Тоска скинула туфли, и муж последовал ее примеру. Но едва она сняла блузку, намереваясь накинуть халат, как снова вошел сержант. Девушка вскрикнула и скорее накрылась одеялом. Коррадо в очередной раз раскланялся и отдал честь.
— Мое почтение красоте и целомудрию, синьора!
Фальеро стоял в носках, и потому его гнев не производил должного впечатления.
— Убирайтесь к черту! — заорал он.
— Здесь дама, выбирайте выражения, синьор, э? Я только хочу позвонить своей Антонине и успокоить ее. Не сомневаюсь, что синьора меня поймет… женская солидарность, э?
Сержант направился к телефону, а Санто поглядел на жену, закутавшуюся до самых глаз, и бессильно развел руками.
— Алло! Антонина? Это твой Карло… Все так же невредим, сердце мое, и по-прежнему тебя люблю. Я и вправду попал в трудное, если не сказать деликатное, положение… Ты ведь меня знаешь, услада моих дней… и знаешь мою скромность… Так что, раз я говорю, что держался великолепно, можешь мне поверить… Где я? В комнате молодой пары… у них сегодня как раз брачная ночь. Видела б ты невесту, Нина! Она почти так же хороша, как ты в день нашей свадьбы!.. Что? О, Нина, как ты можешь задавать подобные вопросы?!
Сержант осторожно накрыл трубку рукой и вне себя от восторга сообщил Тоске:
— Она ревнует!
И счастливый Коррадо вернулся к разговору с женой:
— Перестань, Антонина, а то ты меня расстроишь, а ты ведь знаешь, в какое состояние я прихожу, когда ты меня расстраиваешь, э? Так что прекрати!.. Ну да, я ухожу, а она остается с мужем… Нет, не думаю, чтобы он тебе понравился… далеко не так красив, как твой Карло… и потом, без этакой военной выправки, которая тебе по душе… Спокойной ночи, моя куколка… целую тебя в шейку, под кудряшками… Ха-ха-ха!
Сержант повесил трубку.
— Надеюсь, я не допустил никакой бестактности? — наивно спросил он.

Они лежали рядом под одеялом и пытались уснуть, но сон не шел. Санто немного знобило, и все избитое тело мучительно ныло. Услышав, что жена тихонько плачет, он неловко взял ее за руку.
— Не надо плакать, Тоска…
— Не могу… как подумаю обо всех своих надеждах… А ведь я хотела совсем немного! Любая самая ничтожная работница в Болонье имеет право на то, в чем мне почему-то отказано, — спокойную жизнь… За что? Я уверена, что с основания мира ни у одной женщины не было такой брачной ночи, как у меня!
— Во всем виноват Субрэй!
— Как вы думаете, Санто, тот тип, что так выискивал Жака, добрался до него и убил?
— Надеюсь!
— О!
— Послушайте, Тоска, Субрэй мне никогда особенно не нравился, но с сегодняшнего дня я его просто ненавижу! Я никогда не забуду, что он с нами сделал, и не понимаю, как вы можете даже теперь думать о нем без омерзения…
— Может быть, оттого, что я слишком долго думала о нем с нежностью… и вам это известно, Санто…
— Да… но вот чего я совершенно не понимаю, так почему ни на одной двери нет замка!
— Дядя Дино страдает клаустрофобией. Замки внушают ему ужас. И потом, живя один, Дино боится, что, когда ему вдруг станет плохо, никто не сумеет вовремя войти и помочь.
— Ну вот, а мы из-за дядюшкиных маний не можем даже запереть дверь! Хотя бы предупредил…
— Кто мог предполагать, что нас тут ждет? Санто, вы думаете, карабинеры нас стерегут?
— А что им еще делать?
— Спать…
— Ну нет, только не карабинеры! А вот вам надо попытаться хоть немного отдохнуть…
— Спокойной ночи, Санто.
