Кто знает, может быть, уходя, мы становимся такими же, какими в свое время пришли в мир — беспомощными детьми опять, чувствуя возле себя дыхание вечности, которая и отпустила-то нас всего на мгновение. Погулять?
В шесть они встали и грустно занялись сборами Алиски в дорогу. Супермен старался запихнуть в единственный Алискин чемодан теплые свитеры, а Алис вынимала свитеры, отказывалась брать их на основании того, что Бразилия страна очень теплая. Зачем человеку свитеры в Бразилии? Супермен же думал о том, что в теплой стране, возможно, случаются холодные вечера…
Сорок пять тысяч американских долларов не назовешь, конечно, обычным багажом для девятнадцатилетней англичанки. Если Алиску спросят, где она взяла все эти деньги, что она скажет? Нашла их лежащими в бумажном кульке на Слойян-сквер?
Однако другого выхода перевезти с собой доллары не было. Посему Супермен только разделил деньги на несколько частей и распределил их равномерно: часть положил в Алискину сумку с косметикой, часть в чемодан, в мешочек среди нескольких пар трусиков и чулок девчонки. Судя по тому, как быстро и без проблем, в один заход дали Алиске в понедельник визу в бразильском консульстве в Париже, к туристам организованным, посещающим страну группами, очевидно, не очень приглядывались. Супермен надеялся, что девчонку не будут обыскивать на таможне.
Для того чтобы Алис произвела на таможенников лучшее из возможных впечатление, они купили ей шляпу. Черная шляпа скрывала короткие панк-волосы Алис и придавала ей ледиобразный вид. Почему-то и Супермен, и даже Алис были убеждены, что вид леди должен вызвать у таможенников уважение.
Когда Супермен, скрывая нервный озноб, усугубившийся тем, что в процессе сборов его опять вырвало, застегнул наконец клетчатый мягкий чемодан девчонки и надел плащ, было уже 7 часов 45 минут утра. Выключив свет, Супермен взглянул на улицу, где начинало светать и шаркали по мостовой подошвы первых прохожих. На улице было неуютно. Генрих опять включил свет.
— Присядем, — приказал он Алиске. — По русскому обычаю полагается присесть перед дорогой. На мгновение.
Молчаливая в это утро Алиска улыбнулась грустно. Может быть, она что-то чувствовала? Может быть. А если и нет, ей было нелегко расставаться с Суперменом, с которым она провела, почти не расставаясь, несколько месяцев. Супермен был ее компаньоном, учителем, любовником, папой, наконец, и другом. И… «ничто так не сближает мужчину и женщину, как совместно совершенное преступление», — вспомнил Генрих свои собственные слова. Даже если Алиска думала, что все будет хорошо и Супермен, улыбающийся и в белом костюме, уже через неделю будет бродить с ней по улицам Рио.
— Может, ты хочешь от меня избавиться, Супермен? Посылаешь меня подальше? — вдруг грустно спросила Алис, когда они уже выходили из номера в коридор отеля «Иль де Франс». Супермен нес чемодан Алиски, она — в черном пальто и новой, ужасно элегантной черной шляпке…
— Не будь подозрительной, — разозлился Супермен. Он ведь и правда не хотел избавиться от Алис — лучшего друга и любовницы, да-да, любовницы, как же еще можно было ее назвать, но Генрих должен был остаться один. Ему предстояло самое важное дело в жизни, в котором никто не может человеку помочь, самое серьезное дело, им занимаются в одиночку, а именно — смерть. Алиска не могла разделить с Суперменом его смерть. Не должна была…
Внизу не очень дружелюбный портье вызвал им такси и поинтересовался, отказываются ли они от своего номера. Нет, уезжает только дочь Элен, сам мсье еще на некоторое время остается в Париже… Да-да, номер его оплачен…
65
В такси они говорили о пустяках. Смеялись, вспоминали, как они познакомились, Алис рассказывала, как она позвонила сестричке Магги и намекнула ей, что, может быть, они очень не скоро увидятся опять… И Генрих, и Алис прощали сестричку Магги, у обоих было благодушное настроение людей, наконец взобравшихся на высокую гору и теперь рассматривающих сверху игрушечные перевалы, в свое время заставившие их немало попотеть и попыхтеть. И Генрих, и Алис дружно старались сделать прощание как можно более легким.
Париж за окнами: перескакивающие улицу перед самым автомобилем французские женщины определенного возраста с плетенными из соломы кошелками в руках, наглые и неторопливые плохо одетые студенты, самоутверждающиеся таким образом. Париж вдруг разразился опять вначале мокрым снегом, а когда вместо парижских улиц по сторонам дороги потянулись зеленые поля, — дождем.
