Особенно с учетом того командного опыта, которого вам пришлось поднабраться в системе Цербера под руководством леди Харрингтон.
– Благодарю вас, мэм… надеюсь оправдать доверие, – промямлил Тремэйн, и Трумэн улыбнулась.
– Хочется верить, коммандер, что эта надежда не покинет вас в ближайшие пару месяцев, – сказала она, переводя взгляд на гигантский корпус в ближайшем космическом доке. – Специалисты верфи утверждают, что на будущей неделе этот корабль будет готов к приемо-сдаточным испытаниям. А когда они начнутся, вы будете на его борту.
– Правда?
– Можете не сомневаться, Скотти. И уж будьте уверены, как только корабль вступит в строй, я лично начну гонять и вас и весь экипаж, пока вы не свалитесь с ног. А когда свалитесь, возьму за шкирку, встряхну и примусь гонять заново. Потому что когда долгожданное наступление все же начнется, нам с вами за наши грехи предстоит оказаться на его острие.
– Мэм, вы хотите сказать…
– Скотти, я прекрасно понимаю, о чем вы хотите спросить, – заверила его Трумэн. – На сей счет можете не беспокоиться. Вы сообразительный молодой человек и, насколько мне известно, куда более трудолюбивы, дисциплинированны и ответственны, чем может показаться. По существу, коммандер, – она лениво улыбнулась, – вы несколько напоминаете Лестера Турвиля. «Производит впечатление бесшабашного рубаки, но под этим скрывается тонкий и проницательный ум». А?
Тремэйн не нашелся что ответить, и она негромко рассмеялась
– Надеюсь, Скотти, вы именно такой, поскольку как раз эти качества мне и требуются. Служба на легких атакующих кораблях особенная, там нужны ребята, которых Джеки называла «сорвиголовами». Таких вы и будете готовить для меня из зеленых новобранцев… в качестве командира крыла ЛАК корабля ее величества «Гидра».
Глава 8
– Сэр Томас, прибыла герцогиня Харрингтон, – объявил адмиралтейский йомен и, открыв старомодную дверь, придержал ее за ручку.
Хонор, нацепив на лицо выражение, которое, как ей хотелось верить, скрывало внутренний трепет, вошла в комнату, и мужчина, сидевший за письменным столом размером с посадочную площадку, поднялся ей навстречу.
– Ваша светлость, – поздоровался он, протягивая руку.
Пересекая обшитый деревянными панелями кабинет, чтобы обменяться с ним рукопожатием, Хонор подавила легкую улыбку. Протокол их встречи мог вызвать некоторые затруднения, и она невольно задумалась, консультировался ли адмирал Капарелли со своими экспертами или же решил действовать как бог на душу положит.
Во всех отношениях (кроме одного, ну, может быть, двух) она имела теперь более высокий ранг, нежели ее собеседник. Разумеется, для Ельцина, где Хонор носила титул землевладельца Харрингтон, так считалось уже давно, но теперь она стала герцогиней и в Звездном Королевстве. Ее зрячий глаз блеснул злорадством, стоило ей вспомнить некоторые физиономии благородных лордов и леди, узнавших, что женщина, изгнанная ими из палаты, вернулась в качестве герцогини, то есть превзойдя по рангу девяносто с лишним процентов остальных пэров. Несмотря на некоторые сомнения в целесообразности учреждения королевой нового титула, она не могла не признаться себе, что выражение лиц Стефана Юнга, двенадцатого графа Северной Пустоши, или Мишеля Жанвье, девятого барона Высокого Хребта, останутся для нее приятными воспоминаниями даже тогда, когда (если) она, достигнув преклонных лет, впадет в детство.
Другим незабываемым воспоминанием будут приветствия от лидеров оппозиции, выслушанные ею с серьезным выражением лица, в то время как неловко свернувшийся у нее на коленях Нимиц транслировал ей истинные эмоции, крывшиеся за прочувствованными речами. Правда, понимание того, как ненавидят ее эти люди, радости не добавляло, а выспренние слов о «мужестве», «героизме» и всем таком прочем вызывали легкую тошноту… ну да ладно. Уж им-то с Нимицем было доподлинно известно, какие чувства испытывает вся эта компания: даже удивительно, как это Высокий Хребет не забился в истерике. Графиня Нового Киева проявила себя ненамного лучше, хотя ее прячущаяся за стиснутыми зубами ярость имела, по крайней мере, рациональное объяснение. Возвращение Хонор стало ударом по ее политическим планам и амбициям – и именно это, а не личная неприязнь к новоявленной герцогине, стало причиной гнева.