— Спокойной ночи, Тоска.
Полная благих намерений молодая женщина закрыла глаза и погрузилась в легкую дрему, но какой-то чуть слышный скрип вскоре вырвал ее из сонного оцепенения, так и не дав по-настоящему уснуть. Приоткрыв глаза, Тоска увидела, что дверь в ванную тихонько отворилась и в комнату скользнула какая-то тень. Она сразу вспомнила, что в ванной большое окно и выходит оно на балкон, окружающий виллу. Молодая женщина в ужасе разбудила Санто. Тот вздрогнул.
— А? Что такое?
— Санто… в комнате мужчина!
— Мужчина? Вам приснилось!
Однако он повернулся и зажег ночник. В ногах у их постели действительно стоял мужчина.
— Вы?
— Собственной персоной. И после всех пуль, которыми вы меня недавно угостили, большая удача, что сюда явился не мой призрак!
— Что вам еще надо?
— От вас — ничего. И от этой несчастной, хоть она и начала уже расплачиваться за измену, — тоже.
Тоска как ужаленная соскочила с постели, и Субрэй с удовольствием отметил про себя, что она не раздета.
— Это вы мне изменили!
— И вам не стыдно? Я своими глазами видел вас в постели с другим!
— Но он же мой муж!
— А-а-а, признаете? Это вы задумали венчаться, а не я! И с кем же вы сочетались браком? Насколько я понимаю, не со мной?
— Нет, конечно!
— Ну, так кто изменил?
Тоска схватила себя за волосы и жалобно застонала.
— Святая Мадонна! Я схожу с ума! — забормотала она. — Меня отправят в сумасшедший дом! Я уже не знаю, за кого вышла замуж! Я уже не знаю, кто я такая! На помощь! На помощь!
— Это только начало расплаты! — безжалостно заметил Жак.
Санто тоже встал.
— Сейчас здесь случится что-то страшное, Субрэй!
— Оно уже произошло, когда эта несчастная сказала «да» в мэрии сегодня утром!
— И на что вы рассчитывали, забравшись сюда посреди ночи?
— Найти свой кейс!
Жак без лишних церемоний отодвинул Фальеро и, сунув под матрас руку, вытащил чемоданчик.
— Я положил его туда, когда шел спасать вас от американской гориллы, вообразившей, будто вы самая подходящая боксерская груша. Потом мне пришлось подождать, пока карабинеры уснут… А теперь остается только пожелать вам спокойной ночи!
— Погодите!..
Жак уже направился к двери, но, услышав оклик Санто, остановился.
— Погодите, Субрэй… Вы, значит, считаете себя вправе пытаться довести нас с Тоской до сумасшествия? И вы, очевидно, воображаете, будто мы готовы изображать козлов отпущения, пока вам не наскучит ваша игра? Что ж, вы ошиблись, мерзавец вы этакий! Говорите, это в вас я недавно палил в саду? Единственное, о чем жалею, так это о том, что промахнулся! Но подобное упущение всегда можно исправить, синьор Субрэй!
Продолжая говорить, Фальеро взял со столика револьвер и прицелился в Жака. Тот не верил собственным глазам.
— Но вы не застрелите меня так хладнокровно?..
— Вы ворвались ко мне ночью… ударили меня… И кто посмеет поставить мне в вину самозащиту?
— Тоска не позволит…
— Ей придется молчать — командую тут я! Мы в Италии, синьор француз, а не в вашей стране, и здесь женщины слушаются мужа!
Субрэй отлично понимал, что при такой взвинченности противника и в самом деле рискует отправиться на тот свет. Дверь далеко… Позвать карабинеров? Они прибегут слишком поздно. И Жак приготовился закончить жизнь так по-дурацки, как вдруг Тоска, чье молчание должно было бы удивить обоих мужчин, если бы они могли обращать внимание на что-то, кроме собственной ярости, как рысь налетела на мужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45