Вообще судьба Алиски, если Супермен глядел на бразильскую судьбу Алиски отсюда, из Парижа, представлялась ему увлекательной и безграничной. Супермен не волновался за девчонку, у нее есть характер… она способна натворить глупостей, но она не пропадет в конечном счете.
Уже выплачивая Мари-Пьер пятисот-франковые купюры, выкладывая их на стол, Генрих подумал, что Алис не поверит тому, что он, Супермен, появится в Бразилии через неделю после приземления там Алис Малолетней. Единственное, что может заставить ее поверить, — билет на самолет.
— Знаете что, — объявил Генрих тоном наивного богатого человека, привыкшего к мгновенным сменам своего капризного настроения, а вместе с настроением и к смене своих планов, — я подумал сейчас и решил, а почему я должен лишать себя удовольствия? Я могу полететь туда через неделю и, таким образом, провести три дня с племянницей.
— Конечно, — согласилась и обрадовалась Мари-Пьер. Ей платили проценты от количества проданных билетов. А про себя подумала, что мсье наверняка не понимает, что такое туристская поездка. В день, когда он прилетит в Рио-де-Жанейро, его племянница, возможно, будет осматривать ботанический сад в каком-нибудь Сан-Паоло или задирать голову на небоскребы новой столицы государства — города Бразилиа…
Генрих заплатил и за второй билет, Мари-Пьер с удовлетворением унесла пачку денег во внутренние покои агентства и, вернувшись, отдала Генриху все бумаги и билеты и на прощание напомнила, что его племянница улетает в среду 5-го января, в 9:30 утра, а он — Генрих — в то же самое время, но 12-го января. Аэропорт Шарль де Голль. Авиакомпания «Аэр-Франс».
Рядом с «Форум вуайяж» кафе «Ля Канетт». Войдя в кафе, Генрих заказал себе стэйк с гарниром из риса, салат по-провансальски и бутылку вина. «Съем и вырву, — решил Супермен. Потрогав свои скулы, он сокрушенно нащупал на них слишком много кости и мало мяса. — Интересно, успевает ли пища, побывав в кишках полчаса, принести мне какую-нибудь пользу?» — подумал Генрих. Неизвестно. Возможно, пища принесет ему больше вреда за эти полчаса, но был ли другой выход? Не было.
Что он скажет Алис? Алис он скажет то, что его начальство сегодня связалось с ним и хочет, чтобы он выполнил одно задание, после которого они наконец оставят его в покое…
«Можно ли не выполнить задание и убежать, улететь от них?» — конечно, спросит храбрая Алис. «Нет, — скажет Генрих, — ты не знаешь этой организации. У них везде люди, бэби, везде. И лучше с ними не связываться». До сих пор Генриху удавалось счастливо лавировать и вырываться из-под их власти. Нет-нет, он сделает то, чего от него хочет организация, и будет свободен…
«Они тебя обманут, Генри, — скажет Алис убежденно. — Я читала…»
«Kid, — ответит Генрих, — не волнуйся. Мой босс — генерал Владимир Зеленко обещал мне лично, что после выполнения этого задания они позволят мне отойти от дел. Всего неделю, бэби, ты проведешь без меня», — добавит Генрих, и Алис успокоится.
Генрих осторожно, разрезая стэйк на микроскопические кусочки, жевал… и с ужасом проглатывал. Что происходило дальше с проглоченной пищей… об этом Генрих старался не думать. В последние дни он обнаруживал себя все чаще представляющим влажные, сине-черные стенки своего желудка. Стоя у витрины готового платья, шагая вдоль освещенных внутренностей борделей на Пигаль, он видел эти жуткие, в дырочках рака, агонизирующие свои внутренности и смотрел на них, тяжело дыша… Дневные сны, так сказать. Весь Париж затягивало теперь не дождем или туманом, как обычно в мутные и слякотные парижские зимы, но этими тканями суперменовского желудка. Его раком.
Генрих заказал еще и кофе. «Гулять так гулять!» — грустно усмехнулся он. Он сидел, отхлебывая кофе, и ждал болей… То есть боли никогда не покидали теперь тело Генриха, но он ждал особых, спазматических волн, самых страшных…
За соседний столик уселись две красивые девушки, в которых Супермен без труда узнал представительниц наводнивших город в последние годы славного племени американских моделей. Юные женщины как бы принесли в кафе волну весеннего воздуха и ослепительного света, хотя за окнами по-прежнему был хмурый парижский январь. Они, смеясь, быстро заговорили по-английски.
— Он все время твердит о дороговизне. Все ему дорого — мы пошли в «Клозери де Лила», и он после обеда пересчитал для меня счет на старые французские франки. Можешь себе представить, что он за человек? Индустриалист-бизнесмен…
— Французы все жадные, Беф, в этом городе можно встречаться только с арабами.
