— Нет, этого просто не может быть! Тут явно что-то не так… Я женюсь, и по этой причине, с молчаливого согласия родителей, при всем честном народе начинается незнамо что… Какой-то выродок оскорбляет меня прямо в мэрии… потом меня избивают в церкви… Я убегаю в горы, чтобы нам с женой никто не мешал… и тут парень, которого я ни разу в жизни не видел, задает мне трепку и привязывает к стулу… Потом появляется мой побежденный соперник и расквашивает мне физиономию… Выстрелы хлопают, как ракеты во время фейерверка… И в довершение всего, когда у меня появляется надежда, что мы с женой избавились от банды сумасшедших, приходит сержант карабинеров и принимается ласкать мою жену прямо у меня на глазах! Нет, что ни говорите, а здесь точно должна быть какая-то чертовщина…
— Я не ласкаю вашу жену, синьор, я ее лечу! — сурово возразил сержант. — Поглядите, она уже немного успокоилась… Все-таки рука Карло Коррадо — это вещь, и, между нами говоря, найдется немало женщин, только и мечтающих ее присвоить! Но у меня есть Антонина! И я ей верен! Всегда верен жене и родине — таков сержант Коррадо!
Фальеро наконец взял себя в руки.
— Что ж, сержанту Коррадо следовало бы убраться отсюда, да поживее!
— Минуточку!
— Что?
— Я сказал: минуточку, синьор! Потому как есть ведь еще эта история с выстрелами… Может, потолкуем немного о них, а? Если хотите знать мое мнение, эта стрельба ужасно подозрительна!
— Еще бы нет!
— А, вы признаете? Вы ведь сказали, что приехали сюда в свадебное путешествие?
— И это правда.
— То-то и оно, что нужны доказательства, синьор! Я слышал, что иногда брачную ночь стараются украсить звуками мандолины, гитары, аккордеона, флейты или арфы, а особо воинственные в крайнем случае пускают в ход рожки и трубы, но чтоб палили из револьверов — никогда! Может, где-нибудь в Африке, у дикарей, такое и случается, но не у нас! И потом… ваше лицо…
— Оно вам не нравится?
— Оно отвратительно, синьор, просто отвратительно… Лицо вампира, не удосужившегося умыться после трапезы!
— Я не позволю вам разговаривать со мной в таком тоне!
— Простите, синьор, это не я, а ваша мать.
— Моя мать?
— Да, Италия, которую я воплощаю благодаря этой униформе. А кроме того, я слышал, как эта молодая дама кричала, чтобы вы оставили ее в покое. По-моему, вы тут чинили насилие…
— Да это же моя жена!
— Даже если вам удастся это доказать, синьор, имейте в виду, воспитанный мужчина не должен навязываться… Морано!
— Да, сержант?
— Понаблюдайте-ка за этой парой — не скажу преступной, а возможно даже и не подозрительной, но странной! Вот самое подходящее слово: странной! А я тем временем загляну в комнаты — кто знает, может быть (слышите, Морано, я подчеркиваю эти слова: может быть), обнаружу там corpus delicti.
— Чего-чего, сержант?
— Слишком сложно для вас, Морано! И не настаивайте, это было бы проявлением весьма дурного вкуса… Синьора, синьор, мы скоро увидимся, э!
Сержант отвесил поклон по всем правилам итальянской вежливости и вышел в гостиную, где и провел некоторое время, пересаживаясь с кресла на кресло и мечтая, как было бы здорово подарить Антонине такие же. Потом он заглянул во вторую комнату, но и там не нашел ничего подозрительного. Зато на пороге кухни Коррадо замер как громом пораженный. Быстро возвратясь в спальню, сержант не стал скрывать обуревающие его чувства.
— Я только что побывал на кухне… Потрясающе! Это напомнило мне землетрясение, которое я, увы, однажды наблюдал в Калабрии… Так что за страшная сцена происходила у вас на кухне?
