Физиономия старого хрыча не внушала мне особого доверия.
Мои опасения оказались напрасными. Старикан стоял на прежнем месте, наблюдая за лошадьми богатых прихожан. Рядом с ними мой собственный конь выглядел и впрямь не слишком прилично.
– А что, солдаты теперь не платят людям, которые сторожат их лошадей? – проворчал он, когда я проходил мимо.
– У солдат не бывает денег, пока им самим не заплатят, – огрызнулся я, – а никто из нас не видал и медной монеты с того времени, как мы покинули этот город несколько месяцев тому назад.
– Скажи это кому-нибудь другому, – фыркнул он, явно не поверив ни одному моему слову.
Меня поставили на постой в семье, жившей за пределами городских стен. Трудно было ожидать, что лица хозяев расцветут от радости при моем появлении. Я был для них лишним ртом или, скорее, даже двумя, если принимать в расчет моего коня. Семья и без того едва сводила концы с концами, воспитывая пятерых детей, старшему из которых минуло чуть больше десяти лет.
Глава семьи оказался лудильщиком, зарабатывавшим в базарные дни себе на хлеб ремонтом старых горшков и других изделий из меди. Он сразу дал мне понять, что денег, отпущенных ему армией за мой постой, явно недостаточно и на многое мне рассчитывать не приходится.
Зато мальчишки сразу окружили меня, засыпав градом вопросов о войне и о землях, в которых я побывал. Они с любопытством разглядывали мое лицо, и я не сразу догадался, что мои многочисленные шрамы поразили их ещё детское воображение.
Их мать умерла от лихорадки, эпидемия которой опустошила город полтора года назад, и хозяину пришлось нанять молоденькую служанку, крепкую рыжеволосую северянку, которая готовила обед и присматривала за детьми. Ко всему прочему, она была довольно миловидна, с чистой белой кожей, ещё не успевшей огрубеть от тяжелой работы.
Меня невольно заинтересовали её взаимоотношения с ещё не старым вдовцом.
Двое старших парнишек помогли мне распаковать мои нехитрые пожитки и перенести их в дом, после чего занялись моей лошадью.
Во время ужина они настойчиво продолжали расспрашивать меня о сражениях и победах, но все, о чем я мог им рассказать, были битвы, заканчивавшиеся нашим поражением и отступлением под натиском безжалостного противника. Отец мальчишек ел свой ячменный суп с черным хлебом и угрюмо молчал, лишь сердитого ворча всякий раз, когда хорошенькая служанка улыбалась мне.
– Сколько язычников ты сам убил? – спросил меня старший мальчуган.
– Слишком много, – ответил я, – но все равно недостаточно.
– А что испытывает человек, когда убивает себе подобных? – поинтересовалась служанка.
– Лучше убить самому, чем позволить врагу убить тебя, – ответил я не думая. Она покачала головой.
– Я знаю, что Святая Церковь благословила войну против них, но все же Христос учил нас, что убивать грешно, не так ли?
Ее явное неодобрение разозлило меня.
Я мог бы рассказать ей, что делали язычники с христианками, когда брали их в плен, описать сожженные деревни, где женщин сначала насиловали, а затем вспарывали им животы на глазах их собственных детей, судьба которых порой бывала и того хуже.
Но я не сказал ничего, потому что неожиданно мне стало стыдно.
Мои собственные солдаты проделывали то же самое, когда мы захватывали деревню варваров.
– Все они язычники, – вступился за меня старший парнишка, – слуги антихриста. Убивать их совсем не грех, как говорят отцы Церкви. Они вообще не люди.
– У них такая же красная кровь, как и у нас, – проворчал я себе под нос.
– Ну и что с того. Пролей её столько, сколько сможешь.
Что тебе делать здесь? Возвращайся на войну как можно скорее, – фактически хотел сказать он мне. И я решил последовать его совету. Это не мой дом, и он никогда не будет моим. Как только нога заживет, я вернусь к моим солдатам, – пообещал я себе.
После ужина мальчишки предложили мне занять их постель, но я только рассмеялся им в ответ.
– Я спал на голой земле так долго, что, пожалуй, не смог бы уснуть, оказавшись на куче соломы.
Развернув свое походное одеяло, я растянулся на полу, недалеко от их кровати.
Незадолго перед тем как уснуть, я услышал, как старший из ребят сказал своему младшему брату:
– На следующий год я буду достаточно взрослым, чтобы пойти в армию.
– Не делай этого, – против воли вырвалось у меня. – Лучше оставайся дома и помогай отцу растить твоих братьев.
– Служба в армии приносит мужчинам славу.
– На войне нет славы, – угрюмо отозвался я. – Ты уж поверь мне. Там только боль и кровь.