— Фуй, Сюзен, что ты говоришь, арабы такие противные, и чем богаче, тем противней… Толстые…
— Зато не жадные…
Супермен подумал, что все справедливо. Маленькие заботы светловолосых, розоволицых девушек, по виду типичных калифорниек, какими они ни кажутся незначительными со стороны, — есть их жизнь. Суперменовской заботой теперь был его желудок. Как и для Генриха, для каждой из девушек был предусмотрен свой срок пребывания на этой земле, ему показалось, что у старшей — Беф — совсем немного времени. Возможно, она погибнет в автокатастрофе через неделю… Супермен напрягся, всматриваясь в Беф, попытался увидеть судьбу на личике девушки, но не смог. Вместо ожидаемого прозрения на него накатила липкая тошнотворная волна. Первая. Глаза Генриха увлажнились от боли. Он прикрыл лицо ладонью.
Два розовых бутона, поглощавшие в это время кофе с молоком, заметили увлажнившиеся глаза и не совсем понятные им жесты мужчины в сером плаще за соседним столиком и переглянулись.
— Париж полон уродов, бэби, — сказала, вздохнув, старшая Беф. — Как и Нью-Йорк. Правда, уроды местные чуть-чуть деликатнее…
62
Утром во вторник, когда Супермен отвернул штору со своего окна в отеле, оказалось, что на Париж падает снег. Если выйти на улицу в такую погоду, знал Генрих, воздух будет пахнуть каминным дымом, старым камнем и деревом, может быть, зимними сценами из романов Александра Дюма. Д'Артаньян, покрыв свою лошадь теплой попоной, едет, покачиваясь в седле, на свидание с миледи…
Его миледи возлежала в постели, завтра в это время Алиски уже не будет в Париже, светлое и теплое брюхо аппарата тяжелее воздуха понесет ее бережно через пространства, на пересечение которых в старые добрые времена потребовались столетия. Сегодняшний день Супермен и Алис решили провести в постели.
Они не занимались любовью уже неделю. Последние дни, лежа с девчонкой рядом в постели, обнимая ее, Супермен вдруг обнаруживал деревянную напряженность ее тела. Алиска хотела внимания, ласки, хотела, чтоб Супермен выебал ее, но стеснялась попросить об этом, видя, что Генрих явно нездоров.
Супермен упрямо держался за версию о тяжелом отравлении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Уже выплачивая Мари-Пьер пятисот-франковые купюры, выкладывая их на стол, Генрих подумал, что Алис не поверит тому, что он, Супермен, появится в Бразилии через неделю после приземления там Алис Малолетней. Единственное, что может заставить ее поверить, — билет на самолет.
— Знаете что, — объявил Генрих тоном наивного богатого человека, привыкшего к мгновенным сменам своего капризного настроения, а вместе с настроением и к смене своих планов, — я подумал сейчас и решил, а почему я должен лишать себя удовольствия? Я могу полететь туда через неделю и, таким образом, провести три дня с племянницей.
— Конечно, — согласилась и обрадовалась Мари-Пьер. Ей платили проценты от количества проданных билетов. А про себя подумала, что мсье наверняка не понимает, что такое туристская поездка. В день, когда он прилетит в Рио-де-Жанейро, его племянница, возможно, будет осматривать ботанический сад в каком-нибудь Сан-Паоло или задирать голову на небоскребы новой столицы государства — города Бразилиа…
Генрих заплатил и за второй билет, Мари-Пьер с удовлетворением унесла пачку денег во внутренние покои агентства и, вернувшись, отдала Генриху все бумаги и билеты и на прощание напомнила, что его племянница улетает в среду 5-го января, в 9:30 утра, а он — Генрих — в то же самое время, но 12-го января. Аэропорт Шарль де Голль. Авиакомпания «Аэр-Франс».
Рядом с «Форум вуайяж» кафе «Ля Канетт». Войдя в кафе, Генрих заказал себе стэйк с гарниром из риса, салат по-провансальски и бутылку вина. «Съем и вырву, — решил Супермен. Потрогав свои скулы, он сокрушенно нащупал на них слишком много кости и мало мяса. — Интересно, успевает ли пища, побывав в кишках полчаса, принести мне какую-нибудь пользу?» — подумал Генрих. Неизвестно. Возможно, пища принесет ему больше вреда за эти полчаса, но был ли другой выход? Не было.