«И, черт возьми, – напомнила себе Хонор, – есть люди, которые искренне рады моему успеху! И их больше, чем злопыхателей!»
Так или иначе, герцогиней Харрингтон она являлась всего три недели, с новым положением освоиться еще не успела, а оно порождало определенные затруднения как для нее самой, так и для некоторых коллег. К числу которых относился и сэр Томас Капарелли, занимавший пост Первого космос-лорда с самого начала войны, когда Хонор была всего-навсего одним из капитанов первого ранга. Даже потом, после присвоения ей звания коммодора и назначения командиром эскадры (к тому же еще не сформированной), дистанция между ними оставалась колоссальной. Ее стремительное возвышение могло ему не понравиться, и она почувствовала облегчение, не ощутив отрицательных эмоций.
Он искренне радовался тому, что ей удалось спастись, и рукопожатие его было твердым. Иные ревнители этикета сморщили бы свои аристократические носы по поводу того, что он протянул ей руку, а не прищелкнул каблуками с любезным кивком. Но чего им было ждать от Томаса Капарелли, человека далеко не знатного и получившего рыцарское звание не по наследству, а за долгую и беспорочную службу.
Хонор к числу снобов не принадлежала и к мнению такого рода людей относилась с полнейшим безразличием – в отличие от мнения Капарелли. И он все-таки имел перед ней определенные преимущества, несмотря на все ее титулы и звания.
Во-первых, и он и она были кавалерами Ордена короля Роджера, и как рыцарь Великого Креста Томас превосходил Хонор, получившую рыцарское отличие за Первый Ханкок. И, что гораздо важнее, особенно в данном ведомстве и при данных обстоятельствах, все до единого офицеры на действительной службе, носившие мундир Королевского флота, находились в его прямом подчинении. Включая коммодора Хонор Харрингтон.
– Рад вас видеть, – сказал космос-лорд, окинув собеседницу оценивающим взглядом.– Как я понимаю, Бейсингфорд признал вас ограниченно годной к несению службы.
– Доктора кряхтели и упирались, как могли, – ответила Хонор с легкой улыбкой. – Дай им волю, они продолжали бы свои осмотры и процедуры до бесконечности. Правда, их можно понять: моя неспособность к регенерации значительно усложняет их задачу. А мое нежелание валяться в больнице, пока они не вживят мне новые искусственные нервы и не создадут протез, просто убивает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181
– Благодарю вас, мэм… надеюсь оправдать доверие, – промямлил Тремэйн, и Трумэн улыбнулась.
– Хочется верить, коммандер, что эта надежда не покинет вас в ближайшие пару месяцев, – сказала она, переводя взгляд на гигантский корпус в ближайшем космическом доке. – Специалисты верфи утверждают, что на будущей неделе этот корабль будет готов к приемо-сдаточным испытаниям. А когда они начнутся, вы будете на его борту.
– Правда?
– Можете не сомневаться, Скотти. И уж будьте уверены, как только корабль вступит в строй, я лично начну гонять и вас и весь экипаж, пока вы не свалитесь с ног. А когда свалитесь, возьму за шкирку, встряхну и примусь гонять заново. Потому что когда долгожданное наступление все же начнется, нам с вами за наши грехи предстоит оказаться на его острие.
– Мэм, вы хотите сказать…
– Скотти, я прекрасно понимаю, о чем вы хотите спросить, – заверила его Трумэн. – На сей счет можете не беспокоиться. Вы сообразительный молодой человек и, насколько мне известно, куда более трудолюбивы, дисциплинированны и ответственны, чем может показаться. По существу, коммандер, – она лениво улыбнулась, – вы несколько напоминаете Лестера Турвиля. «Производит впечатление бесшабашного рубаки, но под этим скрывается тонкий и проницательный ум». А?
Тремэйн не нашелся что ответить, и она негромко рассмеялась
– Надеюсь, Скотти, вы именно такой, поскольку как раз эти качества мне и требуются. Служба на легких атакующих кораблях особенная, там нужны ребята, которых Джеки называла «сорвиголовами». Таких вы и будете готовить для меня из зеленых новобранцев… в качестве командира крыла ЛАК корабля ее величества «Гидра».
Глава 8
– Сэр Томас, прибыла герцогиня Харрингтон, – объявил адмиралтейский йомен и, открыв старомодную дверь, придержал ее за ручку.
Хонор, нацепив на лицо выражение, которое, как ей хотелось верить, скрывало внутренний трепет, вошла в комнату, и мужчина, сидевший за письменным столом размером с посадочную площадку, поднялся ей навстречу.
– Ваша светлость, – поздоровался он, протягивая руку.
