Движение это было настолько резким, настолько неуместным, что привлекло всеобщее внимание, хотя МакТирни, похоже, этого не заметила. Она прижала ладонью наушник, постоянно настроенный на флагманский центр связи, и все увидели, что она смертельно побледнела.
Затем на мгновение прикрыла глаза, нажала кнопку на пульте и рявкнула:
– Повторите! Все полностью!
Собравшиеся в совещательной адмиралы и коммодоры с недоумением, молча наблюдали за тем, как МакТирни, все сильнее ссутуливаясь, слушает повтор сообщения. Когда она подняла глаза на графа Белой Гавани, в них стояли слезы.
– Что случилось, Синди? – быстро спросил он.
Она нервно облизала губы.
– Срочная депеша, милорд, курьер только что прибыл на флагманский центр связи. Там сказано… Сэр, там сказано, что премьер-министр и министр иностранных дел мертвы!
– Что? – Хэмиш Александер наполовину поднялся в кресле.
– Они послали сообщение прежде, чем выяснили подробности, но, судя по тому, что уже стало известно, это масадские Истинные. Они раздобыли пару каких-то секретных устройств – наши пытаются выяснить, каких именно, – и направили их в «Грейсон-один» и «Королеву Адриенну».
Грейсонские офицеры, присутствовавшие на совещании, застыли в ужасе; МакТирни продолжала говорить, обращаясь к графу.
– Это были контактные ядерные заряды, сэр. Не понятно, каким образом удалось навести их на цель, но точность наведения была исключительно высока. Правда, «Грейсон-один» успела прикрыть клином собственного прогулочного корабля герцогиня Харрингтон, – (ужаса, отразившегося при этих словах в глазах Хэмиша Александера, не заметил никто), – но «Адриенна» погибла. В живых не осталось никого.
МакТирни глубоко вздохнула, сглотнула и продолжила:
– На борту «Адриенны» находились канцер Прествик, советник Ходжес, премьер-министр и граф Золотого Пика. Королева и Протектор летели на «Грейсоне-один». Если бы не герцогиня Харрингтон…
Она умолкла.
– А что с самой герцогиней? – спросил граф Белой Гавани, надеясь, что во всеобщем потрясении никто не заметит, как дрожит его голос.
– Она уцелела, сэр. Ее корабль получил серьезные повреждения, но Адмиралтейство сообщает, что с ней все в порядке.
– Хвала Испытующему! – выдохнул Иуда Янаков.
Александер отрывисто кивнул. Радость от того, что Хонор не пострадала, боролась в его сознании с ледяным шоком, вызванным этим неожиданным и страшным известием. Он закрыл глаза и постарался взять себя в руки.'
Вокруг звучали приглушенные голоса, но непосредственно к нему никто не обращался. Он задумался, хорошо ли это. «Они ждут, – понял он. – Они ждут когда я, их командующий, скажу им, что все это означает и что делать дальше. Но, боже правый, откуда мне знать?»
Мозг его, однако, уже преодолел шок и восстановил работоспособность. Из всех присутствующих офицеров он, несомненно, был наиболее осведомлен относительно сильных и слабых сторон правительства Кромарти, поскольку его брат был в этом правительстве министром финансов – канцлером казначейства. По давней традиции эта должность считалась второй в правительстве, и человек, занимавший ее, в случае непредвиденных обстоятельств становился новым премьером.
Но так происходило в обычной ситуации, нынешний же расклад сил в палате лордов, судя по тому, что рассказывал брат…
Хэмиш Александер заглянул в пропасть будущего и то, что он там увидел, устрашило его.
* * *
– Ваше величество, графиня Нового Киева, леди Декро и барон Высокого Хребта ожидают приема.
Елизавета Третья кивнула лакею, и тот пригласил лидеров оппозиции в ее кабинет. Внешне все выглядело как обычный визит, но видимость была далека от действительности. Карие глаза королевы при виде посетителей сделались тверже стали. Под глазами залегли темные круги скорби по любимому дяде, кузену и премьер-министру, некогда заменившему ей отца. Но скорбь отступала перед осознанием того, в какой хаос ввергла внутреннюю политику Мантикоры гибель Аллена Саммерваля… и пониманием, зачем явились сюда эти гости.
Мысленно стиснув зубы, она заставила себя улыбнуться и попыталась взглянуть на каждого из «гостей» так, словно они никогда прежде не встречались.
