Я вообще терпеть не могу все эти сверхъестественные способности типа гипноза и тому подобное. И если вас интересует мое мнение, то нет зрелища отвратительней, чем полностью потерявший волю человек под гипнозом. Собственно говоря, именно поэтому я до сегодняшнего дня ни разу не видел загипнотизированных людей. Норико была первой.
— Я смотрел на Норико… Мне до этого не приходилось видеть загипнотизированных людей, — сказал я то, о чем только что подумал. Голос у меня дрожал. Но теперь мой страх перед Фрэнком можно было выдать за восхищение его экстраординарными способностями.
Правда, я не знал, как сказать по-английски «загипнотизированных», так что мне пришлось спросить об этом у Фрэнка. Фрэнк почему-то ответил мне с сильным британским акцентом, которого я раньше у него не замечал.
— Фрэнк, я не понимаю, — сказал я.
— Чего ты не понимаешь?
— Я не понимаю, зачем тебе платить деньги проститутке, если ты можешь любую женщину в два счета загипнотизировать и сделать с ней все что угодно.
— Это не так просто, как кажется, — ответил Фрэнк. — На улице, например, этот фокус не пройдет. В гипнозе ведь главное сосредоточиться как следует, иначе ничего не выйдет. А на морозе особо не сосредоточишься. В домашних условиях, конечно, легче сконцентрироваться, и женщина действительно будет делать все, чего ты от нее захочешь. Только, во-первых, все время надо следить, чтобы она не вышла из состояния гипноза, а во-вторых, никакого удовольствия от секса с зомби получить невозможно. Так что я предпочитаю проституток.
Официант с пирсингом в носу и на губе принес нам листочки с окончательным ответом девушек. Обе они выбрали последний вариант: «Давайте пока останемся здесь. Выпьем., поговорим и решим, что делать дальше. Все зависит от вас».
— Хотите пересесть за столик попросторней, чтобы девушкам было удобно? — спросил официант. — Правда, вам придется еще раз заплатить за место и напитки. Не возражаете?
Я перевел.
— Ничего не поделаешь, — грустно сказал Фрэнк. И мы с девушками перешли за четырехместный столик.
Девушку номер один звали Маки, номер два представилась нам как Юко. Маки сказала, что работает на Роппонги в элитном баре клубного типа, а сегодня наконец-то взяла выходной и решила немного поразвлечься в Кабуки-тё.
— У нас в баре, — хвалилась Маки, — уже только за то, чтобы посидеть рядом, клиент платит девушке от шестидесяти до семидесяти тысяч.
Было сразу видно, что она бесстыдно врет. Какой там элитный бар? Кто бы ее туда пустил с таким макияжем, произношением и манерами? Наверняка бедняжка работает в каком-нибудь захудалом стриптиз-баре по соседству, но в душе, разумеется, мечтает об элитном заведении.
Юко сказала, что она студентка. «…Я просто возвращалась со студенческой вечеринки и случайно заглянула в клуб знакомств, потому что вечеринка была неинтересной и я оттуда сбежала. Идти домой не хотелось, а хотелось пойти в какое-нибудь веселое место. Вот я и оказалась здесь», — что-то в этом роде. Только для студентки Юко была старовата. Не понимаю, почему все вокруг меня так отчаянно врут. Такое ощущение, что без вранья им просто не выжить.
Номер второй, Юко, хоть и сказала, что студентка, а по-английски даже двух слов связать не могла. «Но она же должна была сдавать английский при поступлении», — подумал я, но, разумеется, вслух не стал этого говорить.
У меня не было абсолютно никакого желания общаться с этими девушками.
— Та-ак, и эти тоже ни слова по-английски, — с легким разочарованием констатировал Фрэнк.
Я перевел.
Юко принялась оправдываться:
— Да я же в техникуме учусь. Вы поймите… — С этими словами она стыдливо потупилась.
Получилось довольно убедительно. Кто ее знает, может, она и правда из техникума.
Юко пила чай «улун», Маки — виски с содовой. В очередной раз приложившись к стакану, Маки сказала:
— Ну и виски у них здесь — ни одного приличного сорта.
Вроде как намекнула нам, что уж она-то знает толк в виски и каждый вечер в своем элитном клубе потребляет самые первоклассные сорта. Маки точно не станет стесняться своего невежества. Такие, как она, говорят исключительно по-японски, а на все остальные языки им глубоко наплевать.
— А вы какой алкоголь предпочитаете? — спросила Юко у Фрэнка.
— Бурбон.