— Я уже битых полчаса пытаюсь вам это объяснить! — буркнул Санто.
— Что ж, синьор, я вас слушаю.
Фальеро рассказал обо всем, что случилось на вилле, с тех пор как туда приехали они с Тоской. Когда он умолк, сержант задумчиво погладил усы.
— Надеюсь, вы бы не посмели разыгрывать сержанта карабинеров, синьор?
— Что за странный вопрос!
— Да просто в вашу историю довольно трудно поверить…
— Согласен с вами и признаю, что, не будь у меня такого доказательства, как разбитое лицо, я бы и сам, наверное, подумал, что мне все это померещилось… Бывают же кошмарные сны…
— И вы никогда прежде не видели того здоровяка, что ехал за вами на мотоцикле, стрелял в вас, а потом еще и пытал?
— Никогда!
— А вы, синьора?
— Никогда!
— А что понадобилось тут этому Субрэю?
Пришлось объяснять сержанту и кто такой Жак, и причины его безумного поведения в этот день. По мере того как Тоска рассказывала, Коррадо проявлял все более явственные признаки воодушевления и наконец не выдержал:
— Синьора, как же вы могли привести его в такое отчаяние? Несчастный любит вас до сумасшествия! Ах, синьора, при всем моем почтении к вам, позвольте заметить, вы поступили очень дурно!
Коррадо поднял указующий перст.
— И Там вас могут осудить за такую жестокость!
Фальеро не понравился этот лирический порыв.
— Прошу вас выбирать слова, сержант! Не забывайте, что вы разговариваете с моей женой, синьорой Фальеро!
— Знаю, синьор, знаю! Но я поставил себя на место бедняги, у которого украли любимую девушку! Если бы у меня отняли мою Антонину, я бы с горя спалил весь полуостров! И я бы прикончил похитителя, соблазнителя, самозванца!
— Эй, послушайте, вы…
— Конечно, если бы я не был карабинером… А теперь, может быть, вы покажете мне свои документы, а?
Санто передал сержанту свидетельство о браке и удостоверение личности. Коррадо внимательно изучил документы.
— Ну, теперь убедились?
— О да! Синьора Фальеро, имею честь еще раз почтительнейше поздравить вас… Я понимаю всепоглощающую страсть того француза. Стоит только поглядеть на вас — и сразу чувствуешь волнение, вы смущаете души, синьора, и…
Фальеро вернул его на землю.
— Успокойтесь, сержант, и помогите нам выбраться отсюда!
— И куда же вы хотите ехать, синьор?
— Мы возвращаемся в Болонью.
— Невозможно! Я не имею права покидать свой участок, а по дороге на вас снова могут совершить нападение. Вы проведете ночь в этой прелестной комнатке. А мы с карабинером будем охранять ваш сон и вашу любовь…
— Но…
— Это приказ, синьор Фальеро! Приказ, продиктованный мне чувством ответственности! Подумайте, что синьор француз оплакивает потерю любимой и, быть может, неподалеку… А доведенный до отчаяния влюбленный способен на все, синьор! Спокойной ночи, синьора! Спокойной ночи, синьор, и не беспокойтесь ни о чем: Коррадо на посту. Пойдемте, Морано! И не забудьте, мой мальчик, самое главное — такт и скромность!
Супруги Фальеро наконец остались вдвоем.
— Мы оба случайно не сошли с ума? — прошептала Тоска.
— Нет, дорогая…
— Тогда, значит, этот карабинер существует на самом деле?
— Увы!
— Может, позвонить папе?
— Он вам не поверит, а кроме того, я стану посмешищем, хотя, должно быть, в ваших глазах я и так достаточно смешон…
— Да нет же, Санто, нет… Мы оба жертвы какой-то чудовищной, неправдоподобной игры… Попробуем уснуть, но, предупреждаю вас, нас окружают такие опасности, что раздеваться я не стану.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45