Что он скажет Алис? Алис он скажет то, что его начальство сегодня связалось с ним и хочет, чтобы он выполнил одно задание, после которого они наконец оставят его в покое…
«Можно ли не выполнить задание и убежать, улететь от них?» — конечно, спросит храбрая Алис. «Нет, — скажет Генрих, — ты не знаешь этой организации. У них везде люди, бэби, везде. И лучше с ними не связываться». До сих пор Генриху удавалось счастливо лавировать и вырываться из-под их власти. Нет-нет, он сделает то, чего от него хочет организация, и будет свободен…
«Они тебя обманут, Генри, — скажет Алис убежденно. — Я читала…»
«Kid, — ответит Генрих, — не волнуйся. Мой босс — генерал Владимир Зеленко обещал мне лично, что после выполнения этого задания они позволят мне отойти от дел. Всего неделю, бэби, ты проведешь без меня», — добавит Генрих, и Алис успокоится.
Генрих осторожно, разрезая стэйк на микроскопические кусочки, жевал… и с ужасом проглатывал. Что происходило дальше с проглоченной пищей… об этом Генрих старался не думать. В последние дни он обнаруживал себя все чаще представляющим влажные, сине-черные стенки своего желудка. Стоя у витрины готового платья, шагая вдоль освещенных внутренностей борделей на Пигаль, он видел эти жуткие, в дырочках рака, агонизирующие свои внутренности и смотрел на них, тяжело дыша… Дневные сны, так сказать. Весь Париж затягивало теперь не дождем или туманом, как обычно в мутные и слякотные парижские зимы, но этими тканями суперменовского желудка. Его раком.
Генрих заказал еще и кофе. «Гулять так гулять!» — грустно усмехнулся он. Он сидел, отхлебывая кофе, и ждал болей… То есть боли никогда не покидали теперь тело Генриха, но он ждал особых, спазматических волн, самых страшных…
За соседний столик уселись две красивые девушки, в которых Супермен без труда узнал представительниц наводнивших город в последние годы славного племени американских моделей. Юные женщины как бы принесли в кафе волну весеннего воздуха и ослепительного света, хотя за окнами по-прежнему был хмурый парижский январь. Они, смеясь, быстро заговорили по-английски.
— Он все время твердит о дороговизне. Все ему дорого — мы пошли в «Клозери де Лила», и он после обеда пересчитал для меня счет на старые французские франки. Можешь себе представить, что он за человек? Индустриалист-бизнесмен…
— Французы все жадные, Беф, в этом городе можно встречаться только с арабами.
— Фуй, Сюзен, что ты говоришь, арабы такие противные, и чем богаче, тем противней… Толстые…
— Зато не жадные…
Супермен подумал, что все справедливо. Маленькие заботы светловолосых, розоволицых девушек, по виду типичных калифорниек, какими они ни кажутся незначительными со стороны, — есть их жизнь. Суперменовской заботой теперь был его желудок. Как и для Генриха, для каждой из девушек был предусмотрен свой срок пребывания на этой земле, ему показалось, что у старшей — Беф — совсем немного времени. Возможно, она погибнет в автокатастрофе через неделю… Супермен напрягся, всматриваясь в Беф, попытался увидеть судьбу на личике девушки, но не смог. Вместо ожидаемого прозрения на него накатила липкая тошнотворная волна. Первая. Глаза Генриха увлажнились от боли. Он прикрыл лицо ладонью.
Два розовых бутона, поглощавшие в это время кофе с молоком, заметили увлажнившиеся глаза и не совсем понятные им жесты мужчины в сером плаще за соседним столиком и переглянулись.
— Париж полон уродов, бэби, — сказала, вздохнув, старшая Беф. — Как и Нью-Йорк. Правда, уроды местные чуть-чуть деликатнее…
62
Утром во вторник, когда Супермен отвернул штору со своего окна в отеле, оказалось, что на Париж падает снег. Если выйти на улицу в такую погоду, знал Генрих, воздух будет пахнуть каминным дымом, старым камнем и деревом, может быть, зимними сценами из романов Александра Дюма. Д'Артаньян, покрыв свою лошадь теплой попоной, едет, покачиваясь в седле, на свидание с миледи…
Его миледи возлежала в постели, завтра в это время Алиски уже не будет в Париже, светлое и теплое брюхо аппарата тяжелее воздуха понесет ее бережно через пространства, на пересечение которых в старые добрые времена потребовались столетия. Сегодняшний день Супермен и Алис решили провести в постели.
Они не занимались любовью уже неделю. Последние дни, лежа с девчонкой рядом в постели, обнимая ее, Супермен вдруг обнаруживал деревянную напряженность ее тела. Алиска хотела внимания, ласки, хотела, чтоб Супермен выебал ее, но стеснялась попросить об этом, видя, что Генрих явно нездоров.
Супермен упрямо держался за версию о тяжелом отравлении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69