За эти два дня я ни разу не видел, чтобы Фрэнк пил бурбон. Хотя какое мне до этого дело. Лучше попытаться расслабиться и получать удовольствие от жизни. Но у меня перед глазами до сих пор стояли страшные рубцы на запястьях Фрэнка и помертвевшее лицо Норико. Сейчас рубцы были спрятаны под рукавом свитера. А Норико… интересно, что она чувствовала под гипнозом? Если бы я не знал наверняка, что это она, я подумал бы, что передо мной какая-то другая, незнакомая девушка, настолько сильно она изменилась в считанные секунды.
— А какой бурбон пьют нынче в Америке? Какой-нибудь «Wild Turkey» или там «Jack Daniels»? Ну и, наверное, «Blanton's»…. Правильно? — спросила Маки, чтобы показать, что она и о бурбонах все знает. Из-за нее мне пришлось ломать язык и произносить слово «бурбон» по всем правилам американского произношения. Еще в самом начале своего трудового пути я несколько раз опробовал японское произношение этого слова на американских клиентах и убедился, что они либо не воспринимают его вовсе, либо путают с чем-нибудь другим. Один американец, например, подумал, что я прощу у него «Мальборо».
— Нет, это все экспортные марки, — сказал Фрэнк, — а у нас, в южных штатах — на родине бурбона, — самые вкусные брэнды изготавливаются только для внутреннего пользования. Например, «Jay Dickens» — бесспорно один из лучших сортов виски в Кентукки.
Восемнадцать лет выдержки. По вкусу его невозможно отличить от первоклассного коньяка. Вот видите, о южных штатах всегда говорят плохо, а там много чего хорошего.
Но ни Юко, ни Маки никогда ничего не слышали о южных штатах. Более того — я знаю, в это сложно поверить, — они также не слышали и о войне между Севером и Югом. А когда Фрэнк выразил свое удивление по этому поводу, Маки, нисколько не смутившись, пожала плечами: «А нам как-то без разницы…»
И тут я вспомнил, что уже давно пора позвонить Джун. С тех пор как я встретился с Фрэнком, прошел почти час, а я до сих пор ей не позвонил.
— Слушай, — спросил я у Юко, — ты не знаешь, здесь можно по мобильнику разговаривать?
— Не знаю, — лаконично ответила она, хотя явно имела в виду: «откуда мне знать, я же тебе не хостесс».
— Можно-можно, — вступила в разговор Маки. — Тут все звонят, и ничего. Я всегда звоню. Мне никто не указ. — Этими словами она выдала себя с головой. Значит, она здесь работает. И, соответственно, как минимум — полупрофессионалка.
Мы с Фрэнком сидели вдвоем на низеньком диванчике. Юко и Маки — разместились за столом, прямо напротив нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
— Я смотрел на Норико… Мне до этого не приходилось видеть загипнотизированных людей, — сказал я то, о чем только что подумал. Голос у меня дрожал. Но теперь мой страх перед Фрэнком можно было выдать за восхищение его экстраординарными способностями.
Правда, я не знал, как сказать по-английски «загипнотизированных», так что мне пришлось спросить об этом у Фрэнка. Фрэнк почему-то ответил мне с сильным британским акцентом, которого я раньше у него не замечал.
— Фрэнк, я не понимаю, — сказал я.
— Чего ты не понимаешь?
— Я не понимаю, зачем тебе платить деньги проститутке, если ты можешь любую женщину в два счета загипнотизировать и сделать с ней все что угодно.
— Это не так просто, как кажется, — ответил Фрэнк. — На улице, например, этот фокус не пройдет. В гипнозе ведь главное сосредоточиться как следует, иначе ничего не выйдет. А на морозе особо не сосредоточишься. В домашних условиях, конечно, легче сконцентрироваться, и женщина действительно будет делать все, чего ты от нее захочешь. Только, во-первых, все время надо следить, чтобы она не вышла из состояния гипноза, а во-вторых, никакого удовольствия от секса с зомби получить невозможно. Так что я предпочитаю проституток.
Официант с пирсингом в носу и на губе принес нам листочки с окончательным ответом девушек. Обе они выбрали последний вариант: «Давайте пока останемся здесь. Выпьем., поговорим и решим, что делать дальше. Все зависит от вас».
— Хотите пересесть за столик попросторней, чтобы девушкам было удобно? — спросил официант. — Правда, вам придется еще раз заплатить за место и напитки. Не возражаете?
Я перевел.
— Ничего не поделаешь, — грустно сказал Фрэнк. И мы с девушками перешли за четырехместный столик.
Девушку номер один звали Маки, номер два представилась нам как Юко. Маки сказала, что работает на Роппонги в элитном баре клубного типа, а сегодня наконец-то взяла выходной и решила немного поразвлечься в Кабуки-тё.
— У нас в баре, — хвалилась Маки, — уже только за то, чтобы посидеть рядом, клиент платит девушке от шестидесяти до семидесяти тысяч.