– Воевать с язычниками – значит сражаться за дело нашего Господа…
– Лучше живи, сынок, во славу Господа. Убивать людей – значит служить сатане.
– Но что плохого в том, чтобы убивать язычников? Священники благословили эту войну.
Еще бы, подумал я устало. Они всегда так делают.
– Сам император…
– Ложись спать, – неожиданно для самого себя гаркнул я, – и забудь об армии. Только болван пойдет на войну, когда он не обязан этого делать.
Мои слова заставили его замолчать.
Я повернулся на другой бок и сразу заснул, мечтая о будущем, когда корабли полетят к звездам.
Глава 27
Я проснулся в своей каюте на борту «Аполлона» от того, что кто-то грубо потряс меня за плечо. Рядом со мной стояла Фреда.
– Взгляни лучше на это сообщение, – посоветовала она, – я получила его во время последней корректировки курса.
Встряхнув головой, чтобы прогнать остатки сна, я ткнул пальцем в сторону дисплея, укрепленного над моим изголовьем.
– Включи его.
На снимке ясно были видны два крейсера скорписов, зависших в пустоте, на фоне звездного неба.
– Как ты думаешь, они засекли нас? – спросил я.
– Скорее всего, да, – пожала плечами Фреда. – Их сенсоры не хуже наших, если не лучше.
– Но пока они не сделали ничего, чтобы остановить нас.
– Прошло всего тридцать секунд.
Я бросил взгляд на цифры, появившиеся на экране. Крейсеры продолжали медленно дрейфовать в пространстве, не обращая на нас никакого внимания.
– Похоже, они не торопятся, – вздохнул я.
– А куда им спешить? Флот Гегемонии наверняка уже перекрыл большинство возможных точек нашего выхода, – заметила Фреда. – Им достаточно знать наше точное местонахождение и время, когда мы доберемся до системы Джотто.
– Как далеко от Лориса мы сейчас находимся? – спросил я, усаживаясь на кровати и натягивая мундир. – Если мы сумеем выйти в обычное пространство в пределах самой системы, нам не о чем особенно беспокоиться.
– Автоматы разнесут нас на куски в доли секунды. Это так же верно, как если бы мы приближались к Прайму.
– Тогда сработали наши почтовые капсулы. Мы можем использовать этот трюк ещё раз.
– И привести у себя на хвосте весь флот скорписов, – добавила Фреда, нахмурясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Мои опасения оказались напрасными. Старикан стоял на прежнем месте, наблюдая за лошадьми богатых прихожан. Рядом с ними мой собственный конь выглядел и впрямь не слишком прилично.
– А что, солдаты теперь не платят людям, которые сторожат их лошадей? – проворчал он, когда я проходил мимо.
– У солдат не бывает денег, пока им самим не заплатят, – огрызнулся я, – а никто из нас не видал и медной монеты с того времени, как мы покинули этот город несколько месяцев тому назад.
– Скажи это кому-нибудь другому, – фыркнул он, явно не поверив ни одному моему слову.
Меня поставили на постой в семье, жившей за пределами городских стен. Трудно было ожидать, что лица хозяев расцветут от радости при моем появлении. Я был для них лишним ртом или, скорее, даже двумя, если принимать в расчет моего коня. Семья и без того едва сводила концы с концами, воспитывая пятерых детей, старшему из которых минуло чуть больше десяти лет.
Глава семьи оказался лудильщиком, зарабатывавшим в базарные дни себе на хлеб ремонтом старых горшков и других изделий из меди. Он сразу дал мне понять, что денег, отпущенных ему армией за мой постой, явно недостаточно и на многое мне рассчитывать не приходится.
Зато мальчишки сразу окружили меня, засыпав градом вопросов о войне и о землях, в которых я побывал. Они с любопытством разглядывали мое лицо, и я не сразу догадался, что мои многочисленные шрамы поразили их ещё детское воображение.
Их мать умерла от лихорадки, эпидемия которой опустошила город полтора года назад, и хозяину пришлось нанять молоденькую служанку, крепкую рыжеволосую северянку, которая готовила обед и присматривала за детьми. Ко всему прочему, она была довольно миловидна, с чистой белой кожей, ещё не успевшей огрубеть от тяжелой работы.
Меня невольно заинтересовали её взаимоотношения с ещё не старым вдовцом.
Двое старших парнишек помогли мне распаковать мои нехитрые пожитки и перенести их в дом, после чего занялись моей лошадью.
Во время ужина они настойчиво продолжали расспрашивать меня о сражениях и победах, но все, о чем я мог им рассказать, были битвы, заканчивавшиеся нашим поражением и отступлением под натиском безжалостного противника. Отец мальчишек ел свой ячменный суп с черным хлебом и угрюмо молчал, лишь сердитого ворча всякий раз, когда хорошенькая служанка улыбалась мне.
