Природа еще раз смеялась над Генрихом, в последний раз желая его унизить. Нужно было удовлетворить девчонку…
Генрих встал, прошептав: «Я сейчас, бэби!» — и вышел в ванную комнату, где среди прочих предметов туалета разыскал черную длинную коробку с удобно скрытым внутри искусственным членом, и, захватив коробку, вернулся в спальню…
А что он еще мог? Расписаться в своем бессилии? Ждать, пока возбуждение девочки спадет, плоть ее успокоится? И оставить Алиску в вечном неудовлетворении, потому что эта была последняя ночь и последний раз… И другого раза уже не будет.
— Он большой и страшный, — прошептал Генрих, становясь на колени над девчонкой, переступив для этого через ее живот одним коленом, становясь лицом ко все еще широко разведенным ногам ее. — Но у нашей девочки совсем не такая маленькая дырочка… Совсем не маленькая. — С этими словами Генрих прислонил розовую головку искусственной резины к месиву мокрых половых губ и осторожно как бы ввинтил головку члена в девочку. Невероятно, но огромная, скорее лошадиная, чем человеческая, головка с пупырышками, специально оставленными на резине для того, чтобы усилить возбуждение царапанием внутри женщины, вошла в скользкую Алиску, и ее писька уже крепко обнимала ствол члена. «А-а-а-а-а-а!» — только и выдохнуло длительно дитя.
И Генрих первый раз вдвинул чуть-чуть член в девочку. И опять потащил член обратно. И опять чуть вдвинул. И опять потащил…
В свете уличного фонаря, падающего из неплотно зашторенного окна, Генрих мог видеть свою руку, обхватившую толстую, специально грубо срезанную резину члена ровно посередине, другой конец тяжело падал из кулака Генриха на матрас, если бы у него была еще одна самочка, свободный конец можно было бы поместить в нее, сейчас же он пустовал… Еще Супермен видел, как Генриху нелегко двигать чудовищем внутри девчонки, нелегко все более убыстрять темп, надеясь, что возбуждение от громадного монстра во влагалище самочки-подростка наконец достигнет невероятной степени, и она разразится спазматическими волнами оргазмов, как бывало всегда, когда Генрих использовал искусственный член.
«Девчонка стала куда более выносливой», — подумал Супермен, в свое время ему требовалось куда меньше времени для того, чтобы вызвать долгий, сопровождаемый громкими криками, стонами и конвульсивными движениями детских ног Алиски по постели оргазм. Сейчас все тело Супермена сводило судорогой, рука его устала и затекла. Время от времени ему приходилось менять руку, и темп движения резинового чудища внутри влагалища девчонки менялся тоже, на что она жаловалась своеобразно — изменялась тональность ее непрерывных стонов, стоны утончались, маленькое животное писклявило под Генрихом… И только когда Супермен опять ловил нужный темп, стоны возвращались на их прежний хриплый и глубокий диапазон.
Когда наконец девчонка кончила, сводя и разводя ноги вокруг монстра, хрипя и шипя, и выталкивая толчками из себя розовую дубину, Генрих понял, что он испортил существо на всю жизнь… «Куда она пойдет после этих оргазмов? — подумал он внезапно. — Какой мужчина будет в силах удовлетворить ее обычным образом?» Открытие это вызвало в Супермене вначале горечь, а потом вдруг какое-то злое торжество, направленное не против девочки, а против мира, в который он запустил, быть может, Лилит, кто знает?..
Супермен выдернул оставшуюся еще внутри девочки головку и медленно провел языком по пахнущей резиной, мокрой ее письке… «Нет! Нет!» — с ужасом вздернулась девочка… Ясно было, что сегодня она уже ничего не сможет, что любое прикосновение к ее щелке сжигает ее нервы… «Ну что же, — подумал Генрих, — у нее останутся обо мне глубокие воспоминания. Ведь и такой член — тоже я…»
Когда он убирал член с постели, чтобы свободно растянуться рядом со все еще корчившимся и дергающимся телом девочки, Супермен вдруг обнаружил, что та часть дилда, которая побывала внутри нее, вся покрыта белой пленкой слизи — не то его, не то Алискина сперма, а может быть, смесь обеих жидкостей…
Через полчаса его опять вырвало.
64
Рано-рано утром Генрих, очнувшись, посветил крошечным фонариком, предназначенным для освещения замочной скважины (фонарик подарила ему Алис), на циферблат часов. Было пять.
Во всю длинную январскую ночь Супермену удалось лишь несколько раз провалиться в неглубокую дремоту. Надолго ли, он не знал, очевидно, всякий раз на полчаса. На несколько минут? Супермен осторожно перевернулся с левого бока на спину.
— Что? Уже пора? — очнулась и подкатилась к нему девчонка с противоположной стороны кровати.
— Спи, только пять утра, — Генрих вдруг почувствовал, как на его члене уютно поместилось девичье колено. Супермен часто высмеивал Алискины коленки и называл их жирными. При общей худобе Алискиных ног колени действительно окружало мяско. Колено потерлось о пах Супермена.
Генрих прислушался к колену. Оно было горячим, накалившимся под несколькими одеялами отеля «Иль де Франс». Еще час, и Генрих и девчонка встанут и начнут собираться. А через четыре часа тридцать минут Супермен, кутаясь в свой trench-coat — ему теперь всегда было холодно, — останется один в залах аэропорта Шарль де Голль. Как будто никакой Алиски никогда и не было в мире и в Париже.
Воспаленный прикосновением коленки, член Генриха чуть привстал. Пошарив рукой в темноте, Генрих протянул руку за девчонку и нащупал ее голую попку. Попка тоже была горячей. Генрих подумал, лаская девчонкины полушария, что его должен бы был, по всем правилам, посетить сейчас ужас при одной только мысли о вечной разлуке. Ужас от жалости к себе, Генриху уходящему, и ужас от зависти к остающейся еще на земле Алис. Но ужас не появился. Вместо ужаса пришло желание. Слабое, очень болезненное желание в последний раз вставить свой член в девчонку и, потеревшись в ее дырочке, получить последний оргазм. Еще раз сказать: она моя, моя, моя, оставить в девчонке свое семя.
Генрих осторожно перевернул девочку на спину и лег на нее, придавливая девчонку к постели всем весом нижней половины своего тела. Проскользнув без особого труда в Алиску, он нашел в ней знойные страны. Член Генриха как бы маленьким мальчиком после долгих странствий по холодным и неуютным землям наконец вернулся в его Алиску и теперь был там, лихорадочно дыша и дергаясь. И четырнадцатилетняя девчонка, еще сонно дыша, приняла в себя сына земли Генриха Супермена, хорошо, горячо и сладко приняла, подаваясь вперед животом к Генриху и обхватив его ногами…
С ликующей жалостью к себе уже через несколько минут Супермен задергался толчками в Алиске и кончил, подвывая ей в ухо, странно слабым, удивившим его самого детским голосом. Может быть, в этот последний оргазм его жизни Супермен перестал быть мужчиной и Суперменом и опять стал ребенком?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69