Было сразу видно, что она бесстыдно врет. Какой там элитный бар? Кто бы ее туда пустил с таким макияжем, произношением и манерами? Наверняка бедняжка работает в каком-нибудь захудалом стриптиз-баре по соседству, но в душе, разумеется, мечтает об элитном заведении.
Юко сказала, что она студентка. «…Я просто возвращалась со студенческой вечеринки и случайно заглянула в клуб знакомств, потому что вечеринка была неинтересной и я оттуда сбежала. Идти домой не хотелось, а хотелось пойти в какое-нибудь веселое место. Вот я и оказалась здесь», — что-то в этом роде. Только для студентки Юко была старовата. Не понимаю, почему все вокруг меня так отчаянно врут. Такое ощущение, что без вранья им просто не выжить.
Номер второй, Юко, хоть и сказала, что студентка, а по-английски даже двух слов связать не могла. «Но она же должна была сдавать английский при поступлении», — подумал я, но, разумеется, вслух не стал этого говорить.
У меня не было абсолютно никакого желания общаться с этими девушками.
— Та-ак, и эти тоже ни слова по-английски, — с легким разочарованием констатировал Фрэнк.
Я перевел.
Юко принялась оправдываться:
— Да я же в техникуме учусь. Вы поймите… — С этими словами она стыдливо потупилась.
Получилось довольно убедительно. Кто ее знает, может, она и правда из техникума.
Юко пила чай «улун», Маки — виски с содовой. В очередной раз приложившись к стакану, Маки сказала:
— Ну и виски у них здесь — ни одного приличного сорта.
Вроде как намекнула нам, что уж она-то знает толк в виски и каждый вечер в своем элитном клубе потребляет самые первоклассные сорта. Маки точно не станет стесняться своего невежества. Такие, как она, говорят исключительно по-японски, а на все остальные языки им глубоко наплевать.
— А вы какой алкоголь предпочитаете? — спросила Юко у Фрэнка.
— Бурбон.
За эти два дня я ни разу не видел, чтобы Фрэнк пил бурбон. Хотя какое мне до этого дело. Лучше попытаться расслабиться и получать удовольствие от жизни. Но у меня перед глазами до сих пор стояли страшные рубцы на запястьях Фрэнка и помертвевшее лицо Норико. Сейчас рубцы были спрятаны под рукавом свитера. А Норико… интересно, что она чувствовала под гипнозом? Если бы я не знал наверняка, что это она, я подумал бы, что передо мной какая-то другая, незнакомая девушка, настолько сильно она изменилась в считанные секунды.
— А какой бурбон пьют нынче в Америке? Какой-нибудь «Wild Turkey» или там «Jack Daniels»? Ну и, наверное, «Blanton's»…. Правильно? — спросила Маки, чтобы показать, что она и о бурбонах все знает. Из-за нее мне пришлось ломать язык и произносить слово «бурбон» по всем правилам американского произношения. Еще в самом начале своего трудового пути я несколько раз опробовал японское произношение этого слова на американских клиентах и убедился, что они либо не воспринимают его вовсе, либо путают с чем-нибудь другим. Один американец, например, подумал, что я прощу у него «Мальборо».
— Нет, это все экспортные марки, — сказал Фрэнк, — а у нас, в южных штатах — на родине бурбона, — самые вкусные брэнды изготавливаются только для внутреннего пользования. Например, «Jay Dickens» — бесспорно один из лучших сортов виски в Кентукки.
Восемнадцать лет выдержки. По вкусу его невозможно отличить от первоклассного коньяка. Вот видите, о южных штатах всегда говорят плохо, а там много чего хорошего.
Но ни Юко, ни Маки никогда ничего не слышали о южных штатах. Более того — я знаю, в это сложно поверить, — они также не слышали и о войне между Севером и Югом. А когда Фрэнк выразил свое удивление по этому поводу, Маки, нисколько не смутившись, пожала плечами: «А нам как-то без разницы…»
И тут я вспомнил, что уже давно пора позвонить Джун. С тех пор как я встретился с Фрэнком, прошел почти час, а я до сих пор ей не позвонил.
— Слушай, — спросил я у Юко, — ты не знаешь, здесь можно по мобильнику разговаривать?
— Не знаю, — лаконично ответила она, хотя явно имела в виду: «откуда мне знать, я же тебе не хостесс».
— Можно-можно, — вступила в разговор Маки. — Тут все звонят, и ничего. Я всегда звоню. Мне никто не указ. — Этими словами она выдала себя с головой. Значит, она здесь работает. И, соответственно, как минимум — полупрофессионалка.
Мы с Фрэнком сидели вдвоем на низеньком диванчике. Юко и Маки — разместились за столом, прямо напротив нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60