Генрих, на секунду отвлекшись от работы — он и Алис непрерывно и напряженно играли прощание Генриха и Алис, — подумал вдруг, что лучше бы у него был рак мозга, а не рак желудка… Может быть, в этом случае он уже давно свалился бы в бессознание. Сейчас же у него было грустное ощущение того, что он участвует в собственных похоронах.
В аэропорту им обоим сразу сделалось легче. В такси они вынуждены были сидеть и разговаривать. В замкнутом пространстве — в консервной банке автомобиля. В аэропорту же у них сразу же нашлись обязанности и дела.
Им пришлось стать в очередь, чтобы сдать Алискин чемодан в багаж и зарегистрировать билет. Стоя вдоль свисающих между металлическими стойками тяжелых, как толстые кишки, канатов, Супермен и Алис безостановочно говорили о климате Бразилии, ругали климат Парижа… Занимаясь этим важным делом, Генрих отметил про себя, что несколько молодых брюнетов, определенно бразильцев, с интересом посмотрели на Алис… Один даже специально зашел с другой стороны очереди, чтобы заглянуть Алис под шляпку.
«Девчонка не пропадет там, в другой стране», — ободрил себя Супермен, которому было жаль Алис, улетающую в Бразилию, больше самого себя, которому предстояло улететь в небытие. Почему? Жить всегда труднее, чем умереть…
Сдав багаж и получив для Алиски место у окна, они сошли вниз, в бар. В баре Супермен решился выпить виски, «маленькими глоточками», «ничего страшного не случится», уговорил он себя, а девчонка, опять ставшая печальной, заказала себе джин энд тоник. Черный официант в белой куртке пошел за напитками.
— Хэй, Генри, — девчонка привстала и передвинула свой стул ближе к Генриху, — я буду очень скучать по тебе эту неделю. И я очень боюсь, — решилась она вдруг выразить свои страхи, хотя папа Супермен всегда учил ее держать свои страхи при себе, — очень боюсь за тебя… Это твое специальное задание…
— Что делать, kid, это жизнь. Иногда приходится делать и неприятные вещи, увы… Это самое последнее специальное задание в моей жизни…
— Будь осторожен. — Девчонка потерлась щекой о щеку Супермена. Она еще что-то хотела сказать, может быть, что Супермен должен все бросить и лететь сейчас с ней, с Алис, а не подчиняться решениям не видимых никому, кроме него, генералов и полковников невидимой организации… Но если мы никогда не были в Китае, то это еще не значит, что Китая нет, а одна неделя, в конце концов, не такой уж большой срок, Алис потерпит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
В шесть они встали и грустно занялись сборами Алиски в дорогу. Супермен старался запихнуть в единственный Алискин чемодан теплые свитеры, а Алис вынимала свитеры, отказывалась брать их на основании того, что Бразилия страна очень теплая. Зачем человеку свитеры в Бразилии? Супермен же думал о том, что в теплой стране, возможно, случаются холодные вечера…
Сорок пять тысяч американских долларов не назовешь, конечно, обычным багажом для девятнадцатилетней англичанки. Если Алиску спросят, где она взяла все эти деньги, что она скажет? Нашла их лежащими в бумажном кульке на Слойян-сквер?
Однако другого выхода перевезти с собой доллары не было. Посему Супермен только разделил деньги на несколько частей и распределил их равномерно: часть положил в Алискину сумку с косметикой, часть в чемодан, в мешочек среди нескольких пар трусиков и чулок девчонки. Судя по тому, как быстро и без проблем, в один заход дали Алиске в понедельник визу в бразильском консульстве в Париже, к туристам организованным, посещающим страну группами, очевидно, не очень приглядывались. Супермен надеялся, что девчонку не будут обыскивать на таможне.
Для того чтобы Алис произвела на таможенников лучшее из возможных впечатление, они купили ей шляпу. Черная шляпа скрывала короткие панк-волосы Алис и придавала ей ледиобразный вид. Почему-то и Супермен, и даже Алис были убеждены, что вид леди должен вызвать у таможенников уважение.
Когда Супермен, скрывая нервный озноб, усугубившийся тем, что в процессе сборов его опять вырвало, застегнул наконец клетчатый мягкий чемодан девчонки и надел плащ, было уже 7 часов 45 минут утра. Выключив свет, Супермен взглянул на улицу, где начинало светать и шаркали по мостовой подошвы первых прохожих. На улице было неуютно. Генрих опять включил свет.
— Присядем, — приказал он Алиске. — По русскому обычаю полагается присесть перед дорогой. На мгновение.