Мишель Жанвье, барон Высокого Хребта, был высок, худощав, а холодными глазами и улыбкой напоминал Елизавете стервятника или какого-то другого падальщика. Она знала, что ее неприязнь к этому человеку коренится в отвращении к проповедуемой им изоляционистской, реакционной политике, и обычно пыталась заставить себя проявить беспристрастность. Сегодня это особенно не удавалось. Ариэль на плече королевы дрожал от переполнявших ее эмоций. Больше всего Елизавете хотелось собственноручно придушить лидера консерваторов.
Женщины – во всяком случае внешне – производили иное впечатление. Леди Элен Декро, возглавлявшая вместе со своим кузеном, графом Серого Холма, партию прогрессистов, была миниатюрной брюнеткой (всего полтора метра ростом) с нежным, улыбчивым личиком и темными глазами. Многие считали, что верховодит в их тандеме Серый Холм, однако вдумчивые политические аналитики знали, кто на самом деле играет в партии первую скрипку. А наиболее информированные твердо знали, что Декро еще более аморальна, чем Высокий Хребет, и то обстоятельство, что по ходу войны положение ее партии в палате общин становилось все более шатким, весьма ее раздражало. Кстати, Высокого Хребта эта проблема не тревожила вовсе, поскольку консерваторы вообще не были представлены в Нижней палате.
Марица Тернер, графиня Нового Киева, ростом почти не уступала барону Высокого Хребта, но обладала прекрасной стройной фигурой и длинными, каштановыми волосы. Нарочитый беспорядок ее прически наверняка стоил парикмахерам каторжных усилий. Голубые глаза графини сияли. Елизавете не требовались эмпатические способности Хонор Харрингтон, чтобы ощутить радостное возбуждение гостьи. Правда, графиня Марица не излучала неприличную ауру предвкушения, исходившую от Высокого Хребта и Декро, но дела это не меняло. Недостаток личных амбиций эта дама с лихвой возмещала идеологическим пылом. Елизавета с трудом представляла себе людей, менее схожих, чем Новый Киев и Высокий Хребет, однако последнее десятилетие их прочно сблизило. Они расходились во многих вопросах, зато прекрасно спелись в ненависти к центристами Аллена Саммерваля и понимали, как сильно пошатнула война позиции их партий. Королева понимала, что эта троица уже поделила между собой министерские портфели и сферы влияния. И хотя расхождения между ними были настолько сильны, что предполагаемое правительство едва ли способно продержаться больше двух-трех стандартных лет, на данный момент это не имело значения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181
Затем на мгновение прикрыла глаза, нажала кнопку на пульте и рявкнула:
– Повторите! Все полностью!
Собравшиеся в совещательной адмиралы и коммодоры с недоумением, молча наблюдали за тем, как МакТирни, все сильнее ссутуливаясь, слушает повтор сообщения. Когда она подняла глаза на графа Белой Гавани, в них стояли слезы.
– Что случилось, Синди? – быстро спросил он.
Она нервно облизала губы.
– Срочная депеша, милорд, курьер только что прибыл на флагманский центр связи. Там сказано… Сэр, там сказано, что премьер-министр и министр иностранных дел мертвы!
– Что? – Хэмиш Александер наполовину поднялся в кресле.
– Они послали сообщение прежде, чем выяснили подробности, но, судя по тому, что уже стало известно, это масадские Истинные. Они раздобыли пару каких-то секретных устройств – наши пытаются выяснить, каких именно, – и направили их в «Грейсон-один» и «Королеву Адриенну».
Грейсонские офицеры, присутствовавшие на совещании, застыли в ужасе; МакТирни продолжала говорить, обращаясь к графу.
– Это были контактные ядерные заряды, сэр. Не понятно, каким образом удалось навести их на цель, но точность наведения была исключительно высока. Правда, «Грейсон-один» успела прикрыть клином собственного прогулочного корабля герцогиня Харрингтон, – (ужаса, отразившегося при этих словах в глазах Хэмиша Александера, не заметил никто), – но «Адриенна» погибла. В живых не осталось никого.
МакТирни глубоко вздохнула, сглотнула и продолжила:
– На борту «Адриенны» находились канцер Прествик, советник Ходжес, премьер-министр и граф Золотого Пика. Королева и Протектор летели на «Грейсоне-один». Если бы не герцогиня Харрингтон…
Она умолкла.
– А что с самой герцогиней? – спросил граф Белой Гавани, надеясь, что во всеобщем потрясении никто не заметит, как дрожит его голос.
– Она уцелела, сэр. Ее корабль получил серьезные повреждения, но Адмиралтейство сообщает, что с ней все в порядке.