Пересекая обшитый деревянными панелями кабинет, чтобы обменяться с ним рукопожатием, Хонор подавила легкую улыбку. Протокол их встречи мог вызвать некоторые затруднения, и она невольно задумалась, консультировался ли адмирал Капарелли со своими экспертами или же решил действовать как бог на душу положит.
Во всех отношениях (кроме одного, ну, может быть, двух) она имела теперь более высокий ранг, нежели ее собеседник. Разумеется, для Ельцина, где Хонор носила титул землевладельца Харрингтон, так считалось уже давно, но теперь она стала герцогиней и в Звездном Королевстве. Ее зрячий глаз блеснул злорадством, стоило ей вспомнить некоторые физиономии благородных лордов и леди, узнавших, что женщина, изгнанная ими из палаты, вернулась в качестве герцогини, то есть превзойдя по рангу девяносто с лишним процентов остальных пэров. Несмотря на некоторые сомнения в целесообразности учреждения королевой нового титула, она не могла не признаться себе, что выражение лиц Стефана Юнга, двенадцатого графа Северной Пустоши, или Мишеля Жанвье, девятого барона Высокого Хребта, останутся для нее приятными воспоминаниями даже тогда, когда (если) она, достигнув преклонных лет, впадет в детство.
Другим незабываемым воспоминанием будут приветствия от лидеров оппозиции, выслушанные ею с серьезным выражением лица, в то время как неловко свернувшийся у нее на коленях Нимиц транслировал ей истинные эмоции, крывшиеся за прочувствованными речами. Правда, понимание того, как ненавидят ее эти люди, радости не добавляло, а выспренние слов о «мужестве», «героизме» и всем таком прочем вызывали легкую тошноту… ну да ладно. Уж им-то с Нимицем было доподлинно известно, какие чувства испытывает вся эта компания: даже удивительно, как это Высокий Хребет не забился в истерике. Графиня Нового Киева проявила себя ненамного лучше, хотя ее прячущаяся за стиснутыми зубами ярость имела, по крайней мере, рациональное объяснение. Возвращение Хонор стало ударом по ее политическим планам и амбициям – и именно это, а не личная неприязнь к новоявленной герцогине, стало причиной гнева.
«И, черт возьми, – напомнила себе Хонор, – есть люди, которые искренне рады моему успеху! И их больше, чем злопыхателей!»
Так или иначе, герцогиней Харрингтон она являлась всего три недели, с новым положением освоиться еще не успела, а оно порождало определенные затруднения как для нее самой, так и для некоторых коллег. К числу которых относился и сэр Томас Капарелли, занимавший пост Первого космос-лорда с самого начала войны, когда Хонор была всего-навсего одним из капитанов первого ранга. Даже потом, после присвоения ей звания коммодора и назначения командиром эскадры (к тому же еще не сформированной), дистанция между ними оставалась колоссальной. Ее стремительное возвышение могло ему не понравиться, и она почувствовала облегчение, не ощутив отрицательных эмоций.
Он искренне радовался тому, что ей удалось спастись, и рукопожатие его было твердым. Иные ревнители этикета сморщили бы свои аристократические носы по поводу того, что он протянул ей руку, а не прищелкнул каблуками с любезным кивком. Но чего им было ждать от Томаса Капарелли, человека далеко не знатного и получившего рыцарское звание не по наследству, а за долгую и беспорочную службу.
Хонор к числу снобов не принадлежала и к мнению такого рода людей относилась с полнейшим безразличием – в отличие от мнения Капарелли. И он все-таки имел перед ней определенные преимущества, несмотря на все ее титулы и звания.
Во-первых, и он и она были кавалерами Ордена короля Роджера, и как рыцарь Великого Креста Томас превосходил Хонор, получившую рыцарское отличие за Первый Ханкок. И, что гораздо важнее, особенно в данном ведомстве и при данных обстоятельствах, все до единого офицеры на действительной службе, носившие мундир Королевского флота, находились в его прямом подчинении. Включая коммодора Хонор Харрингтон.
– Рад вас видеть, – сказал космос-лорд, окинув собеседницу оценивающим взглядом.– Как я понимаю, Бейсингфорд признал вас ограниченно годной к несению службы.
– Доктора кряхтели и упирались, как могли, – ответила Хонор с легкой улыбкой. – Дай им волю, они продолжали бы свои осмотры и процедуры до бесконечности. Правда, их можно понять: моя неспособность к регенерации значительно усложняет их задачу. А мое нежелание валяться в больнице, пока они не вживят мне новые искусственные нервы и не создадут протез, просто убивает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181