Молчаливая в это утро Алиска улыбнулась грустно. Может быть, она что-то чувствовала? Может быть. А если и нет, ей было нелегко расставаться с Суперменом, с которым она провела, почти не расставаясь, несколько месяцев. Супермен был ее компаньоном, учителем, любовником, папой, наконец, и другом. И… «ничто так не сближает мужчину и женщину, как совместно совершенное преступление», — вспомнил Генрих свои собственные слова. Даже если Алиска думала, что все будет хорошо и Супермен, улыбающийся и в белом костюме, уже через неделю будет бродить с ней по улицам Рио.
— Может, ты хочешь от меня избавиться, Супермен? Посылаешь меня подальше? — вдруг грустно спросила Алис, когда они уже выходили из номера в коридор отеля «Иль де Франс». Супермен нес чемодан Алиски, она — в черном пальто и новой, ужасно элегантной черной шляпке…
— Не будь подозрительной, — разозлился Супермен. Он ведь и правда не хотел избавиться от Алис — лучшего друга и любовницы, да-да, любовницы, как же еще можно было ее назвать, но Генрих должен был остаться один. Ему предстояло самое важное дело в жизни, в котором никто не может человеку помочь, самое серьезное дело, им занимаются в одиночку, а именно — смерть. Алиска не могла разделить с Суперменом его смерть. Не должна была…
Внизу не очень дружелюбный портье вызвал им такси и поинтересовался, отказываются ли они от своего номера. Нет, уезжает только дочь Элен, сам мсье еще на некоторое время остается в Париже… Да-да, номер его оплачен…
65
В такси они говорили о пустяках. Смеялись, вспоминали, как они познакомились, Алис рассказывала, как она позвонила сестричке Магги и намекнула ей, что, может быть, они очень не скоро увидятся опять… И Генрих, и Алис прощали сестричку Магги, у обоих было благодушное настроение людей, наконец взобравшихся на высокую гору и теперь рассматривающих сверху игрушечные перевалы, в свое время заставившие их немало попотеть и попыхтеть. И Генрих, и Алис дружно старались сделать прощание как можно более легким.
Париж за окнами: перескакивающие улицу перед самым автомобилем французские женщины определенного возраста с плетенными из соломы кошелками в руках, наглые и неторопливые плохо одетые студенты, самоутверждающиеся таким образом. Париж вдруг разразился опять вначале мокрым снегом, а когда вместо парижских улиц по сторонам дороги потянулись зеленые поля, — дождем.
Генрих, на секунду отвлекшись от работы — он и Алис непрерывно и напряженно играли прощание Генриха и Алис, — подумал вдруг, что лучше бы у него был рак мозга, а не рак желудка… Может быть, в этом случае он уже давно свалился бы в бессознание. Сейчас же у него было грустное ощущение того, что он участвует в собственных похоронах.
В аэропорту им обоим сразу сделалось легче. В такси они вынуждены были сидеть и разговаривать. В замкнутом пространстве — в консервной банке автомобиля. В аэропорту же у них сразу же нашлись обязанности и дела.
Им пришлось стать в очередь, чтобы сдать Алискин чемодан в багаж и зарегистрировать билет. Стоя вдоль свисающих между металлическими стойками тяжелых, как толстые кишки, канатов, Супермен и Алис безостановочно говорили о климате Бразилии, ругали климат Парижа… Занимаясь этим важным делом, Генрих отметил про себя, что несколько молодых брюнетов, определенно бразильцев, с интересом посмотрели на Алис… Один даже специально зашел с другой стороны очереди, чтобы заглянуть Алис под шляпку.
«Девчонка не пропадет там, в другой стране», — ободрил себя Супермен, которому было жаль Алис, улетающую в Бразилию, больше самого себя, которому предстояло улететь в небытие. Почему? Жить всегда труднее, чем умереть…
Сдав багаж и получив для Алиски место у окна, они сошли вниз, в бар. В баре Супермен решился выпить виски, «маленькими глоточками», «ничего страшного не случится», уговорил он себя, а девчонка, опять ставшая печальной, заказала себе джин энд тоник. Черный официант в белой куртке пошел за напитками.
— Хэй, Генри, — девчонка привстала и передвинула свой стул ближе к Генриху, — я буду очень скучать по тебе эту неделю. И я очень боюсь, — решилась она вдруг выразить свои страхи, хотя папа Супермен всегда учил ее держать свои страхи при себе, — очень боюсь за тебя… Это твое специальное задание…
— Что делать, kid, это жизнь. Иногда приходится делать и неприятные вещи, увы… Это самое последнее специальное задание в моей жизни…
— Будь осторожен. — Девчонка потерлась щекой о щеку Супермена. Она еще что-то хотела сказать, может быть, что Супермен должен все бросить и лететь сейчас с ней, с Алис, а не подчиняться решениям не видимых никому, кроме него, генералов и полковников невидимой организации… Но если мы никогда не были в Китае, то это еще не значит, что Китая нет, а одна неделя, в конце концов, не такой уж большой срок, Алис потерпит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69