– Хвала Испытующему! – выдохнул Иуда Янаков.
Александер отрывисто кивнул. Радость от того, что Хонор не пострадала, боролась в его сознании с ледяным шоком, вызванным этим неожиданным и страшным известием. Он закрыл глаза и постарался взять себя в руки.'
Вокруг звучали приглушенные голоса, но непосредственно к нему никто не обращался. Он задумался, хорошо ли это. «Они ждут, – понял он. – Они ждут когда я, их командующий, скажу им, что все это означает и что делать дальше. Но, боже правый, откуда мне знать?»
Мозг его, однако, уже преодолел шок и восстановил работоспособность. Из всех присутствующих офицеров он, несомненно, был наиболее осведомлен относительно сильных и слабых сторон правительства Кромарти, поскольку его брат был в этом правительстве министром финансов – канцлером казначейства. По давней традиции эта должность считалась второй в правительстве, и человек, занимавший ее, в случае непредвиденных обстоятельств становился новым премьером.
Но так происходило в обычной ситуации, нынешний же расклад сил в палате лордов, судя по тому, что рассказывал брат…
Хэмиш Александер заглянул в пропасть будущего и то, что он там увидел, устрашило его.
* * *
– Ваше величество, графиня Нового Киева, леди Декро и барон Высокого Хребта ожидают приема.
Елизавета Третья кивнула лакею, и тот пригласил лидеров оппозиции в ее кабинет. Внешне все выглядело как обычный визит, но видимость была далека от действительности. Карие глаза королевы при виде посетителей сделались тверже стали. Под глазами залегли темные круги скорби по любимому дяде, кузену и премьер-министру, некогда заменившему ей отца. Но скорбь отступала перед осознанием того, в какой хаос ввергла внутреннюю политику Мантикоры гибель Аллена Саммерваля… и пониманием, зачем явились сюда эти гости.
Мысленно стиснув зубы, она заставила себя улыбнуться и попыталась взглянуть на каждого из «гостей» так, словно они никогда прежде не встречались.
Мишель Жанвье, барон Высокого Хребта, был высок, худощав, а холодными глазами и улыбкой напоминал Елизавете стервятника или какого-то другого падальщика. Она знала, что ее неприязнь к этому человеку коренится в отвращении к проповедуемой им изоляционистской, реакционной политике, и обычно пыталась заставить себя проявить беспристрастность. Сегодня это особенно не удавалось. Ариэль на плече королевы дрожал от переполнявших ее эмоций. Больше всего Елизавете хотелось собственноручно придушить лидера консерваторов.
Женщины – во всяком случае внешне – производили иное впечатление. Леди Элен Декро, возглавлявшая вместе со своим кузеном, графом Серого Холма, партию прогрессистов, была миниатюрной брюнеткой (всего полтора метра ростом) с нежным, улыбчивым личиком и темными глазами. Многие считали, что верховодит в их тандеме Серый Холм, однако вдумчивые политические аналитики знали, кто на самом деле играет в партии первую скрипку. А наиболее информированные твердо знали, что Декро еще более аморальна, чем Высокий Хребет, и то обстоятельство, что по ходу войны положение ее партии в палате общин становилось все более шатким, весьма ее раздражало. Кстати, Высокого Хребта эта проблема не тревожила вовсе, поскольку консерваторы вообще не были представлены в Нижней палате.
Марица Тернер, графиня Нового Киева, ростом почти не уступала барону Высокого Хребта, но обладала прекрасной стройной фигурой и длинными, каштановыми волосы. Нарочитый беспорядок ее прически наверняка стоил парикмахерам каторжных усилий. Голубые глаза графини сияли. Елизавете не требовались эмпатические способности Хонор Харрингтон, чтобы ощутить радостное возбуждение гостьи. Правда, графиня Марица не излучала неприличную ауру предвкушения, исходившую от Высокого Хребта и Декро, но дела это не меняло. Недостаток личных амбиций эта дама с лихвой возмещала идеологическим пылом. Елизавета с трудом представляла себе людей, менее схожих, чем Новый Киев и Высокий Хребет, однако последнее десятилетие их прочно сблизило. Они расходились во многих вопросах, зато прекрасно спелись в ненависти к центристами Аллена Саммерваля и понимали, как сильно пошатнула война позиции их партий. Королева понимала, что эта троица уже поделила между собой министерские портфели и сферы влияния. И хотя расхождения между ними были настолько сильны, что предполагаемое правительство едва ли способно продержаться больше двух-трех стандартных лет, на данный момент это не имело значения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181