– Сколько язычников ты сам убил? – спросил меня старший мальчуган.
– Слишком много, – ответил я, – но все равно недостаточно.
– А что испытывает человек, когда убивает себе подобных? – поинтересовалась служанка.
– Лучше убить самому, чем позволить врагу убить тебя, – ответил я не думая. Она покачала головой.
– Я знаю, что Святая Церковь благословила войну против них, но все же Христос учил нас, что убивать грешно, не так ли?
Ее явное неодобрение разозлило меня.
Я мог бы рассказать ей, что делали язычники с христианками, когда брали их в плен, описать сожженные деревни, где женщин сначала насиловали, а затем вспарывали им животы на глазах их собственных детей, судьба которых порой бывала и того хуже.
Но я не сказал ничего, потому что неожиданно мне стало стыдно.
Мои собственные солдаты проделывали то же самое, когда мы захватывали деревню варваров.
– Все они язычники, – вступился за меня старший парнишка, – слуги антихриста. Убивать их совсем не грех, как говорят отцы Церкви. Они вообще не люди.
– У них такая же красная кровь, как и у нас, – проворчал я себе под нос.
– Ну и что с того. Пролей её столько, сколько сможешь.
Что тебе делать здесь? Возвращайся на войну как можно скорее, – фактически хотел сказать он мне. И я решил последовать его совету. Это не мой дом, и он никогда не будет моим. Как только нога заживет, я вернусь к моим солдатам, – пообещал я себе.
После ужина мальчишки предложили мне занять их постель, но я только рассмеялся им в ответ.
– Я спал на голой земле так долго, что, пожалуй, не смог бы уснуть, оказавшись на куче соломы.
Развернув свое походное одеяло, я растянулся на полу, недалеко от их кровати.
Незадолго перед тем как уснуть, я услышал, как старший из ребят сказал своему младшему брату:
– На следующий год я буду достаточно взрослым, чтобы пойти в армию.
– Не делай этого, – против воли вырвалось у меня. – Лучше оставайся дома и помогай отцу растить твоих братьев.
– Служба в армии приносит мужчинам славу.
– На войне нет славы, – угрюмо отозвался я. – Ты уж поверь мне. Там только боль и кровь.
– Воевать с язычниками – значит сражаться за дело нашего Господа…
– Лучше живи, сынок, во славу Господа. Убивать людей – значит служить сатане.
– Но что плохого в том, чтобы убивать язычников? Священники благословили эту войну.
Еще бы, подумал я устало. Они всегда так делают.
– Сам император…
– Ложись спать, – неожиданно для самого себя гаркнул я, – и забудь об армии. Только болван пойдет на войну, когда он не обязан этого делать.
Мои слова заставили его замолчать.
Я повернулся на другой бок и сразу заснул, мечтая о будущем, когда корабли полетят к звездам.
Глава 27
Я проснулся в своей каюте на борту «Аполлона» от того, что кто-то грубо потряс меня за плечо. Рядом со мной стояла Фреда.
– Взгляни лучше на это сообщение, – посоветовала она, – я получила его во время последней корректировки курса.
Встряхнув головой, чтобы прогнать остатки сна, я ткнул пальцем в сторону дисплея, укрепленного над моим изголовьем.
– Включи его.
На снимке ясно были видны два крейсера скорписов, зависших в пустоте, на фоне звездного неба.
– Как ты думаешь, они засекли нас? – спросил я.
– Скорее всего, да, – пожала плечами Фреда. – Их сенсоры не хуже наших, если не лучше.
– Но пока они не сделали ничего, чтобы остановить нас.
– Прошло всего тридцать секунд.
Я бросил взгляд на цифры, появившиеся на экране. Крейсеры продолжали медленно дрейфовать в пространстве, не обращая на нас никакого внимания.
– Похоже, они не торопятся, – вздохнул я.
– А куда им спешить? Флот Гегемонии наверняка уже перекрыл большинство возможных точек нашего выхода, – заметила Фреда. – Им достаточно знать наше точное местонахождение и время, когда мы доберемся до системы Джотто.
– Как далеко от Лориса мы сейчас находимся? – спросил я, усаживаясь на кровати и натягивая мундир. – Если мы сумеем выйти в обычное пространство в пределах самой системы, нам не о чем особенно беспокоиться.
– Автоматы разнесут нас на куски в доли секунды. Это так же верно, как если бы мы приближались к Прайму.
– Тогда сработали наши почтовые капсулы. Мы можем использовать этот трюк ещё раз.
– И привести у себя на хвосте весь флот скорписов, – добавила Фреда, нахмурясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82