Аудитория отреагировала смехом, но тут снова заговорил Гиллингэм. И голос его звучал задумчиво.
– Как я понял из ваших слов, мэм, и Четвертый Ельцин, и Цербер имели ту особенность, что у вас не было другого выхода, кроме как сражаться, несмотря на неблагоприятное соотношение сил. И раз уж так вышло, вы старались создать те преимущества, какие могли. Но если на Цербере эти преимущества должны были непременно реализоваться полностью, в случае с Ельцином дело обстояло иначе. Там главной проблемой было подойти на нужную дистанцию, соотношение огневой мощи выглядело более приемлемо, а тот факт, что вам удалось одурачить хевов и заставить их разделиться и тем ослабить свои силы, стал в известном смысле результатом простого везения. Вы это хотели сказать?
– Примерно, – согласилась Хонор. И, оглядев присутствовавших офицеров, обратилась к Ярувальской: – Андреа, мы с вами на днях обсуждали этот вопрос. Не будете ли добры ответить мистеру Гиллингэму?
– Конечно, мэм. Видите ли, – она повернулась к Гардемарину, – тактика – это искусство, а не наука. Секретной формулы победы не существует, потому что ее, как бы этого ни хотелось, вывести невозможно.
Существуют правила, которым хороший тактик обычно следует, но они совершенно не обязательны для него… и уж конечно, для противника. Секрет победы, на мой взгляд, не в манипулировании неприятелем, а в умении создать ситуацию, в который ты способен с помощью удачных маневров добиться выгодного для себя соотношения огневых возможностей в данное время и в данном месте. Другое дело, что выполнить эти маневры бывает очень сложно, и как раз способность эффективно осуществить их отличает хорошего тактика. Который, нельзя не признать, чувствует, когда следует пойти, прошу прощения за избитое выражение, на «просчитанный риск», поскольку у него нет выбора или… потому что так подсказывает интуиция.
Она умолкла и посмотрела на Хонор.
– Вы это рассчитывали услышать, мэм?
– По существу – да. Но нужно иметь в виду, – продолжила она, встретившись взглядом с Гиллингэмом, – что никто не рождается на свет готовым тактиком, с тем самым чувством или интуицией, о которых шла речь. Врожденные способности необходимо развивать сначала изучением теории, потом занятиями на тренажерах, потом практическими учениями, а закрепляется все это – если вам повезет и вы останетесь в живых достаточно долго – в реальных боевых условиях. Здесь, в Академий, наставники знакомят вас с доктриной и возможностями боевой техники. Высшие достижения военной мысли, от Сунь-Цзы до Густава Андермана, а также скрупулезный анализ важнейших боевых операций давнего и недавнего прошлого составят основу ваших знаний. Опираясь на опыт Королевского флота, мы постараемся привить вам четкое представление о том, чего делать нельзя. Работая на тренажерах, вы побываете в самых разных ситуациях: и в шкуре младшего офицера, чей эсминец участвует в корабельной дуэли, и в роли адмирала, руководящего с флагманского мостика супердредноута сражением огромных флотов. Мы будем следить за вашими успехами, замечать ваши ошибки и оценивать, насколько хорошо вы усвоили то, чему мы вас учили. Но запомните и другое, дамы и господа. Когда вы, боевые офицеры, окажетесь в самом пекле и летящие в вас вражеские ракеты станут реальностью, не будет времени вспоминать лекции. Все усвоенное в Академии должно закрепиться не в сознании, а в подкорке, как база для принятия решений, но сами решения вы будете принимать самостоятельно, исходя из той ситуации, с которой столкнетесь. И кто-то из вас с этой ситуацией не справится и, увы, исчезнет из числа живых.
Хонор понимала, что при всей серьезности, с которой слушают ее юные курсанты, им в силу возраста присуще юношеское неверие в само существование смерти. Она вовсе не собиралась подрывать их уверенность в собственной неуязвимости. Она лишь хотела в какой-то мере подготовить к тому неизбежному и страшному моменту, когда сотрясение корабельного корпуса заставит каждого из них понять, что смерть может прийти за ним с той же легкостью, что и за любым другим.
– Даже если вы будете делать все абсолютно правильно и не совершите ни единой ошибки, – продолжила Хонор, – это не гарантирует вам безопасности. Вы можете оказаться в таких обстоятельствах, когда никакой тактический гений не уравняет ваши шансы с неизмеримо более мощным противником. Такое случилось с Эдуардом Саганами и с Эллен д'Орвилль, а значит, может случиться с любым из нас. Я являюсь живым доказательством тому. Именно это произошло в Адлере с «Принцем Адрианом». Но, с чем бы вы ни столкнулись, три вещи навсегда останутся с вами. Первое – это традиции острова Саганами, которые, – она обвела курсантов взглядом, – я верю, станут вашими традициями, вне зависимости от того, мундир какого флота вам предстоит носить. Отбросьте догмы, не зацикливайтесь на легендах, но усвойте их суть – и вы получите проводника по службе и жизни, который не подведет никогда. Возможно, кто-то, следуя этим традициям, встретит свою кончину, – усмехнулась она, – но, во всяком случае, ему не придется гадать, в чем состоит его долг. Второй вашей опорой должна стать вера в себя. Конечно, вы должны полагаться на уроки ваших учителей, на вверенную вам технику, на своих подчиненных. Но принимать окончательные решения предстоит вам, а чтобы делать это, нужно верить в себя, даже осознавая тот прискорбный факт, что никто не может полностью избежать ошибок. Вера в себя, дамы и господа, будет жизненно необходима вам по той простой причине, что в решающий момент вам не у кого будет спросить совета. От вас и только от вас будет зависеть ваша собственная жизнь, судьба вашего корабля и жизни ваших подчиненных. Некоторые из них, увы, погибнут, даже если вы будете делать все абсолютно правильно.
Улыбка ее исчезла, и лицо сделалось строгим, почти холодным.
– Вы должны принять как данность, что война невозможна без потерь. Противник хочет жить, точно так же как и вы, и для него, как и для вас, лучший способ выжить состоит в том, чтобы убить тех, кто пытается убить его. То есть вас, дамы и господа, равно как и людей, состоящих под вашим началом. Уверяю, большинству из вас погибшие товарищи будут приходить в снах, и вы будете вновь и вновь терзать себя вопросами, могли ли вы спасти еще несколько жизней, проявив больше сообразительности, бдительности или умения. И порой, ведь себя не обманешь, вы будете вынуждены признать, что – да, могли. Могли, но не спасли. Вы и они делали все, что от вас зависело, вы и они выполнили свой долг, но они погибли, а вы остались в живых. Независимо от мнения всей Вселенной, мысль о том, что вам следовало найти способ спасти их, останется с вами до конца ваших дней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181