Возможно, вмешается третья сторона... Собственно говоря, они и сейчас уже
не воюют, а лишь создают грандиозную имитацию сражений. Хлопушки и
бенгальский огонь мы принимаем за реальную угрозу. Вероятнее всего, сами
пришельцы в войне вообще не участвуют. Воюют роботы, фантомы и муляжи.
- Занятно! - Ларсен ощутил растущее беспокойство. Что-то заворочалось
в памяти, но он даже не попытался определить - что именно.
- ...Теперь-то мне ясно, отчего они не нуждались в моем публичном
обращении к людям. Это не входило в их планы. Правда, и не противоречило
им. Пришельцам попросту стало меня жаль. Возможно, они подозревали, что в
будущем я о многом догадаюсь, и тем не менее с выступлением они мне
помогли, а после отпустили на все четыре стороны.
- Но почему, черт побери? Почему?!.. Разве они не рисковали? Ведь ты
мог рассказать о них первому же патрулю!
- Что может рассказать соплеменникам сбежавший с ракетоносца дикарь?
Ларсену показалось, что на лице собеседника промелькнуло подобие
усмешки.
- И потом... Человеку с ярлыком Предателя не очень-то верят.
- Не знаю. Расскажи ты вчера Клайпу какие-нибудь технические
подробности...
- Бросьте! Это же полная чушь. Что я мог рассказать о них? Я тот
самый дикарь, что удрал с ракетоносца - не больше и не меньше.
Не найдя подходящего ответа, Ларсен передернул плечом.
- Не знаю... Все это такая абракадабра!..
- Скоро это поймут все, - снова на опухшем лице узника промелькнула
усмешка. - Вы очевидно решили, что это действует ваш стимулятор?.. Ничего
подобного. Приди вы сюда не один, я не раскрыл бы рта.
- Но ведь уже завтра вас не станет, - впервые Ларсен обратился к
собеседнику на "вы", но даже не заметил этого. Переключение произошло само
собой, где-то на подсознательном уровне.
- Забавно, но сейчас мне начинает казаться, что мои пришельцы
предусмотрели и это. Они ведь знали, кого отпускали и куда. С моими
мыслями и моим грузом - легче родиться заново. Конец войны - спасение для
многих, но не для меня. И десять, и двадцать лет спустя мне придется
мириться все с тем же ярлыком. Предатель - он и в гробу предатель, - из
горла узника вырвался булькающий смех. Дорожка крови протянулась от левого
уголка губ. И, глядя на него, Ларсен неожиданно ощутил, что весь его запал
угас. Злости к этому человеку он больше не испытывал. Более того, впервые
он почувствовал некоторое неудобство за свое присутствие здесь.
- Да, молодой человек, теперь-то я знаю: ненависть - материальна. И
наш ад материален именно потому, что все мы с самых юных лет постигаем азы
ненависти. Можно, конечно, бравировать и делать вид, что вам все равно, но
вся игра тотчас развалится, едва вас возненавидит хотя бы тысяча людей.
Ненависть миллионов не просто ощутима, - от нее жестоко заболеваешь. Это
невообразимо тяжелый крест, лишающий желания дышать, жить, двигаться.
- Прямо второй Иисус, - пробормотал Ларсен. Впрочем, ему было не до
шуток.
Услышав его слова, пленник криво улыбнулся, и в эту секунду скрипнула
отворяемая дверь. Вздрогнув, Ларсен резко обернулся. На пороге,
перетаптываясь, среди морозных парящих клубов, стоял часовой.
- Тебе чего? - лейтенант попытался вспомнить фамилию бойца, но так и
не вспомнил.
- Там это... Вроде идет кто-то. Так я предупредить. Все ж таки пост.
Если спросят, надо сказать что-то.
- Не надо... - немного подумав, Ларсен поднялся. - Не тужься,
родимый. Мы тут уже закончили.
Натянув на голову ушанку, он еще раз взглянул на лежащего человека.
- Может, оставить свет?
На пороге обеспокоено заерзал часовой.
- Вообще-то не положено. В целях маскировки...
- Заткнись, родной! - Ларсен повторил вопрос. - Так что, оставить
свет?
Пленник покачал головой. Щелкнув выключателем, лейтенант вышел из
сарайчика.
Над головой искрами проблескивали звезды. Снег, покрывающий землю,
был безрадостно черен. Заметно похолодало, и Ларсен, поежившись, поднял
воротник полушубка. Рядом гремел замком часовой.
- Ветер с севера потянул, - заметил он. - И звезд вон сколько
высыпало. Чудно! Война и звезды...
- Да, чудно, - согласился Ларсен. Сунув руку за пазуху, вытянул на
свет божий бутыль, призывно встряхнул перед носом бойца. - Ну что, будешь,
кокарда в ватнике? Замерзнешь ведь! А я угощаю...
- Ха!.. Вот он и наш бузотер! - Клайп захохотал. - Эй, чудила,
помнишь хоть, что вчера вытворял?
Ларсен буркнул невнятное себе под нос и поспешил отвернуться. Проще
было делать вид, что не помнит. Хотя, наверное, и бесполезно. О подобных
вещах любят напоминать. Да не раз и не два...
- Говорят, ты и Предателя к стенке вчера пытался припереть? - Клайп
приблизился сбоку, шутливо ткнул обтянутым в меховую рукавицу кулаком.
- Куревом бы лучше угостил, - лейтенант гадливо сплюнул. - Башка
трещит, спасу нет.
- Что хоть пил-то?
- Самогон деревенский.
- Тогда ясно. А то ребята говорят, никогда тебя таким не видели.
- Давай если можно обойдемся без воспоминаний. Итак тошно.
Клайп усмехнулся.
- Я-то ладно, - обойдусь. А вот как другие? Свидетелей-то было,
знаешь, сколько? Тебя же впятером от приятеля за шиворот оттаскивали.
- От Сержа, что-ли?
- Ну да, от него. А ты еще и нашим пачек накидал.
- Не только я, но и мне.
- Что, чувствуется? - Клайп хохотнул. - Так-то, забияка! Будешь
знать. Хорошо, я с тобой не схлестнулся, а то ходили бы сейчас оба
красивые. Ладно, не переживай. Все путем. Одного только не пойму, на
Серегу-то ты чего вдруг окрысился?
- Кто его знает. Взбрело, наверное, что-то в голову.
- Хорошо, видно, взбрело!.. Лопуху его, Бунге, что-ли, - голову чуть
не расшиб. В лазарете сейчас сморкается, бедолага.
- И черт с ним!
- Он-то тебе чем досадил?
- Так... Не люблю я его. А тут перепил еще.
- Ну и дурак, - назидательно прогудел Клайп. - Слава богу, третий
десяток уже, - дозу свою пора знать. Хотя... Если, говоришь, самогон,
можно, конечно, просчитаться. Первач - штука такая. Хуже самой ядовитой
бормоты.
К месту казни постепенно подтягивались любопытствующие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18